Форум поклонников Мариинского театра

Форум » Читальный зал » интервью, часть 8
	перенос

Автор

Сообщение

Карина

постоянный участник

Пост N: 557
Зарегистрирован: 11.01.07
Рейтинг: 3

Отправлено: 28.02.08 00:13. Заголовок: интервью, часть 8

Продолжение темы

Ответов - 58 , стр: 1 2 All [только новые]

Карина

постоянный участник

Пост N: 1265
Зарегистрирован: 11.01.07
Рейтинг: 6

Отправлено: 04.07.10 13:49. Заголовок: источник «Минорные ..

источник<\/u><\/a>

«Минорные сонаты„ — балет без сюжета, поэтому хореограф Слава Самодуров объяснял артистам, “про что движение»

Михайловский театр закрывает балетный сезон премьерой. Молодой хореограф и премьер Королевского балета Ковент Гарден Слава Самодуров специально для труппы театра поставил «Минорные сонаты». Интервью: Анна Гордеева

Как получилось, что вы ставите «Минорные сонаты» в Михайловском театре? Чья это была идея — вы сами предложили, или вас позвал главный балетмейстер театра Михаил Мессерер?

Михаил Григорьевич видел мои работы в Ковент-Гарден и предложил мне поставить одноактный спектакль. Мы решили, что это должно быть камерное произведение, так как это и для меня первый опыт работы на большой сцене, и для труппы первая встреча с современным хореографом.

Почему вы выбрали именно эту музыку?

Среди моих работ была одна на музыку Скарлатти, Михаил Григорьевич ее видел. Классическая сентиментальная атмосфера, но современная лексика — это должно «лечь» на труппу Михайловского театра. Скарлатти написал почти пятьсот сонат, и мне захотелось из нескольких собрать коллаж, сделать тематическую подборку. Я скорее опирался на музыкальную форму — отсюда и название «Минорные сонаты».

А по какому принципу вы приглашали художников для работы?

С моим дизайнером по костюмам я уже работал — Эллен Батлер, художница из Америки с лондонской пропиской. Художника по свету Саймона Беннисона также знаю несколько лет, и мы работали вместе. С художником-сценографом Кристофером Фолдзом познакомился недавно, когда ходил на выставку финалистов Linbury Prize 2009 (вручающийся раз в два года приз для сценографов. — Прим. Time Out). Меня поразило, как он мыслит. Он не живописец, он в большей степени декоратор из архитектурной среды.

Значительная часть вашей жизни как танцовщика прошла в Петербурге. Вы танцевали в Голландии, уже довольно долгое время работаете в Англии. Как вам кажется, какая из стран, какой из городов в наибольшей степени повлиял на архитектуру вашего балета?

Идея этого балета зародилась, когда я был в лондонском аэропорту Хитроу, в свежеоткрытом терминале 5. Я обожаю современную архитектуру в лучших ее образцах. В архитектуре выражается мысль человека и общества, а я представляю свою хореографию на фоне этой архитектуры.

Насколько я понимаю, у спектакля нет сюжета. Как вы объясняли артистам, «про что» балет? Ведь наши балерины и танцовщики очень любят услышать, вот именно «про что» они танцуют.

Да, я объяснял, но не «про что» балет, а «про что» движение. Не давал общего связующего звена. Старался объяснить тот или иной момент на уровне техники, эмоций или образов — ведь кому-то ближе объяснение, как что-то надо сделать технически, другому нужен образный подход.

Все же отечественная балетная традиция плотно связана с большими сюжетными спектаклями. Не боитесь непонимания?

Я выражаю то, что хочу. Дело других людей — оценить, близко им это или нет.

Есть ли у вас кумиры среди хореографов?

Их довольно много — начиная с Августа Бурнонвиля и заканчивая Уильямом Форсайтом.

А на кого из хореографов вы бы хотели быть похожим? Не в творческом плане, естественно, а в плане того, как складывается карьера? Вольная птица, хозяин своей труппы, служащий в государствен- ном театре?

Я об этом сейчас много думаю. Если честно, я посмотрел внимательно на биографии разных хореографов и понял, что нет законов. Как танцовщик должен уметь работать в разных спектаклях, так хореограф — в разных обстоятельствах. Признак времени — выражать себя в разной среде. Ставить одно для большого театра, другое для лабораторных спектаклей. Конечно, когда вы постоянно работаете где-то, то артисты вас знают и не надо ничего объяснять — пальцем щелкнете, и они будут делать то, что вы хотите. Но я как флюгер — любой ветер меня устраивает.

Кого из артистов Михайловского театра вы занимаете, кому достанутся главные роли?

Сейчас (за месяц до премьеры, когда проходит разговор.— Прим. Time Оut) составы еще не утверждены. Могу только сказать, что в спектакле заняты шесть человек, и это лучшие силы театра. Для меня лучшие — это те, с кем мне интересно.

«Минорные сонаты» 7 июля, Михайловский театр

Карина

постоянный участник

Пост N: 1275
Зарегистрирован: 11.01.07
Рейтинг: 6

Отправлено: 21.07.10 23:36. Заголовок: источник Юрий Вале..

источник<\/u><\/a>

Юрий Валерьевич ФАТЕЕВ
16.07.2010
Короли и королевы танца

Наш сегодняшний собеседник был солистом балета, танцевал практически во всех репертуарных спектаклях, был педагогом-репетитором, в этом качестве участвовал в подготовке премьерных для Мариинки спектаклей западных хореографов. Работал приглашенным педагогом в Большом театре России и лондонском Королевском балете. Преподавал в Швеции, Дании, Соединенных Штатах. Принимал участие в проекте «Короли танца» в России и США.

Поводом для нашей встречи послужила последняя премьера Мариинского театра – трижды в июле в рамках фестиваля «Звезды белых ночей» был показан легендарный балет Арама Хачатуряна «Спартак» – возобновление спектакля Леонида Якобсона 1956 года.

– Юрий Валерьевич, в пресс-релизе театра, посвященном премьере, написано, что «Спартак» – продолжение «важной миссии по возвращению в репертуар оригинальных балетов, составивших мировую славу Мариинки на протяжении двух столетий». Это магистральное направление сегодняшней жизни Мариинского балета – возвращение блестящего прошлого?

– Театр, безусловно, работает в разных направлениях. Но к возобновлению «Спартака» у всех нас особое отношение. Этот спектакль в свое время перевернул все имеющиеся представления о художественных границах балетного искусства. Леонид Якобсон – одна из величайших фигур в истории отечественной хореографии, таких как Мариус Петипа, как Лев Иванов. При этом он ярчайший новатор, свершивший в балете то, на что никто до него не решался.

– Наверное, страшно было браться за такое полотно, готовить его сегодняшними силами?

– Не так страшен черт, как его малюют. Когда мы приступали к возобновлению «Шурале», многие считали это авантюрой. И тем не менее эта «авантюра» нам вполне удалась.

– Есть мнение, что получилось-то скучновато...

– Знаю, что есть такое мнение. Но зрители, по-моему, довольны. Окрыленные успехом, мы и решили подступиться к «Спартаку». Живы еще, к счастью, те, кто был занят в этом балете, они все помнят. И могут передать это «из ног в ноги». Елена Евтеева, танцевавшая в свое время с Аскольдом Макаровым – легендарным Спартаком, Константин Заклинский – последний Спартак, Ирина Генслер, Аннэлина Каширина, Татьяна Легат, приглашенная специально для постановки характерных танцев...

– То есть ничего придуманного, что зачастую выдается за подлинное?

– В «Спартаке» подлинно все.

– К этому балету ведь обращался не только Якобсон. «Спартак» Григоровича – тоже легенда. Что вам кажется в этом балете главным?

– Музыка, безусловно, музыка.

– Но ведь Арам Хачатурян не принял хореографического решения Якобсона.

– Да, уникальный язык якобсоновского спектакля оказался композитору чужд, но это не помешало ленинградской публике обеспечить балету долгую сценическую жизнь. Балет Якобсона – эстетический прорыв для советского театра, первый шаг в сторону эротики. Танец, балет не может быть пуританским – это стало понятно после ленинградского «Спартака».

– Вы не пытались «соперничать» с баснословно дорогим «Спартаком» в Михайловском? Живого тигра не приглашали?

– Обошлись без тигра. Цели у нас были совершенно иные, мы не собирались никого эпатировать и ни с кем не соперничаем. Конечно, мы хотели, чтоб это были настоящие «Сцены из римской жизни», чтобы это походило на старый голливудский фильм, чтобы было богато, но тигры или львы нам для этого не понадобились.

– Известно, что постановку Якобсона отличала своеобразная пластика – он опустил танцовщиц с пуантов на стопу, отказался от традиционной выворотности ног. Для спектакля, идущего сегодня, это совершенно естественно. Но говорят, что у вас в театре теперь вообще необязательны ежедневные занятия на пальцах. Это правда?

– Не совсем. Репетиции у нас проходят, естественно, на пальцах. А в классе занимаются те, у кого хватает ума – их немало. У кого есть амбиции, тот и в классе будет заниматься на пальцах.

– Может быть, потому есть критики, которые утверждают, что Мариинский кордебалет все дальше и дальше уходит от своего былого совершенства?

– Это тенденциозное отношение. В данный момент труппа находится в очень хорошей форме. В лучшей, чем раньше. И этой труппе подвластно сегодня все. К сожалению, у нас мало тех, кто говорит, что сегодня что-то лучше. Для большинства и сахар прежде был слаще, и вода чище.

– Юрий Валерьевич, вы исполняете обязанности заведующего балетной труппой с 2008 года. Но эта должность не предусматривает художественное руководство. Кто все-таки отвечает за художественную политику Мариинского балета?

– Валерий Абисалович Гергиев. Последнее слово всегда за ним.

– Но у Валерия Абисаловича помимо балета масса других обязанностей и нагрузок. Вряд ли балет для него приоритетен...

– Он художественный руководитель всего театра, значит, балет, как и опера, как и оркестр, обязан подчиняться ему.

– Ситуация, когда таким брендом, как Мариинский балет, руководит главный балетмейстер или художественный руководитель балета, не кажется вам более естественной?

– Должность главного балетмейстера давно отмерла, изжила себя. Олег Виноградов был последним, кто ее занимал. Главный балетмейстер – это понятие всегда присуще авторскому театру. А театр сегодняшний предполагает разнообразие, присутствие непохожих индивидуальностей.

– Мы сегодня встретились с вами в связи с возобновлением прежней постановки, возобновлением, безусловно, знаковым. Но все-таки почему в театре нет новых постановок?

– А «Анна Каренина»? «Конек-Горбунок»?

– «Каренина» – это же перенос спектакля, поставленного для другой сцены.

– Не просто перенос. Алексей Ратманский сам работал над спектаклем два месяца, а не кто-нибудь из ассистентов переносил на сцену его работу.

– Но вы же не станете спорить с тем, что новых – именно новых балетмейстеров для работы на вашей сцене на горизонте не видно?

– Стану спорить. Потому что считаю, что ни в чем никогда нельзя быть категоричным. Вдруг как раз сегодня кто-то делает свой первый шаг, а потом из него вырастет Баланчин? Я оптимист, я уверен, что если маятник сегодня качнулся в одну сторону, то завтра он обязательно качнется в другую. Каждому надо дать шанс. Лучше дать и просчитаться, чем вовсе не дать. Поэтому я верю, что время, когда новые балетмейстеры у нас не рождались, заканчивается. Конечно, престиж профессии падает. Меньше детей приходит в наши дни в хореографическое училище, и если девочки еще хотят учиться «на балерину», то с мальчиками очевидная проблема. Это раньше служители балета были привилегированной кастой, теперь все не так, растаяло.

– Но так ведь не только в балете – любая профессия, связанная с культурой, искусством, по объективным причинам теряет свою привлекательность.

– И тем не менее наша Академия имени Вагановой, она же старейшее хореографическое училище, несмотря на свою недоукомплектованность, вопреки всем общим проблемам, продолжает выпускать ярких артистов. У них все в порядке и с нутром, и с харизмой, и с физическими данными. Школа подняла голову, получила президентский грант, там сделан качественный ремонт, есть теперь прекрасный зал для показов. Мы не можем позволить себе забыть, что такой системы образования, которая есть в России, нет нигде в мире. Беречь ее, сохранить элитарное искусство – наша со школой общая задача.

– Система образования у нас – лучшая в мире, это всем известно. Но ведь и классический балет, который у нас был – или, может быть, все же есть, – явление для всего мира уникальное. Вы уверены, что с ним все в порядке?

– Конечно, не уверен. А спасти ситуацию можно только тогда, когда наш балет, вернее – те труппы, которые приписывают себе российское имя, перестанут использовать знаменитые бренды и разносить по свету подделки и халтуру. Может быть, пора это запретить законодательно.

– Уже многие сезоны считается исключительно модным, престижным «ходить на Вишневу» или «на Лопаткину». В последние сезоны кто-то равный вашим суперзвездам появился?

– Новые звезды растут, обязательно назову Викторию Терешкину и Екатерину Кондаурову, Леонида Сарафанова, Володю Шклярова, и есть уже следующее поколение.

– Наверное, новая сцена Мариинки рано или поздно все же будет построена. Как это отразится на жизни балета?

– Начнет функционировать новая сцена – старая уйдет на реконструкцию. Но жизнь балета в новом помещении обязательно улучшится. Ведь разводить репетиции оперной и балетной трупп очень трудно. В новых условиях это будет, безусловно, проще.

– В Концертном зале Мариинского театра идут балетные спектакли?

– Идут вечера балета. В частности, был записан вечер балета в формате 3D. На концертной сцене у нас много планов.

– Ваши последние балетные впечатления? Было ли что-то, что вас по-настоящему впечатлило, может быть, даже потрясло?

– Если говорить о последних впечатлениях, то это, как ни покажется странным, один из июньских спектаклей «Лебединое озеро», где меня совершенно потрясли одухотворенные девочки в первой линии кордебалета. Я эмоциональный человек, и практически каждый спектакль кто-то приятно удивляет, ведь балет – это театр, а театр – это штучно.

– Амбиций хореографа-постановщика вы лишены начисто?

– Лишен. Я знаю, что это не мое. Поиск хореографов – на сегодня первая задача. Здесь должен быть прорыв, не может его не быть.

– А каковы сегодня отношения балета с публикой?

– Непростые. В театр на балет молодежь ходить практически перестала. В зале в основном иностранцы или очень богатые люди.

– Неужели это не повод для серьезного беспокойства?

– Повод, конечно. Мы делаем сейчас детский балетный абонемент в Концертном зале, последний спектакль которого проходит на сцене театра. Пытаемся воспитывать нашего будущего зрителя. Хотя путь этот очень непростой.

ФОТО Дмитрия СОКОЛОВА

Подготовила Татьяна ОТЮГОВА

Светлана

постоянный участник

Пост N: 440
Зарегистрирован: 01.03.07
Откуда: Россия, Санкт-Петербург
Рейтинг: 2

Отправлено: 18.09.10 19:26. Заголовок: источник Ирина Перр..

источник<\/u><\/a>

Ирина Перрен: Свободнее чувствую себя в современных балетах

Летом гастрольный тур в Лондоне принес труппе Михайловского театра 4 звезды от британских критиков за спектакль «Лауренсия». Для мужчин-солистов это очень тяжелый спектакль, в котором нужно показать яркий темперамент и блестящий уровень классической техники. Виртуозная партия Лауренсии не менее сложна, вариации и большие прыжки — не всем под силу, особенно когда есть такие предшественницы, как Дудинская, Плисецкая, Шелест... Ведь надо соответствовать! Но, как говорится, глаза боятся, а руки (и ноги) делают. В премьерном показе «Лауренсии» нового сезона будет блистать Ирина Перрен, которой недавно присудили звание заслуженной артистки РФ.
Наш корреспондент Антонина Ростовская встретилась с балериной накануне премьеры.

— Ирина, как повлияло на вас звание заслуженной артистки РФ?

— Я узнала об этом прямо перед отъездом на гастроли в Лондон, поэтому на церемонии награждения присутствовать не смогла. Я много лет отдала Михайловскому театру, считаю, что заслужила это звание. Ну и конечно, я была очень рада в прошлом сезоне получить «Золотой софит» (за исполнение Медоры, главной женской партии в «Корсаре». — Прим. ред.). Я продолжаю работать над собой, по существу ведь ничего не изменилось!

— В вашем репертуаре — партии Одетты — Одиллии, Феи Сирени и Авроры, Никии, Раймонды... Какие ваши самые любимые роли?

— Я люблю классику и в репертуаре нашего театра танцую все ведущие классические партии. Но свободнее чувствую себя в современных балетах. Хореограф Начо Дуато, известный своими модернистскими постановками, уже с января приступает к должности художественного руководителя балетной труппы Михайловского театра. Поэтому я надеюсь, что у нас будет много новых, неожиданных и красивых спектаклей!

— Как вы относитесь к критике?

— Адекватно и спокойно. Но для меня имеет значение, от кого исходит эта критика, насколько человек профессионален. Я серьезно отношусь к критическим замечаниям своих педагогов, близких людей. И привыкла к тому, что про себя можно прочитать... (смеется) много интересного.

— Часто критикуют несправедливо?

— Неприятно встречаться с озлобленностью. А ведь бывает, что журналисты путают фамилии, имена героев-исполнителей в спектакле, на который пишут рецензию! Бывает, пишут о том, чего вообще не было! Мне в таком случае обидно не за себя, а за тех людей, которые прочтут эту статью, еще не побывав в нашем театре, составят для себя ложное представление. Но из каждого критического замечания можно взять для себя что-то полезное на вооружение. Мы, артисты, находимся на всеобщем обозрении, поэтому без критики никак!

— Вам удается дружить с коллегами в театре?

— Лучше получается с мужчинами, наверное — меньше соперничества. Но у меня есть и очень хорошие подруги-балерины, в том числе и из Михайловского театра.

— Почему-то в последнее время танцовщики часто избирают своим хобби рисование или фотографию...

— Мой муж и партнер по спектаклям Марат Шемиунов (премьер Михайловского театра. — Прим. ред.) тоже любит рисовать! Но мне кажется, для него рисунок — больше чем хобби. Я думаю, это часть работы. Поиск себя. В следующем месяце он открывает выставку графических рисунков «Каллиграфия балета». Даже судя по названию, синтез искусств налицо! Я много рисовала в детстве, наверное, у меня тоже есть к этому талант. Иногда меня тянет рисовать, но времени для этого нет!

— Артисты балета, кажется, никогда не принадлежат себе: только театру! Вам не хочется иногда все бросить и пожить для себя?

— Сейчас начался сезон, и мы ощутили такую нехватку времени! Проводим в зале часов семь, и потом ни на что уже сил нет! Жаль, конечно, что не остается времени на другое, но мы к этому просто привыкли. А сегодня Марат упал на репетиции «Лауренсии» и сломал ногу. А мы вместе должны были открывать сезон. И обидно, и досадно! Иногда думаешь, а стоит ли все это таких жертв? Если бы балет из моей жизни вдруг куда-то исчез, я бы отдала все свое время семье.

Фото предоставлены пресс-службой Михайловского театра

Светлана

постоянный участник

Пост N: 441
Зарегистрирован: 01.03.07
Откуда: Россия, Санкт-Петербург
Рейтинг: 2

Отправлено: 18.09.10 19:30. Заголовок: источник Диана Вишн..

источник<\/u><\/a>

Диана Вишнева: «Отдала себя режиссеру в руки и ни о чем уже не волновалась»
Звезда мирового балета впервые снялась в кино и съездила на Венецианский фестиваль, где дала эксклюзивное интервью «КП»

Свой опыт в кино прима-балерина Мариинского театра склонна считать однократным. О фестивальных красных дорожках, понятное дело, она не мечтала. Просто дала себя уговорить режиссеру Рустаму Хамдамову. Результат - главная роль в стильной короткометражке «Бриллианты», включенной в официальную программу только что завершившейся Венецианской Мостры.

- Вы впервые получили предложение сняться в кино?

- Нет, предложения были - один немецкий режиссер звал поучаствовать в фильме на тему геноцида евреев во Второй мировой войне, но сценарий мне не понравился. В России приглашали в какой-то сериал. Давно хотелось попробовать, но я рада, что отказалась тогда. И что дебютировала в фильме Рустама Хамдамова... Кинопроб не было. Рустам просто сказал: «Завтра, если у вас есть время, приходите сниматься». Я отнекивалась. «Не волнуйтесь, вам понравится», - заверил меня Рустам. Я знала его как художника с тонким вкусом. Отдала себя ему в руки и потом уже нисколько не волновалась.

- А как нашли время на съемки? У вас же сумасшедший рабочий график.

- Что-то отменилось, что-то передвинулось. Но, главное, у меня было огромное желание. Особенно когда я узнала, что кино будет немым. Потому что заговорить в кино, казалось, я не смогу.

- Как вы сошлись с Ренатой Литвиновой, также снявшейся в этой картине?

- На съемках с Ренатой мы ни разу не встретились. У нас были разные съемочные дни, и в фильме мы не пересекаемся. Думала, в Венеции познакомимся, но она не смогла приехать.

- В общем, мир кино вас не соблазнил. Тем не менее вы открыты для предложений.

- Да, сниматься мне очень понравилось. Но все зависит от режиссера и возможности ему довериться.

- Вы прилетели в Венецию из Лос-Анджелеса. Где вам уютнее?

- Я - человек мира. Для отдыха люблю приезжать в Италию. Для работы жесткой и ритмичной - конечно, Нью-Йорк. Для души - родной Санкт-Петербург. Любимый город - Париж. В Берлине - друзья, любимый партнер Владимир Малахов. Куда роль позовет, туда и еду.

«Я ТАНЦЕВАЛА С ИГОЛКАМИ»

- Венецианский фестиваль, между прочим, открылся триллером о балете.

- Тема балета вообще витает в Венеции. Здесь и Дягилев похоронен...

- Однако «Черный лебедь» Даррена Аронофски рисует балетную жизнь жестокой и страшной. Этакий фильм-балет ужасов. Вы сталкивались когда-либо с балетными ужасами? Не подкладывали толченое стекло в туфли?

Нет. Но с иголками танцевала. Не потому, что их кто-то подложил, просто костюм принесли из мастерской прямо из-под машинки, и иголки забыли вытащить. На сцене я ничего не почувствовала. Увидела их только после спектакля. Но диверсии в этом не было.

- А что вам приходилось делать, чтобы получить роль?

- Я подходила к художественному руководителю и все с ним обсуждала. На интриги у меня просто нет времени. И потом, я всегда очень критично относилась к себе, не пытаясь получить роль, если к ней еще не готова.

- Хорошо, сами вы с ужасами не сталкивались. Но хотя бы слышали обо всем этом?

- Да. Слышала. Но у нашего поколения это, по-моему, не принято. Скорее такие вещи были более распространены в советские времена. Конечно, существует борьба за роль, за первый спектакль - в большей степени в Большом театре, чем у нас, в Мариинке. Хотя судьбы танцоров ломаются везде. Но, думаю, и в мире кино все точно так же: величайшие актеры умирают в нищете, без денег на лекарства...

- Кино изначально не такой трепетный и воздушный вид искусства.

- В балете тоже далеко не все так ажурно и красиво. Балет - это каторга.

- Что заставляет вас любить эту каторгу?

- С самого детства у меня были правильно расставлены приоритеты. Мне сразу дали понять, что в каждом балетном движении есть смысл, есть тема, есть актерская задача. И ради эмоционального, пластического насыщения роли я и работаю каждый день, «точу» под нее свое тело... Эти задачи я ощутила уже в 10 лет.

- В 10 лет вы вряд ли понимали то, что сказали сейчас.

- На своем детском уровне понимала. В балете ведь сразу попадаешь во взрослую жизнь. А может, у меня такой склад характера.

- Балет - это ваш выбор или выбор ваших родителей?

- Это выбор моей мамы. Сама я не очень хотела. Но, когда попала в стены Вагановской школы, кожей почувствовала нереальную ее атмосферу. Девочки в пачках с зализанными причесочками, делающие поклоны и книксен... Все пропитано историей балета... Сразу захотелось остаться. Но с первого раза меня не приняли!

- Ваша мама никак не связана с балетом?

- Нет. Она всегда хотела быть балериной, но не знала, как это трудно. А увидела мои слезы, боль, переживания - и стала умолять: «Давай бросим!»

- А было такое желание?

- Постоянно. И после школы, и даже после первых успехов. Любой успех сопровождается трудностями, завистью. Только сделаешь шаг - тут же тебе подзатыльник. Вот почему в балете всегда остаешься учеником. Какой бы звездой ни была, будь любезна каждый день в зал, к станку.

МАКАРОНЫ ПОЛЕЗНЫ ДЛЯ БАЛЕРИНЫ

- В России есть балерины, готовые ради пиара принять участие в любом телепроекте, встать на коньки, заняться бог знает чем.

- Все это суета сует. У меня нет на это времени. Но я никого не осуждаю. Иногда это надо для достижения благородных целей, скажем, поддержки своего фонда... Я сама открыла благотворительный фонд в Америке. Еще один регистрируется в России - для помощи нуждающимся артистам балета.

- Вы бы встали на коньки ради своего фонда?

Нет, никогда! Коньки смертельны для балерины, для формы ног. Если бы закончила танцевать - тогда да. А подвергать себя риску потерять профессию... Я еще хочу многое сделать!

- В каких вы отношениях со своим телом? Устраиваете ему какие-то праздники?

- Самый большой праздник - когда есть несколько дней на отдых или путешествие, когда не надо идти на урок, когда можно позволить мышцам немного расслабиться. Но... лень в нашем деле надо преодолевать.

- Не бывает искушения провести весь день в постели?

- Желание есть, но с 10 лет на моих плечах такая-то гиперответственность - с нею не расслабишься.

- А с едой у вас что?

- Это миф, что балерины вообще не едят. Конечно, период созревания - опасное время для девочек. Иногда выясняется, что эта профессия в силу генетических причин не для них. А потом начинается зверская работа. Были моменты, когда я не успевала поесть... Но с едой у меня никаких сложностей. С конституцией тела повезло, видимо.

- Есть любимое блюдо?

- Я всеядна, но, не скрою, люблю в Париже отведать мидий с белым вином.

- Устрицы?

- Нет, не люблю. А вот темный шоколад в сумке всегда.

- Вы сладкоежка?

- Да. Мой организм сам знает меру во всем, поэтому нет смысла в чем-то себе отказывать. В какой-то момент я понимаю: мне уже хватит.

- В Италии пасту едите?

- Да, паста - очень полезное блюдо для балерины. Она дает силы, а тяжести от нее не ощущаешь. Потолстеть от хорошей пасты из правильной муки невозможно.

- Что еще любите?

- Фрукты. Салаты. Я салаты иногда тазиками ем!

ЛИЧНОЕ ДЕЛО

Диана Вишнева родилась в Ленинграде 13 июля 1976 года. В 1987-м поступила в Академию русского балета им. Агриппины Вагановой. На последнем курсе была принята в Мариинский театр. Годом раньше, в 1994-м, выиграла конкурс молодых солистов балета в Лозанне. Ее стали приглашать ведущие балетные площадки мира... В 2010 году народная артистка России Вишнева станцевала «Анну Каренину» в Мариинском театре, «Даму с камелиями» в «Метрополитен-Опера» и балет La Peri в берлинском Staatsballett. В репертуаре Вишневой - не только классические балеты, но и постановки современных хореографов.

Светлана

постоянный участник

Пост N: 444
Зарегистрирован: 01.03.07
Откуда: Россия, Санкт-Петербург
Рейтинг: 2

Отправлено: 21.09.10 09:03. Заголовок: источник Ульяна Ло..

источник<\/u><\/a>

Ульяна Лопаткина – душа русского балета
Ее называют самой загадочной и интеллектуальной балериной наших дней, а ее танец считают эталоном чистоты и подлинно петербуржского стиля.

Видя ее в «Лебедином озере» или «Баядерке», невольно вспоминаешь пушкинские строки, посвященные Истоминой: «И вдруг прыжок, и вдруг летит, / Летит, как пух от уст Эола...» Да, «душой исполненный полет» – это про нее, Ульяну Лопаткину. А еще я ее вижу в образе пушкинской Татьяны. Помните: «Она была нетороплива, / Не холодна, не говорлива, / Без взора наглого для всех, / Без притязаний на успех....»

Краса и гордость русского балета, преемница традиций Анны Павловой и Галины Улановой, прима Мариинского театра 25 сентября впервые выступит в Таллинне, в концертном зале Nokia.

Наш разговор с Ульяной состоялся поздним вечером: балерина вернулась домой после репетиции в театре, уложила спать дочку Машу и после этого с чистым сердцем начала беседу. На часах в Таллинне было 22.40, в Петербурге – 23.40. Спокойный, взвешенный тон, ни одного пустого, суетливого слова...

– Наверное, сложно после длинного рабочего дня прийти домой, перестроиться, войти в другую реальность, так не похожую на театральную? Для вас это два разных мира, две реальности – сцена и жизнь?

– Для меня это одна реальность, ведь всё это моя жизнь. А поскольку она у меня одна, я считаю правильным полноценно прожить каждый день везде, где я существую, и во всем, что я делаю.

Из Крыма в Питер

– А что труднее всего вам преодолевать в себе ради избранной профессии?

– Реакцию на питерскую погоду (смеется). Когда я приезжаю в другой город, я себя лучше чувствую. Тело кажется более легким и податливым, мышцы более упругими, и как-то лучше работается. Петербуржский климат – это для меня испытание.

– Вы же родились в более теплом климате, и детство ваше прошло в приморском городе.

– Да, я родом из Крыма, но в десять лет оказалась в Петербурге. Именно этот город с его неповторимой атмосферой, культурой и особенной философией оказал на меня самое сильное и глубокое влияние. Здесь прошла моя юность. Интернат, где я провела восемь лет, люди, с которыми я общалась, сама среда – всё это меня сформировало. Поэтому, наверное, справедливо считать меня петербурженкой.

– В детстве вы не мечтали стать балериной, в училище вас привела мама. Когда вы поняли, что балет – ваше призвание?

– Не могу сказать, что в детстве я была страстно влюблена в балет. Думаю, маме в то время было виднее. В два с половиной года я уже умела самостоятельно ставить пластинки на проигрыватель, и однажды мама, придя с работы, застала меня кружащейся под классическую музыку. Она решила развивать меня в этом направлении, поэтому с четырех лет я занималась в различных студиях, танцевальных кружках, музыкальной школе. Причем всё это для меня было не чем-то принудительным, а вполне естественным, даже трудности воспринимались как нечто необходимое. Мне никогда не хотелось бросить учебу и уйти из школы. Видимо, это был, высокопарно выражаясь, голос судьбы.

– В Академии вам посчастливилось учиться у Натальи Михайловны Дудинской. В театре вашей наставницей стала Нинель Александровна Кургапкина, партнерша Нуреева и Барышникова...

– Не только они... Мои педагоги – это мое достояние, мое богатство. В первые годы работы в театре моим педагогом была Ольга Николаевна Моисеева, которой я благодарна за то, что она в меня поверила. Она добилась того, чтобы я, в ту пору артистка кордебалета, вышла на сцену в таком сложном спектакле, как «Жизель». Потом я, действительно, много лет работала с Ниной Александровной Кургапкиной, мы с ней сделали очень много ролей. Кроме театральных репетиторов я занималась с удивительным педагогом, в прошлом характерной танцовщицей Ниной Михайловной Стуколкиной. Именно благодаря ей я получила представление о петербуржской школе танца начала XXвека. Она мне рассказала об утраченных нюансах в преподавании, вплоть до тренировки глаз и положения головы относительно корпуса, в результате чего сразу меняется настроение позы. Само общение с человеком, который меня, 17-летнюю девчонку, называл только на «вы», мне очень много дало. Сейчас я работаю с Ириной Александровной Чистяковой, в прошлом балериной нашего театра. Когда-то мы танцевали в «Баядерке»: она – Гамзатти, я – Никию. Теперь встречаемся в репетиционном зале.

Подарок от Улановой и Ноймайера

– Я знаю, что вы были знакомы с Галиной Улановой...

– Да, я имела счастье стоять с ней рядом и слышать ее слова, адресованные нам, танцовщикам, после исполнения «Симфонии до мажор» Баланчина. Этот балет считается пробным камнем для русских артистов из-за большой скорости и насыщенности движениями. И от солистов, и от корифеев, и от кордебалета требуется четкость и техничность исполнения. Помню, как мы, еще не остывшие от спектакля, стояли на сцене, и Галина Сергеевна пришла к нам – у нее было вдохновенное, сияющее лицо – и сказала: «В наше время так быстро, так точно и так красиво никто не танцевал». Услышать такие слова от легенды русского балета дорогого стоит, ведь среди солистов были и начинающие артисты.

– А как получилось, что Джон Ноймайер подарил вам, тогда еще учащейся Академии, свой номер «Павлова и Чекетти», который вы будете исполнять у нас?

– Этот номер – фрагмент из его версии «Щелкунчика» – Ноймайер подарил не мне, а Академии. С «Павловой и Чекетти» у меня связаны чудесные воспоминания. Я училась на втором курсе, когда в Петербург на гастроли приехала труппа Гамбургского балета, возглавляемая Джоном Ноймайером. Нам с подругами удалось проникнуть за кулисы Мариинского театра. В интернациональной труппе Ноймайера царила удивительная атмосфера благожелательности и юмора. Для меня это была идеальная картинка возможного будущего. И когда одна из прим, которую я видела за кулисами, пришла к нам в школу и стала показывать движения, которые нужно было выучить, чтобы исполнять миниатюру «Павлова и Чекетти», я старалась впитать буквально каждый нюанс. Несколько репетиций с нами провели ассистенты Ноймайера, а он появился позже и работал очень спокойно и терпеливо, ни разу не повысив голоса, но при этом добиваясь точного исполнения своих указаний. Мне выпало счастье первой исполнить «Павлову и Чекетти» в школе. Для меня это – как благословение, полученное в начале пути. Считайте это мистикой, но именно эту миниатюру я до сих пор исполняю. Она со мной на протяжении многих лет.

– Я думаю, она с вами еще и потому, что вы продолжаете линию Анны Павловой, ставшую символом русского балета и петербуржской школы. Через поколения вы стали ее преемницей.

– Возможно, вы правы, потому что быть ведущей балериной Мариинского театра – это aprioriпродолжение этого стиля и принятие преемственности. Мне кажется, это мой профессиональный долг. Слава богу, петербуржский стиль мне очень близок и как человеку, и как профессионалу. Его утонченность, изысканность, одухотворенность и глубина ощущаются на расстоянии, а рисунок танца несколько более сдержанный по сравнению с московским.

Я отдаю свой голос за Мариинку

– Вы выступаете на многих сценах мира, храня при этом верность Мариинке. Хотя наверняка получали предложения от других балетных компаний...

– Предложения до сих пор поступают. Но я выбрала такую форму существования в профессии, которая мне наиболее близка. Когда я выхожу на сцену, для меня важно, чтобы спектакль был единым целым, чтобы всё друг другу соответствовало – декорации, костюмы, музыкальное сопровождение, интересная хореография, прекрасный кордебалет и блестящие солисты. Такое единство есть только в Мариинке. Я отдаю свой голос за наш театр и считаю его одним из лучших в мире.

– Ваша последняя работа в театре, Анна Каренина в балете Алексея Ратманского, разрушает ваше амплуа классической балерины, лебедя русской сцены. Почему вы решились на эту трагическую роль?

– Я же не только танцовщица. Балерина – это танцующая актриса, которая языком тела передает эмоции, чувства, настроения, рассказывает историю. Танцевать только то, что мне давно и хорошо знакомо и понятно, мне мало. Хочется новых переживаний на сцене. Роман Льва Толстого вызывает у меня очень противоречивые чувства, и я не могу однозначно выразить свое отношение к поступкам Анны, но мне ее безмерно жаль. Не скрою, у меня есть тяга к героиням со сложным характером и судьбой. Спектакль дает возможность за три часа прожить целую жизнь и пережить достаточно противоречивые чувства.

– Мне кажется, вы были бы просто идеальной пушкинской Татьяной в балете Джона Крэнко.

– Благодарю вас за такое предположение: я давно этот образ люблю и очень хочу Татьяну станцевать. Образ русской души, русской жертвенности очень удачно решен хореографом, при этом рисунок танца удивительно красив. Недаром балет «Евгений Онегин» входит в десятку шедевров XXвека, все театры мира покупают эту постановку. Надеюсь, в ближайшем будущем мое желание осуществится. Поживем – увидим.

Самое большое чудо

– С какими хореографами вам было интересно работать? Критики пишут, что вы нашли своего хореографа в лице Ханса ван Манена, чьи номера вы включаете в свои гала-концерты...

– У меня был замечательный опыт работы с Хансом ван Маненом, с которым я почувствовала взаимопонимание и мощный импульс с первой репетиции. Мне интересны разные формы, другое дело, что каждая балерина выбирает то, что она может пропустить через себя и передать зрителям. С большим удовольствием вспоминаю работу с Роланом Пети и Джоном Ноймайером. А сейчас я с нетерпением жду встречи с Иржи Килианом.

– С нового года худруком Михайловского театра будет Начо Дуато, чей мини-балет «Ремансо», показанный «Королями танца», посчастливилось увидеть и нам.

– Я его спектакли смотрела с величайшим интересом: это хореограф с яркой индивидуальностью и оригинальным мышлением. Вообще профессия хореографа – это особый дар. Ему нельзя научиться, как можно научиться танцу, даже классическому балету как наиболее сложной форме танца.

– А вы не пробовали сами что-то ставить?

– Есть такой опыт. Но я не считаю это чем-то чрезвычайно интересным. Я благодарна тем, кто мне помогал, мне было интересно работать, но это очень непростой процесс. Нужно иметь свою идею, свой взгляд на движение, свой рисунок, и даже для того, чтобы поставить миниатюру, нужно много трудиться.

– И напоследок. У вас подрастает дочь, ей восемь лет. Желали ли бы вы для своей Машеньки балетной судьбы?

– Я смотрю на свою дочь как на чудо, данное мне свыше. И меня всякий раз восхищает, что этот человек является абсолютно отдельной личностью. Дай бог мне мудрости и понимания, чтобы услышать, увидеть и помочь ей раскрыться в том, в чем она талантлива. Желать ей балетной судьбы, я считаю, было бы несправедливо по отношению к ее неповторимой личности. Она должна прожить свою жизнь. И я могу только помочь ей раскрыть себя.

Справка «ДД»
Ульяна Лопаткина
Родилась 23 октября 1973 года в Керчи. В 1991 году окончила Академию русского балета им. А.Вагановой (класс Н.Дудинской) и была принята в труппу Мариинского театра. С 1995 – прима-балерина театра.
Народная артистка России (2005), лауреат Государственной премии России (1999). Лауреат международного конкурса Vaganova-Prix (1990), премий «Золотой софит» (1995), «Божественная» (1996), «Золотая маска (1997), Benois de la danse (1997), EveningStandard(1997), «Триумф» (2004) и других.
Хобби: дизайн интерьера и одежды, рисование.
Тамара Унанова

Светлана

постоянный участник

Пост N: 445
Зарегистрирован: 01.03.07
Откуда: Россия, Санкт-Петербург
Рейтинг: 2

Отправлено: 21.09.10 09:05. Заголовок: источник СЛАВА САМО..

источник<\/u><\/a>

СЛАВА САМОДУРОВ:
Вдохновляюсь от жизни за окном
Александра ГЕРМАНОВА

В прошлом успешный танцовщик Мариинского театра, а после премьер Национального театра Нидерландов и Королевского балета Великобритании Вячеслав САМОДУРОВ сменил имя, род занятий и место жительства. Зовут его теперь Слава Самодуров, он больше не танцует, зато стал одним из востребованных лондонских хореографов. В этом уже успели убедиться и петербуржцы, которые видели его новую постановку “Минорные сонаты” в Михайловском театре, и лондонцы, когда этот спектакль привозили на гастроли. В Лондоне удалось встретиться с артистом и поговорить о его стремительно развившейся карьере хореографа и об искусстве вообще.

– Все-таки до сих пор странным кажется ваш отъезд из Питера в тот момент, когда у вас не было ни простоя, ни топтания на месте, наоборот, новые роли словно преследовали вас. Почему вы уехали?

– Я был приглашен тогдашним руководителем балета Махаром Вазиевым танцевать в Мариинском театре, а также присоединяться к труппе во время ответственных гастролей. Да и никакого звездопада ролей не было. Театр только вставал на правильную дорогу расширения репертуара – Баланчина было мало, того же Форсайта, Ван Манена и других хореографов, опусы которых я станцевал в Амстердаме, еще не было. Впрочем, дело не в театре, а во мне. Это было запрограммировано, что я уеду куда-то. Я не сижу подолгу на одном месте.

– Расскажите, как нужно правильно уезжать.

– Да не знаю. Я просто поехал в Амстердам, показал, что могу делать на сцене, и меня взяли. Уэйн Иглинг был тогда худруком – возник мгновенный контакт, и я остался в Голландии.

– Но ведь русских артистов, особенно тех, что прошли вагановскую школу, вечно впрягают первым делом в классику – не страшно было уехать из мариинских “Дон Кихота” и “Жизели” и приехать в голландское “Лебединое озеро”?

– Есть одна хитрость. Западные труппы относительно маленькие – до ста человек, и требования к артисту иные. Нужно быть более универсальным, там нет артистов на модерн, артистов на классику, все танцуют всё. Классика, конечно, была в должной мере, но не скажу, чтобы меня особенно много занимали именно в “Лебединых озерах”.

– Все, что вы станцевали в Амстердаме, было качественным с точки зрения хореографии?

– В том-то и дело, что нет, и в этом прелесть работы в такой труппе. Ты участвуешь в десятке постановок ежегодно – половина из них никуда не годится и быстро вылетает из репертуара, но это же креативный интересный процесс: все время делать что-то новое. За Баланчина и Ван Манена, которые мне достались в этом театре, я безумно благодарен судьбе. За маленькие неудачи с новыми балетами тоже благодарен, потому что на ошибках, особенно чужих, удобно учиться.

– И тем не менее, станцевав все, что было возможно в Амстердаме, включая такую диковинную роль как доктор Франкенштейн, вы уехали вскоре в Лондон.

– В Амстердаме сменился директор, а в Лондоне, наоборот, все выглядело привлекательным. Моника Мэйсон пригласила меня.

– Ставить вам тоже предложила Моника? Она ведь всегда в поиске молодых хореографов, и, если видит толкового человека в среде танцовщиков, дает шанс показать себя на “Мастерских”.

– Нет. Я, честно говоря, ехал в Лондон танцевать классику, дефицит которой начал чувствовать в Амстердаме. Работал себе и работал в Лондоне, все шло чудесно, и вдруг в самый разгар сезона мне позвонил Алексей Ратманский из Москвы и спросил, интересует ли меня постановка па де де в Большом на “Мастерских”, которые он организовал незадолго до этого. Я, конечно, думал немного о том, чем займусь, когда закончу танцевать, но, поверьте, мыслей о театре и о балете, и хореографии в частности, у меня вовсе не было. Остаться навеки заложником балетного театра казалось мне худшим исходом. Я за то, чтобы человек умел делать как можно больше вещей в жизни. Я дерзкий человек по натуре, и чем более необычной и невероятной мне кажется затея, тем меньше хочется от нее отказываться. Вот я представил, как скажу Ратманскому, что не хочу попробовать себя в Большом… Взял да и согласился. Поехал и поставил то па де де. Работа доставила мне удовольствие. Потом показал видео Монике Мэйсон – надо же было как-то отчитаться за мое отсутствие в Лондоне. Она заинтересовалась – предложила сделать что-то и для Ковент Гарден. У нас есть такая вторая сцена – Студия Линбери, где проходят всякие разовые экспериментальные постановки. Я дерзнул еще раз – и все закрутилось. Но участие Алексея Ратманского в моей судьбе хореографа беспрецедентно.

– Вы ведь еще и фотографией занимаетесь? Неужели снимаете балет?

– Уже нет. Начинал с балета, но быстро ушел в сторону.

– Куда?

– В современное актуальное искусство. Когда я вплотную занялся фотографией, я по-другому посмотрел на балет. Оказался снаружи процесса, в котором долго варился, и обнаружил, что балет зажат в рамки, которые лично мне очень захотелось раздвинуть. Новые балеты должны быть адресованы современным людям.

– Как этого достичь? Пользоваться средствами других жанров, синтезировать, привлекать кино и инсталляции?

– В том числе и это. Но кино в меньшей степени – скорее актуальное искусство как таковое.

– То есть вы хотите сказать, что променад по галереям современного искусства может равняться посещению балетной тройчатки в Ковент Гарден?

– Это было бы неплохо, если бы балет включился в процесс. Впрочем, в Лондоне на спектакли, которые играются в Линбери, примерно такая публика и приходит. Знаю, что в Москве и Питере пока далеко до консенсуса актуального искусства и балета. Но будем надеяться, ситуация изменится.

– Хореографов обычно спрашивают, от чего они вдохновляются? В вашем случае ответ, видимо, будет неоднозначным.

– Да от всего – просто от жизни за окном балетной студии. Побывал на днях в Саатчи, там меня одна штука зацепила: такая необычная голографическая конструкция с отражениями. И вдруг чувствую, что как-то трудно дышится. Оказалось, что зеркальные эффекты обязаны своей красоте тоннам нефти, налитой в бассейны. Чем не сюжет для нового балета? Или вот еще. Я люблю погулять возле театра в свободную минуту – покружить в квартале Ковент Гарден или Холборне. С виду это такие чопорные районы – кирпичные однотипные здания, похожие одно на другое, но здесь тихонько прорастает и новейшая архитектура. И эти контрасты меня вдохновляют. Я обожаю цитировать классику, опираться на нее как на роскошную архитектуру прошлого, но строить рядом что-то новое.

– В каком районе вы живете в Лондоне? Или это неважно, где жить, когда много времени проводишь на работе?

– Живу в Ислингтоне, пока меня устраивает тамошняя атмосфера, хотя это не самый фешенебельный район Лондона, зато гораздо более богемный, чем другие. Нет, мне важно, где жить. Тут живут артисты, мне нравится. А, может, скоро съеду. Я люблю переезжать.

– В Питер не вернетесь?

– Вряд ли. Ставить там – конечно же, если позовут, но жить – нет. Англия устраивает меня более чем – получаю заказы, связи с Королевским балетом крепкие, да и зачем мне уезжать из Мекки современного искусства. Я, как творец, без этого не выживу.

– Какие проекты в ближайшем будущем?

– Продолжаю работать над тремя фотопроектами. Чтобы закончить один из них, посвященный заброшенным дворцам, мне нужно еще раз съездить в Питер. Второй я бы вчерне назвал “Новый взгляд на голландские натюрморты” – он тоже в стадии первой готовности. Одновременно работаю над двумя новыми дуэтами для Мары Галеацци и Эдварда Уотсона – они будут выступать на одном праздничном гала в Ипсвиче в Сассексе. Правда, еще не приступили к репетициям. Потом еду в Стамбул давать мастер-классы. Думаю еще об одном проекте – привезти артистов Королевского балета в Москву и Питер с тройчаткой своих балетов, но тут пока не все гладко со спонсорами. Хорошо, если получится, ну а нет – так нет. Что-то другое найдется.

Светлана

постоянный участник

Пост N: 446
Зарегистрирован: 01.03.07
Откуда: Россия, Санкт-Петербург
Рейтинг: 2

Отправлено: 28.09.10 20:05. Заголовок: источник Леонид Сар..

источник<\/u><\/a>

Леонид Сарафанов: "Балет – это призвание, диктующее образ жизни и мышления…"

Вера ДОЛЕНКО, специально для «Профиля»

Такой тезис определяет бытие большинства артистов балета. Не исключение и Леонид Сарафанов – бывший киевлянин, а последние восемь лет – премьер балета знаменитого Мариинского театра в Санкт-Петербурге, золотой и серебряный призер, лауреат многих международных конкурсов. В родном городе он бывает относительно часто – не реже одного раза в год. Всегда радостно вернуться в родные пенаты, повидаться с друзьями, близкими и посетить родной театр, где мы встретились и где начинался оглушительный взлет совсем юного дарования ….

Как у каждого мальчишки, у маленького Лени были свои виды на будущие профессии. Но балета среди них не было. Аккурат к десяти годам «взыграли» гены. Ведь мальчик рос и воспитывался в танцевальной семье. Его родители и дедушка с бабушкой связали свою жизнь с ансамблем народного танца имени Павла Вирского. Заметив в ребенке неординарные природные данные, они отвели его в Киевское хореографическое училище. Именно здесь он погрузился в волшебный мир классического танца, который возвеличивает грацию и красоту человеческого тела, вдохновение и высокую поэзию чувств.

Когда вы окончательно убедились, что балет – ваше призвание, единственное и неповторимое?

Балет – это призвание, которое диктует образ жизни и мышления. Осмысление будущей профессии пришло в старших классах училища. Мне очень повезло с педагогами. Они, словно ваятели, лепили из нас не только будущих артистов, но, что немаловажно, настоящих мужиков. На разных этапах обучения это были Валерий Парсегов и Владимир Денисенко. Благодаря им пришла серьезность, целенаправленность и самоотдача. Уже в театре, до самого отъезда в Мариинку, моим педагогом была Алла Лагода.

Всего за два года работы на сцене Киевской оперы вы зарекомендовали себя как яркий и самобытный танцовщик. Пришло первое и заслуженное признание. И вдруг перебрались в Петербург…

Меня пригласили на просмотр, после чего предложили остаться в труппе. Было, конечно, боязно, но я рискнул. И не жалею. Будет уже девятый сезон. Танцевать на прославленной сцене Мариинки – большая честь для каждого артиста балета.

Легко ли было поначалу в новом городе, в новом театре?

Питер – более строгий, пасмурный, каменный, не такой солнечный и зеленый, как Киев. Но постепенно я привык и чувствую себя там комфортно. Есть семья, квартира, дети, друзья, любимая работа…

В вашем послужном списке – ведущие партии классического репертуара и современная хореография. Чему отдаете предпочтение?

Несмотря на то, что в первую очередь я состоялся и востребован как классический танцовщик, меня больше привлекает современная хореография. В ней я могу раскрыться в новых, неизведанных гранях. В нашем театре немало таких постановок, созданных известными хореографами Уильямом Форсайтом, Пьером Лакоттом, Эдвардом Льянга, Харальдом Ландером, Алексеем Ратманским. И я с удовольствием там танцую.

Вы часто принимаете участие в различных международных конкурсах. Дают ли они полную картину уровня мирового балета, его школ, основных тенденций?

Конкурс – это прежде всего ступень для становления себя как танцовщика, как бойца. Моральная и физическая нагрузка несоизмерима с работой в спектакле или в классе. Я лично всегда очень волнуюсь. Молодым танцовщикам конкурсы дают возможность не только раскрыться, состояться и достойно показать себя, но и закалить себя и воспитать в себе бойцовские качества. Нельзя забывать, что театр – это борьба, и приходится иногда сражаться. Бывает, что из 300 участников за медали борются всего трое. И по ним можно судить об уровне балетных школ.

Какие из них наиболее признаны в мире сегодня?

В первую очередь отмечу французскую, российскую-вагановскую (то есть питерскую. – авт.), кубинскую и китайскую.

Украинская земля дала миру таких выдающихся танцовщиков, как Серж Лифарь, Ольга Лепешинская, Вацлав Нижинский, в свое время украинскую школу прославляли Валерий Ковтун, Татьяна Таякина, Нина Семизорова, Вадим Писарев… Список длинный... В чем же причина того, что наш балет несколько сдал свои позиции?

К сожалению, Украина свои таланты раздает всему миру. Сколько артистов уехало за последние десятилетия?! Иван Путров и Алина Кожухару плодотворно работают в Королевском балете Англии, Ирина Дворовенко и Максим Белоцерковский – в Американском балетном театре, Денис Матвиенко – в Мариинке, Света Захарова – в Большом, не говоря уже о европейских театрах, где тоже много наших. С одной стороны, государство создает условия, чтобы воспитать из нас суперпрофессионалов, а с другой – условия для отъезда навсегда, не возвращая себе при этом никаких дивидендов. Нет поддержки со стороны государства. Я уехал, потому что стремился к интересной, насыщенной работе. В Киеве я уже все станцевал и ничего нового не предвиделось. В Мариинском театре только за последний год – 10 новых постановок. И это не самый плодородный год. Молодого зрителя привлекают оригинальные, современные премьеры. Время диктует свое. Новые тенденции должны развиваться параллельно с устоявшейся и полюбившейся классикой, которая ни в коем случае не обязана превращаться в музейные экспонаты.

Классический репертуар в Мариинке как всегда востребован?

Там очень консервативный зритель. Любая экспериментальная постановка всегда воспринимается негативно. Но по прошествии некоторого времени – принимают. Среди аншлаговых спектаклей – «Баядерка», «Жизель», «Лебединое озеро». Это наш золотой фонд.

С труппой театра вы объездили немало стран, а гостевые контракты заключаете?

Да, приглашений много. Выступал в Японии, в «Ла Скала», Венской опере, Токийском национальном балете. Приглашают и одного, и с супругой Лесей Новиковой. Она ведущая солистка нашего театра, воспитанница вагановской школы.

С киевскими коллегами поддерживаете отношения?

Безусловно. Если общий импресарио, бываем вместе и на гастролях. А сейчас, в Киеве, во время моего отпуска, проводим общие уроки в театре. У танцовщика не должно быть выходных. Только ежедневная работа поддерживает форму. День пропустишь – два восстанавливаешься.

У скрипача – скрипка главный инструмент, у вокалиста – голос, а у танцовщика – тело, которому кроме изнурительной работы надо уметь и отдыхать, и восстанавливаться.

Что в первую очередь необходимо танцовщику, чтобы состояться на сцене?

Кроме таланта, трудолюбия и целеустремленности, прежде всего надо любить свою профессию и самозабвенно ей служить. Звучит высокопарно, но это так, поверьте.

Хоть и рано спрашивать у 28-летнего танцовщика, но все-таки: каким вы видите свое будущее после окончания танцевальной карьеры?

Наверное, перейду из одной ипостаси творчества в другую. Мир балета – богат и многогранен. В нем не потеряешься.

Карина

постоянный участник

Пост N: 1279
Зарегистрирован: 11.01.07
Рейтинг: 6

Отправлено: 30.09.10 12:28. Заголовок: источник Диана Вишн..

источник<\/u><\/a>

Диана Вишнева: «Для моих родителей я — «любимая вишенка»

— У вас столько титулов, от «Золотой маски», до «Benois de la dance», теперь вот еще одним стало больше, поздравляю!

— Спасибо, тем более приятно, что это от газеты с таким хорошим названием. Вся жизнь балетных танцовщиков — сплошной труд.

— А если бы вы вручали свой собственный приз, то кому?

— В нашей профессии много достойнейших людей… Совсем недавно я танцевала в Нью-Йорке премьеру «Дамы с камелиями» в постановке Джона Ноймайера, И, конечно, Джон — один из любимейших моих хореографов, потому что он очень по-своему раскрывает романтический сюжет, наполняет его глубокими эмоциями. Готовить с ним роль — невероятное ощущение, столько он в нее вкладывает нюансов, как он видит тебя в ней и в то же время дает тебе огромную свободу. Такие работы потом остаются с тобой на всю жизнь.

— Вы неоднократно говорили, что самый подходящий для вас партнер — Владимир Малахов.

— Да, самый любимый, мы с ним танцевали весь классический репертуар и многое из современного. Я вообще не обделена партнерами. Танцевала с Фарухом Рузиматовым, потом были Игорь Зеленский, Володя Малахов, а на этом вечере — Марсело Гомес из Американского балета. Планка в этом смысле у меня всегда была высока, я очень серьезно отношусь к выбору партнера, никогда не позволю себе танцевать, если не чувствую, что получится настоящий дуэт, настоящее профессиональное и человеческое взаимопонимание.

— Среди ваших партнеров был и Николай Цискаридзе, очень талантливый и очень непростой человек.

— Это было очень давно, на гастролях в Ковент Гардене, мы с Колей танцевали «Симфонию до-мажор» и «Рубины» Баланчина. А в классике мы не встречались. Коля — замечательный танцовщик, у него есть свои ключевые для него партии, и дай Бог, чтобы его поиск новых ролей продолжился. Но, строго говоря, я не могу причислить его к своим партнерам, это разовые выступления. И Баланчин — не тот хореограф, у которого ты так уж тесно взаимодействуешь с партнером в актерском смысле.

— Известен эпизод, когда другой великий хореограф, Уильям Форсайт, помог вам преодолеть звездную болезнь, сняв со спектакля за пропуск репетиции.

— Разве? У меня звездной болезни никогда не было, что вы, забудьте об этом, мы работаем по 12 часов в день, какая тут звездность. Просто случилось недопонимание: должна была быть первая репетиция со светом, но чтото с техникой не складывалось, и мне сказали: свет не готов, на сцену не нужно выходить. И я не вышла. А Форсайт вовсе не собирался ничего отменять. Я же до такой степени перед ним робела — великий хореограф! — что постеснялась подойти и объяснить ситуацию.

— Интересно, каково танцевать под дирижерскую палочку Валерия Гергиева? Когда встречаются две такие яркие индивидуальности, как Вишнева и Гергиев, вряд ли все получается без проблем.

— С ним — только самые энергетические и запоминающиеся спектакли! О Гергиеве говорят, что он дает сумасшедшие темпы. Но мне везло и всегда было удобно. Например, я танцевала «Ромео и Джульетту», а нашу «Шехеразаду» в Нью-Йорке до сих пор помню как что-то невероятное, ты даже от самой себя не ожидаешь, что способна на такие эмоции и танец.

— Вы говорите: «Я русская балерина». Что это значит?

— Что я представительница своей родной русской, вагановской школы: это значит особо красивая, пластичная постановка рук, корпуса, ощущение позы. Русского танцовщика сразу отличишь по эмоциональному наполнению. На Западе артисты тоже, естественно, танцуют эмоционально, но у нас это на другом уровне.

— К теме партнерства — вы много танцевали с Фарухом Рузиматовым, который (вы это никогда не скрывали) был и вашим спутником жизни. Но затем наступил разрыв. Эти отношения влияли на роли? Например, когда вы танцевали «Кармен».

— Когда мы вместе выходили на сцену, никаких сложностей в отношениях не было, но все равно было очень горячо. Если Фарух-Хозе хотел меня убить, то уж точно хотел, это однозначно (смеется).

— С момента разрыва вы вместе танцевали?

— Нет, просто не сложилось. Я сразу уехала на Запад, он стал отходить от классики, и репертуара в театре для него, к сожалению, не оказалось. Мы практически даже не пересекались. И сейчас не представляю, смогла бы с ним сработаться, даже если, допустим, для нас придумают какую-то очень специальную постановку. Фарух — очень сложная индивидуальность.

— Вы никогда не скрывали, что не бываете по жизни одна. Но о теперешнем друге никогда не говорите, только пишут, что он любит футбол.

— (хохочет) Журналисты все перепутали, он вообще футбол не смотрит! Он из мира хоккея.

— После такой трудной работы, как ваша, чем снимаете напряжение — общением, сменой обстановки?

— Скорее тишиной, я вообще человек тишины.

— А если улететь куда-то?

— Улететь? У меня и так полжизни проходит в самолете. Уж лучше куда-нибудь уеду на машине. Я отпуск стараюсь проводить, беря машину и путешествуя по Европе.

— Вы, стало быть, в отличие от коллеги Ульяны Лопаткиной, освоили вождение. Она мне говорила, что только мечтает выучиться.

— Я водила раньше, сейчас предпочитаю ездить с водителем, чтобы не тратить лишние нервы. А то я товарищ нервный, всегда опаздывающий, поэтому — через сплошную, а то и через двойную сплошную…

— Вам часто задают вопрос о конкуренции с Ульяной, и вы обычно отвечаете, что конкуренция — благо. В какие моменты это соперничество помогло вам и, возможно, Ульяне?

— Наверное, когда рядом с тобой замечательные танцовщики, это мотивирует и заставляет идти дальше.

— Когда-то не состоялось ваше совместное выступление в «Легенде о любви». Может, в обозримом будущем все-таки подобное случится?

— Ульяна постоянно меня спрашивает, когда же мы вместе что-то сделаем. Я говорю: Ульяна, мы уже столько раз на эту тему заговариваем, значит, в скором времени случится (смеется).

— Вы с ней на ты?

— А вы как думали?! (смеется) Театр, конечно, не семья, но мы же так часто встречаемся в зале…

— Среди ваших выступлений вне театра есть даже участие в дефиле модельера Татьяны Парфеновой.

— Я вообще девушка модная, люблю красиво одеваться. Как, наверное, любая женщина, которая следит за собой. Мы встретились у нее на показе, после чего я пришла к ней в салон померить платья, надела — и воскликнула: будто на меня шито! Мы подружились, я восхищаюсь Таниным творчеством. Надеюсь, мы еще что-то совместно сделаем.

— Балет — искусство классическое, его главным шедеврам лет по 100–150. Никогда не чувствовали себя вырванной из круга сверстников? Они, допустим, на рокконцерт, а вы — в класс.

— С детства у меня, как и у всех балетных, жизнь жестко подчинена профессии. Если хочешь быть достойным выхода на сцену, ты обречен на огромные ограничения и жертвы. И всегда у тебя есть право отказаться от этого выбора. Но я себя в такой жизни чувствую вполне комфортно. А на рокконцерты и сейчас иногда хожу.

— Какой был последний?

— «Depeche Mode».

— Завидую — в Москве было не достать билетов за полгода.

— Это была не моя инициатива, меня, можно сказать, вытащили. И это было ужасно! Ну и я не фанат этого жанра, не так хорошо эти песни знаю, а звук был такой, что разобрать музыку крайне сложно. Толпа народу, меня чуть не задавили.

— А что любите в музыке?

— Ну, классика — это понятно. Beatles, Queen — тоже уже классика… А еще я очень люблю Земфиру.

— Лично знакомы?

— Нет. На концерте ее я последний раз была в Чикаго года два или три назад. Вот там все прошло замечательно, никакой толкучки, все очень цивильно, я действительно насладилась музыкой.

— Она же человек широких интересов. Юрий Башмет собирался с ней чтото сделать.

— Юрий и со мной хотел что-то сделать. Я как раз готовила балет «Лунный Пьеро» на музыку Шенберга, Юрий об этом узнал и сказал: как здорово было бы исполнить это с его оркестром. Но после того мы не встречались. А еще мне поступило предложение от знаменитого американского джазового гитариста Эла ди Меола. Может, когда-то и станцую под его музыку, просто сейчас времени нет.

— Чьим мнением о себе дорожите?

— Таких людей, как Ноймайер, Майя Михайловна Плисецкая, Наталья Макарова.

— Можете привести хотя бы одну их фразу о себе?

— «Целую твой талант».

— А для родителей вы кто?

— Любимая вишенка (смеется).

— Мы с вами сейчас в репетиционном классе Большого театра. Чем Большой теплее Мариинского, а Мариинский теплее Большого?

— С первого появления в Большом меня здесь очень тепло встречают. Что бы ни происходило, какими бы интригами и ревностью ни был полон балетный мир. А с Мариинкой связано все мое становление, все главное, что заставило говорить обо мне как о балерине Диане Вишневой. Особенно период карьеры, связанный с директорством Махара Вазиева. Благодаря ему в театре появились новые постановщики и современная хореография, которая очень близка мне. Одной классики мне мало.

— Отношение к Большому не омрачил даже эпизод, когда хореографу Алексею Ратманскому не удалось пригласить вас сюда из-за сопротивления местных звезд?

— Не омрачил. И разговора о переходе как таковом не было, говорили просто о гостевых спектаклях. Наоборот, этот инцидент придал мне и моему танцу апломба — дескать, видите, как волнуются балерины Большого! Нет, я замечательно сотрудничаю с Большим театром и после того инцидента, станцевала здесь практически весь классический репертуар. А сейчас у меня здесь должна была быть «Баядерка», но по определенным обстоятельствам мы ее перенесли на другой период, сейчас будем уточнять, на какой.

— Есть у вас рецепты хорошей физической формы?

— Не позволяю себе есть неполезное. Стараюсь питаться домашней едой, в этом очень помогает мама — когда уезжаю надолго, стараюсь брать ее с собой, она по части здоровой пищи мастер. Никогда не ем фастфуд, избегаю пить кока-колу, спрайт. Мой организм сам знает меру — никогда не съем сверх необходимого. Всегда прислушиваюсь — чего мне хочется. Вот и вся система. Люблю салаты и фрукты. Когда чувствую, что сил совсем нет, обязательно ем мясо. Если силы есть, но неплохо бы их добавить для хорошего самочувствия, съем рыбу. Обожаю японскую кухню. У меня в Японии замечательные друзья, они настоящие гурманы, водят меня по лучшим ресторанам, я там перепробовала все самое вкусное. В последний раз меня даже позвали в ресторан, шефповар которого готовит для самого императора.

— Ого! А что-нибудь вроде контрастного душа?

— Раньше очень любила баню, но сейчас времени не хватает. Больше всего меня энергетически поднимает плавание, и даже просто вид моря, возможность им дышать.

— Средиземное?

— Любое. Главное — видеть это пространство.

— И даже холодный грязный Финский залив?

— Вот Финский — нет, разве только на лошадях там покататься вдоль берега.

— Что в последнее время попалось интересного из книг, фильмов?

— На Венецианском фестивале было столько интересного (Диана ездила туда представлять короткометражный фильм Рустама Хамдамова «Драгоценности» с ее участием. — «Труд7»). А еще мне на день рождения подарили набор фильмов Феллини, пересмотрела их все. С книгами — как и с танцем, меня бросает то в классику, то в современность. Прочитала «Кысь» Татьяны Толстой. А зимой перечитывала «Анну Каренину» — перед премьерой балета Щедрина в Мариинке.

— Кто из Толстых произвел большее впечатление?

— Наверное, все-таки Лев Николаевич. Я роман в детстве читала, но не понимала этих отношений мужчины и женщины. Сейчас книга открыла для меня совершенно новые грани, эмоции, страсти. Особенное впечатление произвели диалоги и монологи Анны. И монологи Левина об устройстве жизни.

— Может, после такого «семейного» романа захотелось и в своей личной жизни что-то изменить?

— Знаете, я человек очень эмоциональный, не из тех, кто в жизни что-то специально выстраивает. Руководствуюсь интуицией, меня ведет мое сердце, и я за ним иду.

— А иметь, как Анна, своего ребенка никогда не хотелось?

— Всегда хотелось. И когда я репетировала этот балет с маленьким мальчиком, у нас такой замечательный дуэт получился! Правда, на спектакле сцена немножко испортилась, поезд — трык — сошел с рельсов и встал, как раз в момент, когда должно было произойти свидание с Сережей. А вообще история этого мальчика потрясающая. Он из Вагановской школы, родителей у него нет, живет с бабушкой. И когда я его обнимала, то старалась отдать всю любовь и Анны, и свою собственную. И он так трогательно принес мне в день премьеры шоколадку, кусочек от нее я отломила, и он до сих пор у меня в раздевалке. Для меня это так дорого и трогательно (улыбается).

— Не собираетесь, как Чулпан Хаматова, заняться благотворительностью?

— Я уже открыла фонд в Америке, в ближайшую неделю зарегистрирую фонд в России и скоро открою такой же в Японии, все бумаги на регистрацию направлены. Уже помогла одной девочке в Америке пройти летние курсы в балетной школе, у нее не было на это денег. Сейчас я была на отдыхе в Лос-Анджелесе, и она захотела со мной встретиться, это было очень волнующе.

— Ваше самое любимое место на свете?

— Париж. Я там прекрасно себя чувствую. Но не для жизни, а именно приезжать, получить вдохновение от этой атмосферы…

— А насовсем уехать из Питера?

— Зачем? Я и так все время переезжаю с места на место. А Питер — это мой дом. Должен же быть у человека свой дом?
Наше досье

Диана Вишнева родилась в Ленинграде.

После хореографического кружка Дворца пионеров поступила в 1987 году в Академию русского балета им. Вагановой. Окончила ее в 1995-м и была принята в Мариинский театр, дебютировав ролью Китри («Дон Кихот», приз «Benois de la dance»).

Участница восстановления в театре балетов Баланчина «Симфония до мажор» и «Рубины» (приз «Золотая маска»). Также танцует в Берлинской государственной опере, Американском балетном театре и др.

Карина

постоянный участник

Пост N: 1284
Зарегистрирован: 11.01.07
Рейтинг: 6

Отправлено: 05.10.10 15:21. Заголовок: источник Евгения Об..

источник<\/u><\/a>

Евгения Образцова
«Меня пугают вещи, которые кажутся простыми»

Беседовал Борис ТАРАСОВ

С нового сезона в штате московского Музыкального театра имени Станиславского и Немировича-Данченко появилась новая должность – приглашенная прима-балерина. Ею стала ведущая балерина Мариинского театра Евгения Образцова. Эта хрупкая, нежная и одновременно очень сильная девушка с обезоруживающей улыбкой и совершенной техникой уже покорила москвичей. Она успела появиться здесь и в классических балетах, и в последней нашумевшей новинке – «Балетах Иржи Килиана».

– Как получилось, что вы – ведущая питерская балерина вдруг стали приглашенной звездой московского театра?

– Это идея Сергея Юрьевича Филина, его предложение. В январе он был на гала в честь Улановой, где я танцевала первый акт «Ромео», и после этого последовало приглашение. Он сразу сказал: «Когда ты в Москве?» Я так абстрактно назначила дату: «Давайте 8 марта. Там что у вас? Ну, давайте «Па де катр» я станцую с «Шопенианой». Потом я станцевала «Жизель», а когда узнала, что будет Килиан, то сразу изъявила желание быть в Москве и участвовать.

– Это как раз мой следующий вопрос. Вы – прима-балерина, классическая балерина. А спектакли Килиана – они командные, не на солистов. Почему вам стало это интересно?

– Это же Килиан! Он единственный хореограф на сегодняшний день, который мне интересен.

– А вы никогда не хотели станцевать, скажем, Ноймайера, Эка, Уилдона?

– Уилдон – еще ничего. Эк – не мое…

– Это, наверное, возраст еще не пришел… Он сейчас ставит для более старшего поколения артистов.

– Ну, как сказать, не то чтобы старшего поколения, а понимаете в чем дело… Вот, например, Ноймайер. У него есть очень интересные спектакли: «Дама с камелиями» и «Spring and Fall». Но в большинстве случаев я, например, не вижу разнообразия в хореографии, какого-то интересного, его личного языка танца. В принципе набор движений, который часто используют и другие хореографы. Это такой микст хороших, замечательных движений. Другое дело, что он берет драматизмом: если балет идет действительно на высоком уровне и артисты его исполняют так, как он задумал, так как он хочет, то получается интересно. Потому что он берет очень серьезные темы, на мой взгляд, в балете невоплотимые, такие как «Чайка»…

– Но за счет режиссуры и крепкого сценария…

– Да, да, да, за счет режиссуры. А Килиан – именно хореограф. И когда я узнала, что здесь будет Килиан, да еще и «Маленькая смерть», мне было все равно, в каком я буду составе. Но у меня была мечта танцевать первый из последних трех дуэтов, и я его станцевала. Дальше у меня такие планы есть – станцевать все три дуэта вместе. Уже в концертном варианте. Как это делает Орели Дюпон и Мануэль Легри, как это делает Болле со своей партнершей.

– В концертном варианте? Вы готовите собственную программу?

– Нет, в любом концерте. Мне кажется, это очень интересно. В России Килиан вообще не исполняется практически. Впервые в этой компании поставлен, хотя балету двадцать лет. И меня совершенно не смущает, что это командный балет. Мне нравится, что мы так сплоченно и интересно работали с труппой.

– Вам было интересно?

– Очень интересно.

– Кто-то говорил, что это очень жесткие репетиции были.

– Мне кажется, что это оттого, что эта компания не так много танцевала современных балетов. И им просто давали направление…

– То есть только начали осваивать современный танец.

– Да, можно и так сказать. Поэтому людям не нужно пудрить мозги, а просто объяснить, что к чему. Достаточно для первого раза просто чисто и правильно исполнить это… Я прекрасно поняла язык хореографии, а дальше уже было мое творческое «домашнее задание» – как я это все воплощу в жизнь. Я, честно говоря, думала, что все будет хуже.

– Почему?

– Меня пугают вещи, которые на первый взгляд кажутся простыми: сразу останавливает мысль, что если это выглядит просто, то должно быть очень сложно в исполнении. И когда я танцевала, даже на репетиции, думала – как все удивительно легко выходит. А не будет ли это проблемой потом? Не станет ли вдруг сложно, потому что я начну задумываться об этой легкости? Но это уже некий психоз, связанный с премьерой. Так что удовольствия я получила гораздо больше на сцене, чем когда мы репетировали.

– А так всегда у вас происходит? На сцене вы получаете удовольствие больше, чем в зале?

– Смотря какой спектакль танцую. Иногда бывает вроде все идет, а настроения нет. Еще бывает: когда я очень устала, в голове совершенно другие мысли – не о том, что я танцую. Как-то мозг сам переключается. А когда я балет готовлю в хорошем состоянии, с энергией, с силами, с хорошим физическим накалом, то эти мысли отступают.

– Вы сказали про три дуэта Килиана в концертах. А с кем? У вас же нет постоянного партнера?

– А его и не существует.

– Ведь чтобы танцевать Килиана, нужен какой-то особенный человек.

– Без вариантов – Семен Чудин. Это мой партнер на сегодняшний день самый-самый! Мы с ним немного, конечно, еще станцевали: буквально два месяца притираемся друг к другу, этого очень мало для того, чтобы сказать, что мы дуэт. Мы станцевали за это время «Па де де Обера», «Па де де Чайковского», «Жизель» дважды.

– Вам повезло – вы работаете с разными балетмейстерами, на вас ставят спектакли. Что вам интереснее сейчас танцевать?

– Моя хореография – это хореография МакМилланна и Ролана Пети. Что бы из его балетов не было поставлено, я всегда и везде хотела бы принимать в этом участие. Это единственный на сегодняшний день живой гений – мое мнение. Я очень хочу танцевать «Манон» и «Ромео и Джульетту» МакМилланна: ищу варианты, поскольку могу ездить, думаю, скоро моя мечта где-нибудь осуществится. А вот хореография Пети – это сложнее, надо искать места, надо искать возможности встречи с ним. Для меня бы было значимым событием в жизни, если бы я когда-нибудь станцевала его Кармен: это единственная Кармен, которую бы я хотела станцевать.

– А классика?

– А это разве не классика?

– Ну, скорее неоклассика. Я имею в виду такую старую, добрую классику – она вам все еще интересна?

– Конечно. Большинство балерин начинают и заканчивают свою карьеру классическими спектаклями. Все равно база какая-то должна быть. Здесь, в Москве, я репетирую с Маргаритой Сергеевной Дроздовой, и она изо дня в день повторяет фразу: «Классика – вот что главное! Вот что должно держать вас в форме, вот ради чего вы учились. А все это современное, это так, для удовольствия». Отчасти она права. Но просто сейчас пришло такое время, что как-то закрепоститься в этих рамках классических – это уже не оригинально. Нужно и то, и другое.

Светлана

постоянный участник

Пост N: 450
Зарегистрирован: 01.03.07
Откуда: Россия, Санкт-Петербург
Рейтинг: 2

Отправлено: 09.10.10 21:10. Заголовок: источник Ульяна Лоп..

источник<\/u><\/a>

Ульяна Лопаткина: Наша профессия очень честная
Элла Аграновская, "КП-Эстония"
07 октября 2010 20:05

Запрограммировать рождение таланта невозможно, все в ведении Господа Бога — убеждена великая русская балерина Ульяна Лопаткина, с которой сегодня беседует Элла Аграновская.

Море, музыка, танец

- Вы родом из Керчи, и ваш танец похож на море.

- Море я обожаю. Для меня его стихия — источник вдохновения с детства. И сохранившиеся на всю жизнь детские вспоминания о море, наверное, могу сравнить только с ощущением музыки. Они соединились в душе, и, видимо, это выливается, порой даже бессознательно, в то, что я делаю на сцене.
- Интересно, возможно ли вообще понять происхождение этой способности балерины струиться и перетекать из одного состояния в другое, непостижимой просто на физическом уровне.

- Трудности физического плана скрашивает профессия. И каждодневное преодоление в течение многих лет. Это перетекание, эта возможность осуществить его посредством тела, рук, ног — элемент творчества, абсолютно неповторимый в профессии балерины, в профессии танцовщика. Почувствовать его могут только те, кто этим занимается непосредственно. И мне действительно интересно это перетекание, способность выразить некое действие, движение собственным телом, еще и пропуская сквозь себя музыку. Это особенное удовольствие.

- В каком возрасте вы почувствовали, что танец станет вашей жизнью?

- С двух лет. Конечно, это были "импровизации собственного масштаба". И с раннего детства, как ни странно, люблю классическую музыку. Все благодаря матушке и батюшке, потому что в доме было достаточно много пластинок с классикой. Так что мои пристрастия обозначились достаточно рано, и маме было несложно развивать меня в этом направлении. Я занималась в музыкальной школе, мама старалась развивать меня в области танца, причем в разных его формах: бальные, спортивные танцы и, конечно, классический танец.

- Вашим родителям не было страшно отправлять вас учиться в Петербург, одну, маленькую, хрупкую девочку?

- Было страшно. И мама потом признавалась, и папа говорил, что это было очень тяжелое для них решение. Они ссорились, конфликтовали. Но это было сознательное решение. Мне было 9 лет, и мама сумела убедить отца в том, что будущее зависит от образования.

Ничто не сравнится со счастьем быть мамой

- Насколько же сильной и страстной должна быть любовь к балету, чтобы заполнить то, что заменить ничем невозможно — дом, родных людей?

- Безусловно, свой дом, свой угол, атмосферу, которую создают родные люди, даже сравнить невозможно с профессиональными возможностями человека и желанием себя реализовать. Это разные вещи. И балет, конечно, не смог заменить дом. Он заполнил жизнь достаточно жестко, абсолютно естественно заместив собой какие-то радости. Вот, гуляю после спектакля по ночному Таллинну — и вижу, ощущаю красоту, необычность этого города, который мне очень близок. Но, анализируя свои ощущения того дня, признаюсь честно, прежде всего себе: наиболее сильным впечатлением, отнявшим у меня и душевные, и физические силы, был спектакль. А все, что было до него и после него, так и осталось — до и после. Профессия, которая требует такой серьезной отдачи, практически полного расходования физических, душевных, психологических сил, просто отбирает силу впечатлений, она их замещает собой. Но, по счастью, я — мама, и с этим чувством не может сравниться ничто. Если бы я не стала матерью, думаю, потеряла бы колоссальную возможность реализовать себя как человек.

- Это достаточно редкое явление, когда прима-балерина не просто становится матерью, но триумфально возвращается на сцену.

- Наверное, надо благодарить время, в которое я живу, нынешнюю эпоху балета, хоть и кратковременную, если иметь в виду смену поколений в балетной жизни, которая наступает гораздо чаще, чем то, что вообще понимается под эпохой. Поколение предыдущее и предпредыдущее не вмещало в свое сознание возможность сочетания материнства и преданность балетной профессии. Сегодня я не единственный пример. По счастью, сейчас у нас и солистки разрешают себе мысль о том, чтобы иметь детей. И уже артистки кордебалета отваживаются на такой замечательный шаг, как иметь ребенка и не одного. Мы друг друга поддерживаем — и примером, и словом, и советами, и знакомыми врачами, и утешениями. Все-таки в этом смысле наше время намного демократичнее.

- А что произошло? Как случился такой перелом в сознании?

- Может быть, исчезло понятие государственности балета и его давление. Все-таки балет стал больше искусством со свободным выбором. Раньше считалось невероятно престижным быть в этой профессии, быть русской балериной, быть советской балериной, этому уделялось очень много внимания. Видите, я сравниваю сегодняшнее время и предыдущее, наверное, не в пользу сегодняшнего отношения государства к балету. Но, может быть, именно потому, что сегодня балет пущен в свободное плавание, оставаясь при этом национальным достоянием, как бы сложно ни складывалась наша профессиональная жизнь, отношение, конечно, другое. Но и возможности свободы больше. Артисты получили выход за пределы страны, они могут получать опыт за рубежом, возможность пробовать себя в разной пластике — и приезжать домой на классические спектакли. А потом, рождение детей — это тоже некая свобода. У всего есть две стороны.

Детство с недетским накалом страстей

- Балетная школа предполагает дружбу, поверения сердечных тайн, привязанности, которые бывают у девочек в обычной школе? Или это исключено?

- Конечно, предполагает. Другое дело, что соревновательный момент несколько все портит. Не могу сказать, что это здоровое олимпийское, скажем так, соревнование. Зависть, ревность к чужому успеху — все это есть. Тем более, что в балетной школе ты учишься, как правило, восемь лет, с 10 до 18 — это все-таки период становления личности. Особенно, если все происходит в достаточно жестком режиме испытания, соревнования.

Возникает ревность, если внимание педагога уходит к другому ученику или ученице, а самооценка отличается от оценки со стороны компетентных людей, тех же педагогов. Кажется, что ты лучше, чем они тебя видят. Или что ты можешь больше, но пока у тебя не хватает ни опыта, ни сил. Таких нюансов много, и они, конечно, портят дружеские отношения. Точнее, они проходят более серьезное испытание, чем просто испытание дружбой. Здесь, конечно, накал страстей уже недетский, хотя это все еще дети, еще только "начинающие" взрослые.

- Как вы это преодолевали? Вы сильный человек?

- Не знаю. Мне кажется, человек приобретает силу в течение жизни, проходя (или не выдерживая) испытания, осознавая, насколько ты уже опытен или пока еще нет. А что делать? Ты попадаешь в ситуацию и преодолеваешь ее так, как ты можешь.

- А по отношению к вам были какие-то детские предательства?

- Много было интересного, много было разного, в двух словах не расскажешь. Но все это закаляет характер и проверяет, насколько ты способен терпеть, понимать, насколько ты способен прощать.

- Вы — способны?

- Учусь.

Балеринами рождаются, но и становятся

- В Мариинском театре обрадовались тому, что к ним пришла такая необыкновенная, не похожая ни на кого балерина?

- Ну, что вы! Я так никогда бы не сказала, потому что Мариинский театр — кладезь талантов, туда попадают с высочайшими баллами после лучшей в мире школы, совершенно своеобразной академии Вагановой. Вот там ты как раз проходишь огонь, воду и медные трубы, и если удачно складывается ситуация, то складывается профессиональная судьба. Я попала туда вместе с очень сильными выпускницами академии. И каждая прошла свой путь через все положенные нам начальные стадии и испытания. Вообще, балеринами, наверное, рождаются. Но, тем не менее, они должны настолько много трудиться, что, возможно, ими и становятся. И даже если ты перешел в состав солистов, нужно трудиться еще больше. Именно поэтому профессия эта — очень честная. Нельзя почивать на лаврах в балете, потому что ты должен эти лавры, если они существуют, оправдывать своим собственным трудом, на каждом спектакле.

- В прежние времена снималось много фильмов про балет, о великих балеринах. Сейчас все больше про шоу-бизнес. Что же взращивает любовь маленьких девочек к этому удивительно красивому искусству?

- Это трудно объяснить, но само это искусство настолько притягательно и визуально настолько необычно. Посмотришь на фотографию, на открытку с изображением балерины, и этот рисунок тела, красота линий, костюм, пуанты — все начинает работать. И возникает притяжение, если человек к этому предрасположен. И уже не отделаться от этого впечатления, его не забыть. А потом, у нас все-таки очень много талантливых людей, и очень богатая традиция. Говорить о том, что балет стал неактуальным, считаю, несправедливо. Возможно, он отодвинут шоу-бизнесом в силу пиара. Но, уверена, нишу балета ничто не может заполнить. Балетное искусство в России и географически ближайших к ней странах — это нечто особенное, оно требует понимания и некоторого воспитания, интеллекта. А таких людей, поверьте, немало. И потенциальных зрителей, способных понять это искусство, очень много — и среди молодежи, и среди детей.

- Хотелось бы увидеть вас в Таллине еще раз. И не раз.

- А я с удовольствием еще раз — и не раз! — приеду сюда, уже с другими программами. Поверьте, нам еще есть, что сказать зрителю.

Светлана

постоянный участник

Пост N: 451
Зарегистрирован: 01.03.07
Откуда: Россия, Санкт-Петербург
Рейтинг: 2

Отправлено: 09.10.10 21:12. Заголовок: источник Габриэла ..

источник<\/u><\/a>

Габриэла КОМЛЕВА: «Авторов надо уважать»
Петербургский балетмейстер ставит в Самаре «Спящую красавицу»

Балерина и балетмейстер Габриэла Комлева широко известна в России и за границей. Больше всего она дорожит чистотой танца. Ее можно назвать хранительницей канонов. Ее стихия – инструментальный академический танец. Сегодня она работает в Самарском театре оперы и балета над постановкой «Спящей Красавицы» Петра Чайковского.

- Вы приехали в Самару ставить «Спящую красавицу» Чайковского. У вас есть какая-то своя концепция?
- Есть. Но она вся вырастает из глубокого понимания того, что было сочинено гениальным предшественниками. Спектакль огромный, позволяющий использовать в постановке все театральные эффекты, которые сегодня, иногда в силу обстоятельств, невозможны. А иногда мы связаны с тем, что сегодняшняя публика другая, чем была тогда. Ныне все хотят спектакль покороче и более концентрированный. Поэтому приходится компоновать действие более сжато, уложить три акта в два. Я стараюсь это делать деликатно, с уважением к Чайковскому.
- А версию Никиты Долгушина видели?
- Не видела, не хочу на нее ориентироваться.
- Долгушин говорил, что он ставил этот балет, исходя из возможностей театра в то время. Сегодня возможности позволяют вам осуществить то, что вы хотите?
- Да, позволяют. Я хочу сделать хороший спектакль и буду этого добиваться.
- Вы придерживаетесь классической версии?
- Конечно. Я ориентируюсь на спектакль, который идет у нас в Петербурге в редакции Константина Сергеева, а он базировался на редакции Петипа. Разумеется, каждый постановщик вносит в спектакль что-то свое, но, по-моему, это надо делать с большим уважением к автору. Когда я вижу на сцене модную интерпретацию классики, всегда спрашиваю себя: зачем? Напишите свою музыку и ставьте, как хотите. Имея же дело с автором, который уже не может за себя постоять, надо хотя бы стараться понять, чего он хотел.
- Вы же сами танцевали Аврору в «Спящей»…
- Не только Аврору, но и другие женские партии. Это было в 1962 году. Меня тогда включили в молодежный класс усовершенствования под руководством Натальи Дудинской. С ней я и подготовила эту партию. За восемь лет совместной работы она передала мне все свои балетные партии классического репертуара.
- На самарской сцене у вас останется что-то от того спектакля?
- Обязательно, с небольшими поправками, но в основном я хочу перенести сюда именно тот спектакль.
- Кто будет танцевать главные партии?
- В репетициях занята вся труппа. Солисты здесь крепкие, девочки – особенно. Выбор будет сделан чуть позже. Время есть – премьера состоится в феврале.
- Вы были на открытии нашего театра? Как вам понравились сцена и зал?
- Была. Все очень понравилось, на высшем уровне.
- Вы раньше не выступали на самарской сцене как балерина?
- Никогда. Я вообще впервые в вашем городе.
- Тогда вопрос: какое впечатление?
- От города?
- От города, от театра, от людей?
- Очень интересен старый город с приметами старины. Эти деревянные разрушающиеся дома с очаровательными кружевными наличниками. Жалко, что это все уходит. С другой стороны, жизнь остановить нельзя, как нельзя, чтобы в 21 веке люди продолжали жить в этих развалинах. Ну и, конечно, Волга, набережная. Волгой можно любоваться бесконечно. Мне повезло: когда я приехала, была хорошая погода, я гуляла и смотрела на эту красоту.
- Вы давно приехали?
- В Самаре я с 15 сентября. За две недели я показала практически весь материал. Осталось самое трудное – перенести все это на сцену, то есть работать, работать… Балет просто не дается, нужно оттачивать каждое движение, каждую деталь.
- В своей книге «Танец – счастье и боль. Записки петербургской балерины» вы пишете, что всегда относились очень требовательно к себе. К этому вас приучила Наталья Дудинская. Теперь вы так же требовательны к танцовщицам, с которыми репетируете. Они не ропщут?
- Бывает иногда. Но другого пути в балете нет. Труд, порой тяжелый, надо принимать как данность или искать чего-нибудь полегче.
- Вы много раз проводили мастер-классы в США, Канаде, Англии, Швейцарии, Тайване, Норвегии, Японии… Вам не мешала местная специфика?
- Местная специфика есть даже в каждом городе России, тем более в бывших союзных республиках. Но основа классического балета везде одинакова – это музыка и танец. И гармония, совершенство, чего нам всем сегодня так не хватает.

Светлана

постоянный участник

Пост N: 461
Зарегистрирован: 01.03.07
Откуда: Россия, Санкт-Петербург
Рейтинг: 2

Отправлено: 20.10.10 17:07. Заголовок: источник Начо Дуа..

источник<\/u><\/a>

Начо Дуато: я вижу — что-то уже зарождается
Новый худрук Михайловского театра о своих видах на Петербург

Карина

постоянный участник

Пост N: 1286
Зарегистрирован: 11.01.07
Рейтинг: 6

Отправлено: 27.10.10 12:17. Заголовок: источник Ульяна Лоп..

источник<\/u><\/a>

Ульяна Лопаткина в зазеркалье

4 октября 2010, текст: Игорь Шнуренко

С одной стороны, балерина – инструмент, с другой – творец. Как это соотношение меняется в течение творческой жизни, и вообще – можно ли это совмещать?

Ульяна Лопаткина. Быть одновременно инструментом и творцом – непростая задача, но для балерины и танцовщика это профессиональная необходимость – достичь этой гармонии. Надеюсь, я по мере приобретения опыта постигаю искусство сочетать в себе как в танцовщице и то и другое.

НН Образ Анны Карениной можно воспринимать как образ женщины, потерпевшей поражение. Согласны ли вы с тем, что любая женщина терпит поражение просто в силу неумолимого хода времени?

У. Л. Я бы не согласилась в корне с тем, что женщина должна потерпеть в этой жизни поражение. Назначение женщины не в ее постоянной привлекательности, а в любви, заботе, созидании. Поражение Анны Карениной я бы не назвала поражением женщины, я бы назвала это поражением души. Это крах души в расцвете лет, в расцвете красоты.

НН Фотосъемка Марины Гуляевой, сделанная во время вашей работы над балетом, легла в основу выставки и альбома «Тайная жизнь Анны Карениной». Фотосъемку можно воспринимать как некие игры, весьма опасные, с зеркалом, со своим отражением. В процессе фотосъемки открыли ли вы что-то такое для себя, что оправдало эту опасность?

У. Л. Ваше представление о взаимодействии человека с зеркальной поверхностью мистично. Я, конечно, не могу отрицать, что существует опыт и знание, связанные с опасностью проникновения в мистические ткани бытия через зеркало, но давайте вернемся к начальным условиям работы танцовщика. Зачем в балетном зале присутствует зеркало? Для того, чтобы работать над рисунком тела, над его возможностями, для того, чтобы менять себя, созидать ту пластику, которая будет говорить зрителю о чувствах героев и о многом другом. Если ты используешь зеркало в этом конкретном назначении, ты не проваливаешься глубже.

Для меня присутствие фотографа в репетиционном зале, существование отснятого фотографом материала, хроники репетиций, этой жизни в репетиционном зале, скрытой от глаз зрителей, – и есть то самое зеркало. Для меня существовал лишь процесс работы над образом Анны Карениной, и в это время я вообще про зеркало забыла. Когда Марина Гуляева показала мне отражение этого процесса в фотографиях, я как будто первый раз увидела, что происходит. Полагаю, что именно этим материал и интересен. За время репетиций зародилась и закончилась жизнь, которую никогда бы не увидел зритель, о которой и я бы не имела представления. Для меня время остановилось в этих фотографиях, и некоторые моменты я прочувствовала совершенно по-другому, с большей силой, с большей глубиной.

НН Как вы воспринимаете в балете «Анна Каренина» поезд, эту махину на сцене, это техническое сооружение, которое на вас накатывается? Вроде бы это некий символ, олицетворяющий судьбу, и в то же время перед вами груда железа, которая движется на вас, живого человека...

У. Л. Я считаю, что поезд – необычная, хорошая находка, он создает для меня дополнительное ощущение реальности спектакля и серьезно отличает этот спектакль от какого-либо другого. Но, к сожалению, вагон оказался настолько непослушным, что его присутствие добавило нам всем немало адреналина в кровь. Возможно, потому что он иностранного происхождения, он крайне строптивый, не хочет принимать условия жизни в России, его не устраивает покатая сцена нашего замечательного Мариинского театра, и он все время норовит поехать в другую сторону, или не поехать вообще, или содрать линолеум в процессе спектакля, или вообще остановиться, подвергая опасности жизнь всех артистов балета и оркестра. Музыканты сидят со страхом, что он вот-вот свалится к ним в оркестровую яму. И ведь была ситуация, когда он действительно чуть не упал в яму! Все его обслуживают, холят, лелеют и буквально уговаривают: ну поедем, пожалуйста! А он ведет себя хуже самой капризной звезды шоу-бизнеса. Для меня это такое приключение на грани фола, потому что я тоже столкнулась с его строптивым характером, когда вагон застрял в середине сцены, в которой я должна менять костюм. Ползала видели, как я сижу в поворачивающемся вагоне, ползала – нет.

НН В книге Павла Гершензона и Вадима Гаевского «Диалоги о балете» Гершензон говорит о том, что в Мариинке есть готовый спектакль «Баядерка» в четырех актах, который не идет только потому, что Лопаткина против.

У. Л. Впервые слышу о таком толковании приостановки этой версии «Баядерки». Могу сказать, что это неправда, я не высказывала возражений против этого спектакля, я просто просила руководство дать мне возможность танцевать прежнюю, основную версию, в редакции Чабукиани. Мне дали возможность выбора. У нас достаточно танцовщиц, которые могут танцевать и версию, которая считается основной, и ретроспективу. Так что мое сопротивление – это просто легенда. А чем интереснее легенда, тем больше ее склонны считать правдой.

Светлана

постоянный участник

Пост N: 470
Зарегистрирован: 01.03.07
Откуда: Россия, Санкт-Петербург
Рейтинг: 2

Отправлено: 21.12.10 19:07. Заголовок: http://www.nvspb.ru/..

http://www.nvspb.ru/stories/alla-osipenko-vo-vsem-vinovata-sheya-43911<\/u><\/a>

Алла Осипенко: «Во всем виновата шея»

Первая никем не превзойденная Хозяйка Медной горы в «Каменном цветке», первая балерина якобсоновских «Хореографических миниатюр»… Ее силуэт, ее воздушный прыжок стали одним из символов русского балета. «Вы балерина модерна, вы должны остаться на Западе. У вас будет множко денег и множко апартаментов», — твердили ей. Осипенко смеялась: «У меня дома множко бабушек». Она осталась там, где была нужнее. Открывала свою квартиру под первую выставку бесприютных художников-нонконформистов. Разъезжала по неустроенным городам русской провинции, танцевала на дощатом днище грузовика. Подготовила не одно поколение русских балерин… 4 декабря балерина отметит 60 лет своей творческой деятельности на сцене Театра оперы и балета Санкт-Петербургской государственной консерватории имени Н.А. Римского-Корсакова.

– Алла Евгеньевна, часто в балет приводит за ручку мама, чтобы реализовать свои амбиции. Ваш партнер, Рудольф Нуреев, рвался в балет вопреки запретам отца. А вы?

– Мне страшно хотелось играть с мальчишками в лапту во дворе. Няня и бабушка с крестной воспитывали меня в строгости, из дома не выпускали. А тут в школе организовали новый кружок. Я сразу попросилась туда. Ведь он продлевал бы мою вольную жизнь на три часа! Чем там занимаются, я не знала. «Ляляша, что за кружок?» – «Хореографический». – «Ага, значит, балет. Не получилось у дочки, получится у внучки», – решила бабушка и повела меня туда. Когда-то маме, мечтавшей о балете, не хватило одной рекомендации для поступления в Императорское театральное училище. А я была кривоногой, и все говорили: «Бедная Ляляша! Балериной ей не быть!» Однако через год занятий учитель сказал бабушке: «У вашей внучки тяжелый характер. Отдайте ее в хореографическое училище. Этот характер ей там пригодится».

Меня зачислили в училище 21 июня, а на следующий день началась война. Страшный день. А нам, детям, было радостно, что в эвакуации мы останемся одни, без опеки родных. 5 июля нас отправили вначале в Кострому, но ее стали бомбить одной из первых, а потом в Молотов – так называлась Пермь. Там меня впервые и заметил хореограф Леонид Якобсон. Шел 1943 год. И кто мог подумать тогда, что наше сотрудничество продлится всю жизнь.

– Чем же вы так привлекли его внимание?

– А я была такой странной девочкой с очень длинной, вытянутой шеей. Он подошел ко мне, повернул мою шею и спросил: «Девочка, а у тебя шея сама вертится?» «Вообще-то вертится», – серьезно ответила я. И он выбрал меня для номера. Я попала в массовку. Из этого номера запомнила только поднос, полный бутербродов с копченой колбасой, который выносили по ходу действия. После войны мы вернулись в Ленинград. И опять в зал училища входит Леонид Якобсон и, увидев меня, говорит: «Слушай, а ты не та девочка, у которой шея не вертится?» «Я», – говорю. «Ну-ка, иди сюда!» Тогда он взял меня уже солисткой в свой новый номер «Медитасьон» («Размышления») Чайковского.

– Получается, что благодаря «не вертящейся» шее вы вытянули счастливый билет…

– Во всем «виновата» шея. (Улыбается.) А этот замечательный номер вспоминают до сих пор. Будущий главный художник Кировского театра Сулико Вирсаладзе сделал мне короткую юбочку, прозрачную тунику. Это смотрелось ново. А мне было всего 14 лет. Уже тогда жизнь складывалась на шаг вперед. Так что к экспериментам над собой я привыкла с детских лет.

– Но в руках каких мастеров вы оказались! Вам преподавала легендарная Агриппина Ваганова. Кстати, какой она была?

– Женщиной твердого характера, даже жестокого, как казалось. Будучи технически сильной балериной, она, увы, получила звание в последние годы своего творчества. Это сейчас любую девочку из училища спроси: «Кто ты?» – она ответит: «Балерина». А тогда «балерина» – императорское звание. И чтобы его заслужить, нужен характер. Хотя мне она говорила: «Осипенко, ты со своим характером закончишь карьеру в мюзик-холле!»

– Что же вы творили, если выходила из себя сама Ваганова!

– Я ей возражала, что было не принято. Однажды закричала «спасибо» так громко, что она меня выгнала из класса. Кстати, она общалась с моей крестной – известной в Ленинграде портнихой. Та ей шила. Но никогда Агриппина Яковлевна не давала мне понять, что каким-то образом связана с моей семьей.

– Кстати, семья у вас интересная. Ваш предок Владимир Боровиковский – известный художник, мастер портрета и религиозной живописи конца XVIII – начала XIX века…

– Знаете, в конце концов понимаешь, что самое главное в жизни не ты, не твоя карьера, а то, что у тебя был такой предок. Это такая внутренняя гордость и такое внутреннее счастье. И ты не имеешь права подводить такое имя. Мой дед во время революции передал большую часть архива Боровиковского Русскому музею. У меня его работ, увы, не осталось.

– А сохранился ли диплом на получение премии Анны Павловой или он навсегда похоронен в вашем сундучке?

– О да! Я получила эту премию в Париже, причем первой из наших балерин. И после меня пригласили в дягилевские «Балле рюс Монте-Карло». Но я отказалась и вернулась в Россию. Но здесь никто понятия не имел о премии Анны Павловой. Тогда я пошла за консультацией к известному журналисту Неме Фрейдовичу. Он сказал, что это великая премия! Только у нас ее никто не знает. Ну мы с мамой и похоронили ее в сундуке – раритете еще с петровских времен. Долго она там лежала, пока в Париже ее не получили уже наши великие балерины.

– Признайтесь, а осталась ли какая-то роль, которую ну очень хотелось бы станцевать, но не сложилось?

– Борис Эйфман, когда я собиралась уходить со сцены, задал мне этот вопрос. А я сказала: «Ну, Борис, хватит, уже натанцевалась». Он настаивал. Тогда я ответила: «Настасью Филипповну». «Ну что же, начинаем работать». Вот это была самая сильная моя мечта. Ведь я не мечтала о Жизели, Джульетте – это не мое амплуа. Хотя была стройная, длинная, и все подумали, что я лирическая танцовщица. Балетмейстер Борис Фенстер первым «перекинул» меня на роли сильных героинь. Все началось с «Панночки» – героини с огромной силой характера. Это была моя первая удача, хотя в жизни я женщина, к сожалению, не сильная.

– Не верю! Вы же решились на уход из Кировского театра на пике славы, будучи его примой. Разве это не поступок сильной женщины?

– Скорее бескомпромиссной. Я ушла к Якобсону, который мне постоянно говорил: «И долго ты будешь в этом театре сидеть и что тебе этот театр даст»? Кроме того, в тот момент у меня был постоянный партнер Джон Марковский. Да, мы ушли в начинающий коллектив, но нас было двое, а это легче. Многим было трудно в этом театре. Михаил Барышников, перед тем как уехать, сказал мне: «Знаешь, Алла, я больше не выдержу второго такого тяжелого создания своего творческого вечера». Он просидел у меня всю ночь. Тяжелое расставание. Но в этом театре тебя могли очень сильно унизить. Не каждому дано перенести унижение. В итоге я ушла из театра. Барышников, Нуреев, Макарова уехали за границу.

– Ну а вы-то почему не уехали?

– Они меня звали. Но у меня была семья: две бабушки, сын, мама. Кроме того, я – русский человек, который не может жить нигде, кроме своей страны. Я объездила весь мир. И уже через месяц начинала тосковать. Еще великий Смоктуновский говорил: «Помойка, но наша, моя».

– Но вы подвергали опасности себя и свою семью, продолжая общение с «невозвращенцем» Нуреевым…

– Как я могла отказаться от своего партнера! Он тоже думал обо мне: присылал сувениры, подарки. А когда Марго Фонтейн перестала танцевать, очень хотел, чтобы я к нему сбежала. Мы держали связь через его сестру – она работала воспитательницей в детском саду, куда ходил мой сын. Когда она хотела прийти, звонила: «Алла, тебе нужны сосиски?» Если я отвечала: «Нужны», значит, можно прийти. Один раз звонит, я от сосисок отказываюсь, а она настаивает: «Я, правда, купила килограмм». Рудику я тайно доставала ноты для «Баядерки». Точно так же я не могла отказаться от своей подруги Наташи Макаровой, от Михаила Барышникова!

– Многие отказались. Вы – нет. Это поступок. Ваша судьба была связана и с Борисом Эйфманом, и с Леонидом Якобсоном. Это люди со сложными характерами. Как вы уживались?

– Бывает, люди со сложными характерами уживаются, а с хорошими – нет. С тяжелым характером трудно, но интересно. Главное, они – творческие люди. А это значит творческие поиски с утра до ночи. И это счастье! Я вспоминаю, как Эйфман доходил до обморочного состояния, когда ставил «Идиота». И мы падая с ног уходили из театра. Этих творческих моментов не хватает.

– Ваш творческий и семейный дуэт с Джоном Марковским продлился 15 лет. Вместе вы ушли из Кировского театра, танцевали у Якобсона, Эйфмана. Как сложилась его судьба?

– Уйдя на крошечную пенсию, Джон остался никому не нужным, хотя составил славу многих коллективов. Его жена – тяжелейший инвалид. Однажды Джон сказал, что они продают квартиру и уезжают на родину жены в Николаев. И исчез. Я его искала. Выяснилось, что он прописан в деревне под Лугой. В ответ на письмо получила закорючку. В тревоге уехала с Театром Тачкина на гастроли в Англию, а в день возвращения он объявился. Я его не узнала. Это был настоящий бомж, ноги у него были обморожены. Оказывается, жена умерла. Я устроила его в платную больницу, а после – в Дом ветеранов сцены.

– Оглядываясь на все, через что вы прошли, пожелали бы такой сложной судьбы своему внуку?

– Внук далек от балета. Сейчас он студент Университета культуры и искусств. Его специальность –режиссер-менеджер.

Светлана

постоянный участник

Пост N: 474
Зарегистрирован: 01.03.07
Откуда: Россия, Санкт-Петербург
Рейтинг: 2

Отправлено: 21.12.10 19:21. Заголовок: источник Принцип пр..

источник<\/u><\/a>

Принцип принца
В Мариинском в роли Базиля в «Дон Кихоте» дебютирует Константин Зверев, восходящая звезда, которой до вершин — один шаг

В Мариинском шестой сезон. Статус – второй солист, в биографии – две дюжины небольших, но ярких ролей. Прошлый сезон был для танцовщика очень важен, он получил роль Вронского в премьерном спектакле Алексея Ратманского и роли Африканца и Гармодия в «Спартаке» Леонида Якобсона. 19 декабря Зверев впервые исполнит роль Базиля в «Дон Кихоте». Первая главная роль в «большой классике». До вершин один шаг. О трактовке роли и об обстоятельствах биографии танцовщик рассказал Time Out.
В декабре вы первый раз исполните партию Базиля. А кто вообще определяет, какая роль у вас будет следующей? В основном это зависит от нашего руководителя Юрия Фатеева, иногда что-то предлагают артист и его педагог. Устраивается просмотр, и, если Юрий Валерьевич доволен, дается спектакль.

Вы можете просто пойти и попросить какую-то роль? Нет, это не совсем удобно. Ходить к начальству и что-то выпрашивать… Нет. Фатеев сам все видит и предлагает сам: попробуйте вот то, потом вот это.

А что бы вы станцевали, если бы вам сказали: выбирай все что хочешь? Знаете, мне очень нравится «Дон Кихот». Если бы я сам решал, выбор был бы тот же самый. А еще – Солор в «Баядерке», «Корсар»… Я люблю всю нашу классику.

Самой яркой вашей ролью в прошлом сезоне стала роль Вронского. Как вам кажется, у него и у Базиля есть что-то общее? Хм, не думаю. Они совсем разные. Испания и Россия – сами понимаете. И тот и другой балет про любовь, но… Русские по-другому любят.

И вообще, расскажите мне про Базиля. Что он за человек? Любимец публики. Все его знают, каждый ему рад, он всегда на виду. Хороший малый, хотя очень простой.

То есть вы не собираетесь превращать его в этакого замаскированного балетного принца, как делают некоторые танцовщики? Настаиваете, что парикмахер – и все? Нет, я бы не назвал его балетным принцем. Конечно, это от исполнителя зависит, артист выбирает, каким быть Базилю. Я его вижу простым парнем – хотя, конечно, в последнем «парадном» акте он преображается. Мне принцы ближе, я их лучше чувствую – но тем интереснее сыграть цирюльника.

У кого вы учились в школе и с кем работаете сейчас в театре? Моим педагогом был Юрий Иванович Умрихин, и один год я стажировался у Бориса Яковлевича Брегвадзе. А в театре – Игорь Юрьевич Петров, и мне очень повезло с педагогом: работа проходит в диалоге, ему интересно мое мнение. Но, конечно, его голос – решающий, я всегда сделаю так, как он скажет.

Вы сами сказали: я хочу быть танцовщиком, отдайте меня в Вагановское училище – или вашу судьбу определили родители? Нет, все было решено до меня. Мой отец – бывший артист балета, и других вариантов не существовало. Даже когда мне было восемь лет, никаких космонавтов не было в моей голове – все было определено. И я ни разу еще не пожалел о том, что все сложилось именно так.

Карина

постоянный участник

Пост N: 1313
Зарегистрирован: 11.01.07
Рейтинг: 6

Отправлено: 15.03.11 23:13. Заголовок: источник Анна с огн..

[url=http://www.rg.ru/2011/03/15/a464587.html]источник[/url]

Анна с огнем
Екатерина Кондаурова претендует на "Золотую маску"

Анна Галайда
"Российская газета" - Федеральный выпуск №5429 (53)
15.03.2011, 00:00

По традиции одним из главных событий "Золотой маски" становятся гастроли Мариинского театра. В этом сезоне среди главных претендентов на победу - балет "Анна Каренина" Алексея Ратманского. За исполнение заглавной партии на награду претендует Екатерина Кондаурова. Балерина пока не добралась до вершины в иерархии Мариинки, но это номинирование отмечает, что прошлый сезон был в Петербурге сезоном Кондауровой: событием стали ее дебюты в "Кармен-сюите", "Баядерке", "Спартаке" и участие в постановке Simple Things.

Российская газета: У вас уже собрана настоящая коллекция наград: несколько "Золотых софитов", "Бенуа де ла данс". Для вас свидетельства профессионального внимания что-то значат или это просто приятные безделушки?

Екатерина Кондаурова: Есть этап, когда получить какие-то призы нужно просто для галочки, для карьеры. И для каждой балерины это монетки в копилку уверенности в себе. Но "Маска" играет роль не такую формальную, как другие призы. Хотя, не скрою, я была обрадована, когда за ту же Анну получила "Золотой софит" - это событие не воспринималось как рядовое.

РГ: "Анну Каренину" Ратманский до Мариинского театра уже ставил в Копенгагене, Хельсинки, Вильнюсе, Варшаве. До петербургской премьеры вы видели спектакль?

Кондаурова: Да, на диске. Но когда смотрела по телевизору, даже не представляла, какое впечатление он производит "вживую".

РГ: В чем оказалась эта разница - во внутреннем содержании, сложности текста, его плотности?

Кондаурова: В сложности текста, конечно, тоже. Может, мы вкладываем какую-то другую затрату сил в исполнение этих движений. Может, Ратманский просил нас о других нюансах в хореографии - я не знаю, что он требовал от других исполнителей. И, конечно, в эмоциональности: либо диск просто не передает этих всплесков, либо у нас другой взгляд на это. Потом, "Анна Каренина" создавалась в очень плотном графике работы: мы готовили еще премьеры "Кармен" и постановок молодых хореографов (среди которых были Simple Things) и параллельно я читала роман, чтобы оживить свои впечатления. Так что сложилось такое эмоциональное напряжение, что все кипело внутри.

РГ: Что для вас интереснее: учить уже существующий балет или участвовать в создании нового?

Кондаурова: Создавать абсолютно новое, когда спектакль ставится на тебя, с одной стороны, легче: хореограф видит, что тебе идет, может на тебя изменить какие-то движения, чтобы все смотрелось лучше. Но, с другой стороны, постановщики не сразу имеют в уме готовую картину, и времени уходит гораздо больше, то есть ты повторяешь и повторяешь - по многу часов.

РГ: На вашу премьеру приезжали Родион Щедрин, автор музыки "Анны Карениной", и Плисецкая. Вы общались?

Кондаурова: Я видела Майю, когда проходила генеральную репетицию, потом она сказала, что довольна. Но мы больше общались в тот же период, работая над "Кармен". У нас было несколько репетиций с ней. Она оказалась очень интересным человеком, живым, без пафосных слов. Очень приятным в общении. Мне ее репетиции много дали. Все, конечно, учат "Кармен" по ее записям - она считается эталоном, и все стараются копировать, не понимая, что за движениями стоит. На репетициях она рассказывала, какие мысли должны быть в голове во время исполнения. Но, конечно, у разных артистов они могут выливаться в разную пластику. В то же время Майя Михайловна не перестает говорить, как здорово сейчас танцуют. Мне это было очень удивительно слышать, потому что обычно балерины того поколения считаются лучшими навсегда, они несут такой пласт культуры и школы, а современные балерины разболтанные. Плисецкая всегда говорит: "Нет, раньше так не танцевали, как сейчас - здорово!" Ей нравится современный балет.

РГ: Ваши роли создают образ балерины большого внутреннего огня. Как вы нашли общий язык с Ратманским - воплощением "правильного" человека?

Кондаурова: Мы же сталкиваемся с ним не впервые, до "Карениной" работали не раз.

РГ: Мачеху в его "Золушке" с ним готовили?

Кондаурова: Нет, я ввелась позже в этот спектакль. Когда он ставил "Золушку", я танцевала в 16 парах на балу. Я недавно вспоминала об этом - как раз о его способности видеть человека, его характер. Был такой момент в "Золушке", когда все приглашенные гости охотятся за туфелькой. Алексей каждому ставил, как примерять эту туфельку: аккуратно садиться, смотреть, подходит ли она. А меня попросил пройти очень темпераментно и потом утащить за собой эту туфлю. У меня до этого спектакля еще не было больших партий, ярких образов, и этот момент спектакля почему-то всем очень запомнился. Ратманский как-то увидел, почувствовал мою внутреннюю стервозность. Потом мы сталкивались в работе над "Средним дуэтом", "Коньком-горбунком". А потом встретились на "Анне". И каждый раз меня поражала его способность сохранять спокойствие. Перед премьерой все начинают истерить на репетициях - от усталости, от того, что не получается. Он потрясающе сохраняет холод духа и никогда не кричит. Иногда это даже немного раздражает, хочется, чтобы он, как любой человек, крикнул: "Да надоело это все!" - и хлопнул дверью. А Ратманский только скажет тихим голосом: "Давайте попробуем вот так". Но этому надо поучиться у него: наверное, это иногда помогает горячий шаг не совершить.

Но не могу сказать, что работать было легко. Мне. Может быть, Дине с Ульяной было легче. Для меня это была ломка - я не совсем понимала, чего он хочет: "Да нет, все не так". А как?! Это сложно - угодить хореографу, чтобы он получил удовольствие от спектакля, потому что у него совсем другое видение. Он сам ставит и, наверное, идеальным было бы, если бы сам исполнял все партии. Когда Ратманский на репетициях показывал за всех персонажей - и за Сережу за маленького, и за Каренина - все эти движения четко передавали смысл, который он объяснял словами. Но скопировать это невозможно.

Карина

постоянный участник

Пост N: 1321
Зарегистрирован: 11.01.07
Рейтинг: 6

Отправлено: 01.04.11 12:21. Заголовок: источник «В Японии ..

источник<\/u><\/a>

«В Японии я чувствовала себя принцессой»

Балерина Диана Вишнева призналась, что влюбилась в Страну восходящего солнца в 15 лет

Прима Мариинского театра, народная артистка России Диана Вишнева в Петербурге – нечастый гость. Удачей было увидеть ее на скромной сцене актового зала Санкт-Петербургскго госуниверситета на благотворительном концерте, посвященном памяти жертв катастрофы в Японии. Диана танцевала «Адажио» из балета Петра Чайковского «Лебединое озеро». Созданный балериной печальный и возвышенный образ белого лебедя подчеркнул тонкую грань между жизнью и смертью, между восторгом и печалью.

- Диана, сразу ли вы согласились участвовать в благотворительном концерте — я видела график ваших выступлений, гастролей — он настолько плотный...

- Моя жизнь расписана по дням, по часам, и это очень редкий случай, что я столько дней подряд нахожусь в Петербурге. Но я сама искала возможность выступить, чтобы выразить глубокое сочувствие и любовь к японскому народу, поддержать морально. Не представляла, как и где это возможно. Через своих друзей в Японии я связалась с посольством этой страны в Москве и предложила свое участие в одной из акций поддержки. В этот же день мне позвонил генеральный консул Японии в Петербурге господин Кавабата и предложить выступить на благотворительном вечере в Санкт-Петербургском университете. Как вы понимаете уговаривать меня не пришлось. Я тут же поехала, чтобы посмотреть возможности сцены — смогу ли здесь станцевать. И все получилось прекрасно!

- У вас с Японией связаны какие-то особые воспоминания? Насколько я знаю, вы часто бываете в этой стране.

- Бываю там по три раза в год. Япония вызывает у меня бурю эмоций, признательности, благодарности. Я попала туда впервые в 15 лет воспитанницей Вагановского училища с группой лучших учеников. Это произошло сразу после того, как я выиграла престижный балетный конкурс в Лозанне. Принимали нас потрясающе - такое внимание, такая любовь! На гастролях в Японии я, совсем юная танцовщица, чувствовала себя принцессой — меня возили в дорогие рестораны, на прекрасных машинах, предупреждали каждый шаг. Любовь японцев к людям искусства очень глубока и взыскательна. Японцы адекватно оценивают все, чего человек достигает кропотливо, настойчиво, шаг за шагом. В Японии умеют ценить таланты не только в столице, но и в маленьких городках, делают твое пребывание в их стране праздником. Они все продумывают до мелочей, все идет по программе четко, без сбоев. И потому когда у меня были заманчивые предложения выступить в других странах, а в это время были назначены гастроли в Японии, я старалась никогда не менять планов и не подводить японского зрителя.

- У вас профессионализм и чувство благодарности — примерно на одних и тех же весах?

- Да, я обязана своим успехом многим людям: и родителям, и педагогам в Вагановке, и своим коллегам, которых встретила в Германии, Италии, Германии, Америке. Таким же человеком является для меня балерина Наталья Макарова, с которой подружилась, когда приехала в 2005 году в США в качестве приглашенной солистки Американского балетного театра. В этом театре мы встретились и почувствовали, что мы одной крови, одной энергетики. Такая великая и прекрасная, она оказалась очень душевным и чутким человеком.

- Вы часто с ней общаетесь? Бываете в гостях?

- Мне нравится приезжать к Наталье Романовне в ее просторный дом под Сан-Франциско, где на зеленых лужайках бегают две добрейшие, мудрейшие овчарки, где выстроена маленькая церковь, где меня встречает ее очаровательный муж Эдвард Каркар. Мы обе ждем этих встреч, и всегда не можем наговориться. Болтаем на разные темы — о профессиональных делах, о жизни в Америке и в России.

- Она не жалеет, что эмигрировала из страны в 1970-м?

- Нет, что вы! Все сложилось гармонично — прекрасный муж, заботливый сын, признание коллег и поклонников. А главное, Макарова стала человеком мира, нашла себя в преподавании, в постижении новой культуры, в общении. При этом она не забывает о российских делах, в последнее время стала часто приезжать в Петербург, например, для того, чтобы возглавить жюри Международной балетной премии фестиваля DANCE OPEN.

- На фестивале, который открывается в Петербурге завтра, вы тоже будете выступать?

- Да, 3 апреля я танцую номер из балета «Манон» с моим партнером Марсело Гомесом из Американского балетного театра. Наше выступление будет даром признательности таланту балерины и педагога Натальи Макаровой во время гала-концерта, который устраивается в честь ее юбилея в Александринском театре.

- Вас беспокоит то, что сейчас происходит с балетом в России — падают конкурсы при поступлении в балетные школы, преподаватели уезжают?

- Этот процесс начался давно. Но, думаю, что это не катастрофа. Все-таки сегодня границы открыты, можно переезжать, брать и давать уроки в разных странах — происходит перемешивание культур. Удручает, конечно, что снизился критерий отбора в балетные школы. Когда я поступала, было 90 человек на место, сегодня же такого конкурса далеко нет, а бывают и недоборы. Раньше, чтобы выйти с солистки балета, надо было очень сильно постараться, доказывая и показывая себя. Но при этом Майя Михайловна Плисецкая, например, говорит, что раньше так не умели танцевать, как сегодня. Техника просто фантастическая. И Запад тут задает тон и ритм. Сейчас в одном проекте собираются люди разных национальностей, разных школ, времени дается очень мало, успеть надо много, и количество затраченных часов неизбежно перерастает в качество. Танцовщики из России ценятся сильно — у них за плечами серьезная школа. И если раньше Запад скептически относился к тому, как мы танцуем современные балеты, то сейчас это не так. Подросло другое поколение танцовщиков, которые более свободно двигаются, не так зажаты.

- А что все-таки ближе вам — классические балеты или современные?

- И то, и то. Современная балерина должна обязательно владеть классическим репертуаром. Танцевать его на высоком уровне. По характеру танца можно понять, какая у тебя школа, какие педагоги, насколько качественно ты готовился, с какими труппами выступал. Я считаю, что наиболее высокий уровень в мире в классическом танце – у нас и у французов. Наши школы в чем-то разные, но чем-то и похожие. Но сегодня в России начинается просто бум, связанный с современным танцем – так долго не было свободы выбора у танцовщика и зрителя. К сожалению, для кого-то классическая подготовка сегодня уже на кажется важной.

- В Петербурге не всегда готовы воспринимать постановки авангардные. Как только ни называли Шемякина, создавшего своего «Щелкунчика», вплоть до «убийцы балета». Но вот уже десять лет на спектакль невозможно купить билеты.

- Зрителю, если он воспитан исключительно на «Лебедином озере» и «Жизели», трудно воспринимать иную картинку, иные движения, по-новому звучащую музыку, ему не хочется анализировать спектакли, задавать себе сложные вопросы. Но стоит зрителю несколько раз увидеть профессиональные современные балеты, и ему становится все интереснее и интереснее. Я не сторонник того, что нужно избавляться от классики и ставить только авангардное. Ничего нет волшебнее и прекраснее классики. Но когда есть альтернатива – это замечательно.

- Где вам легче дышится, лучше работается? В России, в Америке, в Японии?

- В каждой стране я оставляю кусочек души и сердца. Крылья вырастают везде, где моя работа нужна, востребована, где ее могут адекватно оценить.

- Вы много времени проводите в Нью-Йорке…

- Этот город настраивает на огромную отдачу. И сколько он от тебя требует и забирает, столько же ты от него и получаешь. О том, что происходит в Нью-Йорке, узнает весь мир. А там случаются потрясающие встречи с интереснейшими людьми. Многие почему-то хотят посмотреть спектакли с моим участием именно в Нью-Йорке. Кстати, мне легче встретиться с моими друзьями там, чем в Питере или в Москве. Мой уютный коттедж с маленьким садиком, куда я приезжаю вот уже шесть лет, стоит рядом с Метрполитен-опера — получается, что я всегда в театральном окружении. С Валерием Гергиевым мы тоже чаще в Нью-Йорке видимся, чем здесь.

- Вы не чувствуете себя в Америке иностранкой?

- Нет, я уже часть Театра американского балета. И приезжаю я туда не на 4-5 дней, - подготовительное и репетиционное время растягивается надолго, я делаю именно сезоны там.

- Находится время на что-то еще помимо работы?

- У меня не получается отдыхать. Раньше я по этому поводу очень огорчалась. А сейчас думаю, это же и вправду счастье, когда есть такая востребованность. Существуют разные компании, города, театры, где тебя ждут, куда тебя приглашают. Наверное, для меня отдых - время, когда я могу подумать о следующей работе и подготовиться к ней – любой серьезный проект занимает около двух лет. Со всеми надо встретиться, договориться — с балетмейстерами, музыкантами. Если этого личного движения не будет, все распадется, разрушится. Много времени сейчас уходит на создание фондов с моим именем. Ко мне обращаются разные люди, талантливые дети, у которых, например, не хватает средств на обучение балетному искусству, и я не могу не откликнуться, стараясь своим именем привлечь к решению проблем меценатов в рамках культурных и социальных фондов. И тогда я понимаю, что это и есть счастье больее, чем я испытывала его в каком-то своем личном, замкнутом мирке. Хотя в этот свой мир я периодически, конечно, ныряю. Но только для того, чтобы появиться перед зрителем с каким-то новым интересным проектом.

Светлана

постоянный участник

Пост N: 486
Зарегистрирован: 01.03.07
Откуда: Россия, Санкт-Петербург
Рейтинг: 2

Отправлено: 01.04.11 18:14. Заголовок: источник Владимир Ш..

источник<\/u><\/a>

Владимир Шкляров: «На сцене важна искренность»

Выбор балетной карьеры у большинства танцовщиков определяется их родителями, а расскажите о вашей первой встрече с балетом, с чего в вашей жизни начался театр.
В моей семье с театром никто никогда не был связан. По линии отца все служили, прадедушка был начальником Пушкинского училища, дедушка был первый зам, отец там преподавал. И мне была уготована прямая дорога идти по этой лестнице. В детстве меня тянуло в спорт, я быстро бегал, увлекался футболом, страшно болел за «Зенит» и хотел играть в команде, делал вырезки из газет, как многие мальчишки. Учился я в физико-математическом лицее, где был лучше всех по таким предметам, как физкультура, труд и музыка. Во время каникул и на выходные мама меня постоянно водила по музеям и театрам. Поскольку в театр всегда было сложно попасть, да и не было финансовых возможностей часто покупать билеты, поход на спектакль в моем детстве воспринимался как редкое, особенно праздничное событие. Первый раз в Мариинский театр я попал в 7 лет на балет «Сильфида». Очень ясно помню тот день. Мы сидели с мамой по центру третьего яруса. Помню мороженое в антракте, длиннющую очередь в буфете. Я съел всю еду, которую мама с собой взяла, и потом у меня сильно заболел живот, так что весь второй акт я просидел под бортиком на галерке. Мама пыталась привлечь мое внимание и все говорила: «Вот смотри, это Джеймс, это прекрасная Сильфида», – а я вдруг поднял голову и ответил ей, нисколько не сомневаясь в собственных способностях: «Да я так же смогу!» Вот так, можно сказать, и было положено начало моей балетной истории.

Это была встреча с Мариинкой, но что обусловило такой резкий поворот судьбы – из физико-математической школы – в Вагановку?
Мою судьбу определила мама. Она человек театральный, сама мечтала танцевать и у нее всегда есть свое мнение, порой оно совпадает с мнением критиков и авторитетных экспертов. Так вот, поскольку в детстве я занимался в самодеятельности, любил улыбаться, выступать на публике, любил, когда мне хлопают, мама предложила мне сходить на улицу зодчего Росси и попробовать свои силы. Мне сразу было сказано, что там готовят артистов балета для Мариинского театра. И неожиданно я прошел все туры, и меня взяли. Это был 95-й год, на линейке первого сентября говорила речь Диана Вишнева, она как раз выпустилась из Академии русского балета, но уже была звездой Мариинского театра. Тогда у меня стали зарождаться мечты: «Неужели мы когда-нибудь будем вместе работать в одном театре, и, может быть, даже вместе танцевать?» А перед началом учебного года мы ходили на выпускной в Мариинку – показывали, как обычно, Класс-концерт, разные па-де-де, и в третьем отделении – один акт из балета. И я уже на все стал смотреть другими глазами, проснулся спортивный интерес научиться делать так же.

Критики пишут, что вам всегда все легко давалось. Но сцена часто обманчива, а на самом деле, какой труд стоит за этой видимой легкостью. Наверное, важно сразу попасть к хорошему педагогу?
Это счастье, когда рядом с тобой есть человек, который направляет в нужное русло. Сейчас такой человек для меня – Юрий Валерьевич Фатеев, я полностью ему доверяю. На наших повседневных репетициях он подсказывает какие-то нюансы, мелочи, и именно из таких мелочей и складывается спектакль. Он для меня больше чем педагог, скорее – наставник.
Да педагог часто играет решающее значение даже на самом раннем этапе. Уже в Вагановке все оказалось не так безоблачно, как я предполагал. И данные у меня были ограниченные. Спасибо моему первому педагогу, Петру Афанасьевичу Силкину. Он развивал, в первую очередь, профессиональные навыки – поставил руки, шею, корпус, голову, шаг. Это очень важно, потому что позднее, когда тебе 14-15 лет, когда организм уже сформировался, это стоит безумных усилий. Он был суровый, жесткий, но справедливый человек, в классе царила железная дисциплина. Если мы опаздывали, то в наказание приходилось стоять весь урок по первой позиции, не шелохнувшись. Кто-то мог поднять ногу выше, но должны были все поднимать одинаково, не допускалось никакой самодеятельности. Теперь я понимаю, насколько это было здорово – понятие дисциплины, класса, единства, дружбы. Мы были одинаково одеты, маечки, носки, трусы покупали в Апраксином дворе. Это было золотое время. Мы еще не понимали, что нас ждет впереди и как может сложиться судьба. С утра до вечера мы находились в школе… А что касается обманчивой легкости – то меня и сейчас постоянно преследуют микротравмы – сегодня спина, завтра стопа. Приходится ходить к мануальщикам, массажистам.

А когда возникло чувство профессии, своего дела, и сопряжено ли оно с борьбой за выживание?
На первый, второй курс стали приезжать иногородние – сильные ребята из Уфы, Челябинска, Сыктывкара, Перми. Тогда уже единство в классе распалось, формировались индивидуальности. Я стал брать дополнительные уроки, потому что не хватало объяснений педагога (тогда я был в классе у Виталия Ивановича Афанаскова). Была своеобразная школа выживания, нередко хотелось все бросить, но я не бросил… А конкуренция у нас была с Костей Новоселовым. Мы постоянно друг с другом соревновались – чтобы больше скрутить, выше прыгнуть. При этом мы дружили, много вместе ходили на балет. Сразу после школы с рюкзаками – бегом в Мариинку на спектакль, на третий ярус, в гардеробе оставляли вещи без очереди. Нас все бабушки знали. Наверное постоянные походы в театр и сформировали постепенно во мне артиста… Со второго класса нас стали занимать в спектаклях, я видел уже на сцене Фаруха Рузиматова, Игоря Зеленского. Я знал всех исполнителей, постоянно варился в театре. Я был, как афиша. Меня можно было спросить, что в среду, кто танцует, и я бы, не задумываясь, ответил. И так, постепенно, со временем, я понял, что это мое.

Мариинка всегда была для вас заветной мечтой, а вы когда-нибудь думали об альтернативах?
Когда мы выпускались, все говорили, что надо ехать заграницу, там артисты более востребованы. Но мечта все-таки и называется мечтой не случайно, ты ей следуешь, несмотря ни на какие советы, вопреки трудностям. Когда я попал в театр, то, как и все, встал в кордебалет. Это обычное дело, когда в первых поездках ты участвуешь в общих танцах, либо сидишь с бокалом за столом. Проходишь школу сначала. Не многие выдерживают несправедливости, неудачи, успехи, падения, взлеты. Такое воспитание характера, силы воли. Мне понадобилось 8 лет, чтобы стать премьером театра. Те же 8 лет, что и в Академии русского балета. Но сейчас мне невероятно приятно открывать сайт Мариинского театра и видеть свое имя в списке премьеров.
Но могу честно признаться, что мне бы хотелось быть приглашенным и в других театрах, ведь в каждой труппе можно научиться чему-то новому. Было бы интересно потанцевать в Большом театре в Москве, в Америке – в Эй-Би-Ти или Нью-Йорк-Сити Балет, в Ковент-Гарден и Гранд-Опера.

Вы совсем недавно стали премьером, и что теперь, когда планка поднялась, появилась другая ответственность? В чём для вас кредо премьера?
Как говорят, взлететь легко, сложнее удержаться на уровне. На данный момент надо как будто начинать все сначала в том плане, что я не имею права танцевать хуже своих возможностей. Каждый раз нужно выкладываться на полную. Я уже не просто тот мальчик, которому выпала великая честь станцевать партию, в качестве аванса, когда после спектакля могут сказать: «Как он старался, какой молодец, какой потенциал». Такого я не могу себе позволить. Если я танцую, это уже должен быть уровень премьера Мариинского театра. Мое кредо довольно простое. Во-первых, это прекрасный дуэт с балериной, чтобы партнера было практически не видно, чтобы он держал хорошо, а девочка показывала бы себя в полной мере. Во-вторых, чтобы проходила линия актера через весь спектакль, что еще более важно в драмбалетах. Это не просто один персонаж, который бы выходил с красивой прической и улыбался, а чтобы он мог преподнести образ в развитии, чувствовалась драматургия спектакля.

Как отыскать для себя потайные ключи к драматургии образов, вы ходите на драматические спектакли или черпаете информацию из книг?
Хожу в драматические театры, часто смотрю новые постановки – в Приюте комедианта, в МДТ. Но склоняюсь к той мысли, что важнее ходить на конкретных исполнителей. Очень много черпаешь из того, как люди ведут себя на сцене, как они говорят, какая у них интонация, жесты, как они развивают свою роль. Самое сильное впечатление на меня произвел моноспектакль «Оскар и Розовая дама» Алисы Бруновной Фрейндлих, ее великолепная игра просто доводит до слез. Также мне нравится Данила Козловский, артист с бешеной энергетикой, создающий глубокие образы.
Кроме того, я очень часто остаюсь на спектакли в Мариинке, смотрю на своих коллег. Но, как правило, удовольствие получаю редко. Может быть, потому что в себе копаюсь очень много и тщательно, и стараюсь довести все до идеала. Еще в школе, помню, когда я увидел в «Шахерезаде» Фаруха Рузиматова и Юлию Махалину, я шел до метро и танцевал, и дома танцевал, а потом долго не мог уснуть. Все думал: какой он… она… какая между ними страсть, переживания на сцене, насколько все четко и чисто. Теперь же нет такой остроты впечатления, удивить довольно сложно. Гораздо большее удовольствие я получаю просто от кордебалета. Это как восход, закат, прибой, когда просто сидишь на берегу моря и получаешь невероятное удовольствие от созерцания этой красоты, космической гармонии.

Что вы больше всего цените в партнерше?
Самое важное, чтобы после спектакля запоминался дуэт, когда партнеры чувствуют друг друга. Важна искренность на сцене. Часто танцовщики, когда приходят в зал, начинают отстаивать свои личные интересы – доказывают, как надо. Но нельзя забывать, что наша цель – сделать хороший спектакль. Надо прислушиваться друг к другу, помогать, сопереживать. На сегодняшний день моя любимая балерина в театре – заслуженная артистка России Виктория Терёшкина. Мы с ней дружим, не помню, когда у нас с ней были разногласия. Каждый спектакль как маленький праздник, это всегда событие для нас, для зрителей.

Вы сейчас готовитесь к премьере нового балета Бенджамина Мильпье «Without», который будет показан на фестивале балета «Мариинский» в апреле. Тяжело ли классическому танцовщику осваивать современную хореографию?
На классике я воспитан, но современный танец на сегодняшний день тоже актуален. Пробовать себя в чем-то новом мне всегда интересно. Мой любимый спектакль – это «Ромео и Джульетта», кроме того, приятно танцевать Баланчина. А хореография Мильпье очень необычна, в ней много движений. Этот балет – неоклассика Баланчина с элементами модерна и даже с классическими поддержками. Но движения сложно запоминать. Могу сказать, что когда хореография нравится, сразу хочешь попробовать в ней себя. Я надеюсь попробовать себя и в балетах Прельжокажа.

А с кем из хореографов вам было интереснее всего работать?
К сожалению, пока я не могу похвастаться большим опытом личной работы с хореографами. Безумно интересно было работать с Алексеем Ратманским над ролью Ивана-дурака в балете «Конек-горбунок». Всегда очень интересно работать с Юрой Смекаловым. Нашим первым опытом был номер «Расставание», который Юра поставил на меня с Женей Образцовой для концерта Володи Малахова. Потом был «Нарцисс», благодаря которому мы вместе с ним выиграли московский конкурс имени Григоровича. Юра умеет найти подход к артисту, с ним легко, никогда не возникает протеста. Если движение мне не понятно, мы можем обсудить и вместе принять решение. В этом плане, я считаю, Юра уникален – веселый, светлый, открытый человек, который рад совместному творчеству без жестких рамок.

Часто можно услышать, что балет это уже отмирающий вид искусства. А по вашему мнению, так рассуждают люди, никак не связанные с балетным искусством?
Я не вижу никакого отмирания. Может быть, причина в том, что балет – недостаточно раскрученный бренд. Если взять, например, футбольный клуб «Зенит» – то по всему городу столько рекламы, столько афиш, он у всех на слуху. Все знают, что клуб выиграл кубок UEFA и Суперкубок, что стал чемпионом России по футболу. Это уже совсем другая индустрия. Мариинский театр тоже у всех на слуху, но хочется просто больше пропаганды русского балета, как во время Русских сезонов, когда на ушах стоял весь Париж. И Мариинский балет этого заслуживает.

Беседовала Анастасия Гриб

Карина

постоянный участник

Пост N: 1324
Зарегистрирован: 11.01.07
Рейтинг: 6

Отправлено: 09.04.11 23:20. Заголовок: источник АНЖЕЛЕН ПР..

источник<\/u><\/a>

АНЖЕЛЕН ПРЕЛЬЖОКАЖ / хореограф

Дерзкую хореографию Прельжокажа уже не раз видели в Петербурге. Но впервые самый «классический» его балет «Парк» будет целиком исполнен танцорами Мариинского театра.

Балет «Парк» был написан в 1994 году по заказу Парижской оперы. В свое время я подробно изучал историю этого старейшего театра, глубоко погрузился в эпоху Людовика XIV, который, кстати, был одним из самых блестящих танцоров своего времени. Действие «Парка» разворачивается как раз во времена правления «короля-солнца». Я пытался представить, как любили, как чувствовали люди той эпохи. Работая над балетом, обращался к литературным источникам, в особенности к сочинениям мадам де Лафайет. В «Парке» зритель может обнаружить отсылки к знаменитым любовным романам XVII–XVIII веков, от «Принцессы Клевской» до «Опасных связей».

Идея поставить спектакль в Мариинском театре возникла у меня в ноябре 2010-го, когда моя труппа приезжала в Петербург на гастроли. Познакомившись с российскими танцорами, я оценил их пластику, умение чувствовать и вживаться в сюжет и понял: «Парк» – балет именно для них. Валерий Гергиев одобрил мой выбор.

У «Парка», конечно же, есть либретто, но написано оно схематично и не обладает какими-то особыми литературными достоинствами. Придуманный мной сюжет – это лишь структура, на основе которой танцоры выстраивают свое видение балета. С каждой новой постановкой исполнители замечают какие-то новые оттенки и привносят в роли что-то личное. Именно за счет сухости, скупости, предельной простоты изначального текста они получают свободу интерпретации.

В образах четырех загадочных садовников содержится отсылка к очень важной для меня метафоре любви как сада. Отношения между людьми представляются мне похожими на сад. Если мы хотим добиться расположения любимого человека, хотим, чтобы нас полюбили, то должны работать над собой, возделывать себя, как возделывают сад. Чтобы любовь не угасла, ее нужно поддерживать, лелеять, беречь, так же как цветы в саду: если не заботиться о них должным образом, они погибают. Когда люди не заботятся о своих отношениях, не развивают их – любовь исчезает.

Подбирая музыку для спектаклей, я часто обращаюсь к технике коллажа. В балете «Белоснежка» фрагменты симфоний Малера скомпонованы таким образом, что оказываются в новом контексте и воспринимаются совершенно иначе. Так же я работал с произведениями Моцарта в «Парке». Но они еще оттеняются электроникой Горана Вейводы, сопровождающей выходы садовников.

В юности я был барабанщиком в рок-группе. Я научился играть на гитаре, иногда играю и сейчас, но все-таки музыка для меня не главное. Мое искусство – это танец. Тем не менее музыку ко всем своим балетам я подбираю сам и делаю это с огромным интересом и удовольствием. В моих спектаклях часто звучат сочинения композиторов, которые никогда не писали балетов. Это произведения Густава Малера, Джона Кейджа, Карлхайнца Штокхаузена. Бывает так, что балетмейстер идет на поводу у композитора, подстраивается под него. В таком случае происходит подчинение хореографии композиторской воле, танец перестает быть самостоятельным искусством и полностью зависит от музыки. Это не мой подход. Мне кажется, что музыка и танец должны находиться во взаимодействии, как две равноправные части сложного целого, не сводимые друг к другу.

«Парк». Партии репетируют: Диана Вишнева, Екатерина Кондаурова, Виктория Терешкина, Константин Зверев, Александр Сергеев, Юрий Смекалов. Мариинский театр, 14 апреля

Карина

постоянный участник

Пост N: 1325
Зарегистрирован: 11.01.07
Рейтинг: 6

Отправлено: 09.04.11 23:26. Заголовок: http://www.vppress.r..

источник<\/u><\/a>

Наталья МАКАРОВА: Мою Джульетту сочли слишком эротичной

8 апреля 2011

Звезда балета рассказала о своих кумирах в искусстве, великих партнерах и о том, почему когда-то осталась на западе

Наталья МАКАРОВА: Лучшей сценой для меня всегда будет Мариинка.В Петербурге завершился балетный фестиваль «Dance Open». Одним из центральных его событий стал приезд мировой звезды
Корреспондент «ВП» Дмитрий Соловьев встретился с балериной, чтобы поговорить с ней не только о фестивале, но и о том, почему она когда-то осталась на Западе, о хореографах и партнерах, о спектаклях Виктюка и о фильме «Черный лебедь».

Чувствовала невостребованность

— Наталья Романовна, вы приехали в наш город по приятному поводу — возглавить жюри X балетного фестиваля «Dance Open». Какие события произвели на вас впечатление?

— Весь фестиваль интересен. Но для меня был особенно приятным вечер-презентация моей книги «Биография в танце». В 1978 году, во время беременности, я ее написала, Геннадий Шмаков перевел на английский язык. Вышла книга в 1979 году. Имела успех. Но там получился не совсем мой личный текст, а перевод, и я решила по прошествии лет многое добавить, переписать какие-то фрагменты и издать в Москве на русском языке. Тех книг, которые я принесла на презентацию, всем желающим не хватило, многие обиделись. Но что я могу сделать? Тиража в 1500 экземпляров уже практически нет. Рука моя устала подписывать экземпляры, но главное — выступали мои любимые партнеры: Никита Долгушин, мой первый и неповторимый, Сергей Викулов — самый романтичный, стихи читал. Вел вечер Александр Белинский. Показывали фильм обо мне, снятый Галиной Мшанской. Было очень приятно, тепло.

— Но ведь и в советское время вас очень любили, вы танцевали лучшие партии, вас награждали. Почему же вы решили покинуть этот «рай»?

— Да, роли были, но я не чувствовала полной востребованности. Я могла в тысячу раз больше, чем делала. Инициатива не приветствовалась, все новое гасилось на корню. Было жуткое идеологическое давление, хотя я всегда была независимой и на собрания не ходила, за что получала выговоры. Меня это не волновало. В интригах я не участвовала — ну не умею я этим заниматься!

— Вы ведь танцевали под руководством самого Якобсона…

— Да, эти воспоминания очень ярки для меня. Это гениальный хореограф, и очень жаль, что в то время нельзя было заснять его спектакли хотя бы на видеопленку. Поэтому сейчас так важно, чтобы его наследие не пропало. Слишком мало осталось нас, тех, которые работали с ним лично и могут воспроизвести фрагменты его спектаклей, методы работы. Это уникальные ценности.

— Не интересовались, что происходит с труппой его имени сейчас?

— Знаю только, что главой труппы недавно был назначен Андриан Фадеев, но по сути он еще к работе не приступил, поэтому говорить о чем-то рано, а сплетни, как вы знаете, я игнорирую. От себя могу сказать, что в 2007 году приглашала его в Китай танцевать в «Зигфриде». Так получилось, что не хватало достойных партнеров, и в этой ситуации он прекрасно себя проявил. Каким он будет руководителем, пока не знаю, но желаю ему всяческих успехов.

Мою Джульетту сочли слишком эротичной

— Вы пытались как-то бороться с системой?

— Трудно было бороться, когда ставились, например, такие балеты — «Россия» входит в порт» или «Далекая планета» — о наших космических достижениях. Мне же хотелось попробовать разные стили, поработать с разными хореографами. Одного Якобсона было мало. Работала с Сергеевым, но хорошим хореографом его не считала. В свободное время мы с потрясающим партнером Алексидзе под руководством Захарова репетировали миниатюры. Эта работа меня вдохновляла, но и этого было мало. Игорь Чернышев (к сожалению, его уже нет с нами) поставил вне плана спектакль на музыку Берлиоза: я — Джульетта, Вадим Гуляев — Ромео, Михаил Барышников — Меркуцио. Но худсовет зарубил: слишком эротично, по-декадентски. Сергеев назвал «Декадентские арабески». Тогда с этим боролись, и с эротикой — в первую очередь. Мне все это порядком надоело.

— И вы решили во время гастролей остаться на Западе?

— Нет, если бы я все продумала заранее, ничего бы точно не получилось. Все произошло спонтанно.

— Как же вам это удалось? Ведь в каждой труппе на гастролях обязательно находился «дядя Вася», представитель КГБ, который не сводил с каждого артиста глаз?

— У нас таких «дядь Вась» было несколько. Одного я, кстати, недавно встретила в России, и он сам напомнил: «Мы с вами в Лондон ездили». К счастью, он из-за меня не пострадал. Но тогда, в последний мой вечер в Британии, я отправилась к своим английским друзьям.

— И вам разрешили самостоятельно передвигаться по Лондону?

— А я никому ничего не сказала, всегда вела себя независимо. И потом, я думала — просто посижу у друзей и вернусь. Идеи оставаться не было. Меня уговорили друзья.

— Они тоже имели отношение к балету?

— Нет, они просто невероятно ценили мое творчество и страстно хотели, чтобы я полностью раскрылась как балерина. В 1970 году мне было уже тридцать, и они внушили мне, что это последний шанс. Действительно, оглядываясь назад, я понимаю, что было самое время. Если бы сделала это раньше, была бы еще неопытной, недозревшей, если бы позже — могло оказаться слишком поздно. Вот и произошло то, что произошло.
В сфере искусства много поверхностного

— Когда теперь приезжаете в Россию, вам не кажется, что здесь есть все то, о чем вы когда-то мечтали?

— Изменения, конечно, колоссальные, глубинные, и лично мне трудно судить, что на самом деле происходит сейчас в России в сфере искусства. То, что вижу я, — здесь слишком много несерьезного, нет углубленности, многое делается на скорую руку, без длительной подготовки. А поскольку для меня всегда на первом месте было понятие профессионализма, скажу вам честно: я не была бы удовлетворена. Мне все-таки кажется, что в 1970-м мне хотелось чего-то другого.

— Вы часто говорите о профессионализме. Кто для вас образец?

— Мой кумир — Галина Уланова. Мы подружились, к сожалению, поздно, в конце ее жизни. Но такой духовной близости у меня не было ни с одной балериной.

— А Наталия Дудинская? Ведь именно она была вашим репетитором в Мариинском театре?

— Великая Дудинская — несколько иное. Ее конек — высочайшая техника. Это типичная балерина-виртуоз, которых в то время было невероятно мало. Последняя ученица Вагановой, она обладала уникальным техническим багажом, который щедро передавала молодым. А вот в плане артистизма я больше работала с Татьяной Вечесловой. У них были какие-то столкновения, споры, но я никогда в них не вникала.

— Какие новые тенденции в балетном искусстве улавливаете сейчас?

— Могу сказать, что ничего принципиально нового не наблюдаю. Значительных хореографов можно пересчитать по пальцам: Эк, Форсайт, Ратманский, Уилдон, Ноймайер.

— Но вы ведь работали с такими корифеями, как Роббинс, Пети, Бежар. Расскажите немного о них…

— Джером Роббинс — поэт танца, мыслит образами, хореограф от бога, Ролан Пети — совсем другая история. Талант, эрудит. Француз — и этим многое сказано. Морис Бежар — более чем хореограф. Театральный человек, необыкновенная эрудиция. Невозможно было не утонуть в его огромных синих глазах.

— А партнеры? Ваши соотечественники за рубежом — Нуреев, Барышников?

— Нуреев остался на Западе еще в 60-х. Я всегда его называла Руди, что говорит о моем к нему отношении. Человек страстей, неуправляемый. Миша остался после гастролей в 1974-м. Барышников — артист, гениальный танцовщик. На сцене всегда был контактным. Ну а про жизнь мы сегодня говорить не будем.

— Вам даже удалось соприкоснуться с творчеством такого мастера мюзиклов, как Ричард Роджерс...

— Да, за спектакль на Бродвее «На пуантах» на его музыку я получила семь разных наград, одна из которых — самая дорогая — театральная премия «Тони» лучшей актрисе мюзикла. Было это в 1983-м.

— У вас был еще и российский театральный опыт — «Двое на качелях» в постановке Романа Виктюка. Как возник такой союз?

— Я сама о нем попросила. Решила, что играла на английском многих авторов — Бернарда Шоу, Ноэла Коуарда, Жака Дюваля. А на русском такого опыта не было. Захотелось сыграть у Виктюка. Его основная черта, помимо таланта, невероятное обаяние.

— Вам знаком такой термин, как stage fright (волнение перед выходом на сцену)?

— Да, конечно, и с годами волнение увеличивается. Зато когда выходишь на сцену, забываешь обо всем.

«Черный лебедь» к балету не имеет отношения

— В связи с этим — вопрос о нашумевшем фильме «Черный лебедь». Удалось ли им передать атмосферу, царящую на сцене и за ее пределами?

— Это чудесный триллер, ужастик, но к балету он не имеет никакого отношения. Балет здесь — эффектный бэкграунд, не более того. Моего сына, зная, что я балерина, атаковали вопросами, так ли все на самом деле. Конечно же, нет.

— Вы упомянули о сыне. Расскажите о нем…

— Андре — как говорят на Западе, «ренессансмен», его интересы очень широки, занимается многим, в основном — финансовым «инвестментом», маркетингом. Кроме того, прекрасно разбирается в искусстве, увлекается айкидо, имеет черный пояс.

— Хорошие у вас отношения?

— Стучу по дереву.

— Последний вопрос: вы выступали на лучших сценах мира. Какая из них была самой лучшей для вас?

— И все-таки Мариинка. Здесь я делала первые шаги, меня научили всему тому, что дало мне возможность выжить в другом мире. И я никогда этого не забуду.

Дмитрий Соловьев
Фото Интерпресс

Карина

постоянный участник

Пост N: 1326
Зарегистрирован: 11.01.07
Рейтинг: 6

Отправлено: 09.04.11 23:28. Заголовок: источник Выпуск № ..

источник<\/u><\/a>

Выпуск № 060 от 06.04.2011

Нельзя танцевать спустя рукава
Знаменитая русская балерина Наталья Макарова вновь возглавила жюри X международного фестиваля-конкурса Dance Open.

Этот год стал юбилейным и для нее, и для фестиваля. К юбилею была издана книга балерины «Биография в танце».
С Натальей МАКАРОВОЙ встретился Владимир ДУДИН.

– Вы второй год подряд приезжаете на Dаnce Open. Почему?

– Мне интересно бывать здесь на празднике танца, встречаться с друзьями, которые участвуют в жюри, замечать новые таланты, появляющиеся на горизонте, наблюдать за тем, как развиваются мои молодые коллеги. Dance Open дает танцовщикам возможность встречаться, общаться, пытаться понять новые перспективы в балете. В мире существует много фестивалей и конкурсов, но этот показался мне одним из самых значительных.

– Еще вам может быть известен фестиваль балета «Мариинский» в Мариинском театре, который в этом году начнется в середине апреля.

– К сожалению, я ничего о нем не слышала.

– Балет Мариинского театра имеет сегодня в мире то же значение, что «Киров-балет» в свое время?

– Солисты Мариинского танцуют хорошо, но глубина танца утратилась, многое стало поверхностным. У солистов, вероятно, все меньше времени вдаваться в детали, нюансы, а без этого нельзя, углубляться нужно.

– Как сегодня русский балет представлен в мире?

– К сожалению, появилось много танцевальных компаний, спекулирующих на названиях «русский» или «имперский» балет. Они ездят по миру с самым ходовым репертуаром – «Лебединым озером», «Спящей красавицей». Публика покупается на это, особенно в провинциях. Но уровень таких трупп не всегда соответствует громким названиям.

– Где лучше всего сохраняется чистота традиций балета Петипа?

– Что значит «чистый» балет? Балет – живое искусство, видоизменяющееся со временем. Это не музейная вещь, не бабочка, приколотая булавкой. Все должно освежаться, балет Петипа тоже.

– Как вы относитесь к реконструкциям его балетов, которые осуществляют некоторые российские хореографы? Уже появились попытки реконструировать и балеты ХХ века – «Лауренсию» в Михайловском театре и «Спартака» в Мариинском.

– Не принимаю. Что значит «реконструкция»? Кто знает, как это было на самом деле? Допустим, «Спартак» – это ХХ век, и еще живы те, кто танцевал в нем, они могут рассказать, хотя хореографию Якобсона сложно восстанавливать. Мне рассказывали, что «Спартак» в Мариинском получился очень приличным. Но о том, как ставил балеты Петипа, уже не может рассказать никто, а балет – живое искусство, нуждающееся в том, чтобы в него постоянно вливали жизнь. Сегодня у людей другое чувство времени. Во времена Петипа были тяжеловесные костюмы, в которых сегодня танцевать неудобно, – техника сильно продвинулась. К тому же мужчины раньше не танцевали – не было мужского танца, но в реконструкциях он почему-то дается. Значит, это уже не чистый Петипа. Я вижу в этом много искусственного.

– Какие тенденции в классическом балете вы замечаете сегодня?

– Появилось много агрессивности, акробатических элементов, гимнастики. Все-таки перегружать балет спортивными элементами не дозволено – стираются стили. Абстрактность – это хорошо, но меня больше волнует, когда я слежу за развитием характера, роли. Я должна уйти из зрительного зала сопереживающей чему-то. Конечно, можно наслаждаться и чистотой исполнения, необязательно должен быть сюжет, как, например, у Баланчина. Но иногда получается полная пустота – тогда и на душе пусто.

– Кого из современных хореографов вы считаете лидерами?

– Мне очень нравится талантливый американец Кристофер Уилдон, близка хореография Алексея Ратманского, у которого есть свое видение. Нравится Матс Эк, правда, не все. У него очень интересная и, на мой взгляд, вполне оправданная версия «Жизели», которую я в свое время очень хотела станцевать.

– В каком соотношении в репертуаре академического театра должны находиться классика и современность?

– Классика требует очень тщательного контроля. Если в классике нет качества – исполнительского, духовного, эмоционального, лучше ее оставить в покое. Классика не любит, когда ее танцуют спустя рукава. Если в современном балете как-то можно обмануть зрителя в смысле качества, то в классике нельзя.

Карина

постоянный участник

Пост N: 1329
Зарегистрирован: 11.01.07
Рейтинг: 6

Отправлено: 10.04.11 23:43. Заголовок: источник Владимир М..

источник<\/u><\/a>

Владимир Малахов: восприятие искусства танца в России и Европе отличается принципиально
Известный артист рассказал о фестивале «Dance Open», своей жизни на Западе и особенностях европейского балета.

Санкт-Петербург, 9 апреля. В Петербурге завершился 10-й юбилейный фестиваль балета «Dance Open». Корреспондент МТРК «Мир» встретился с членом его почетного жюри Владимиром Малаховым – одним из самых знаменитых балетных танцовщиков своего поколения. Родом из Украины, воспитанник русской балетной школы, он ныне является художественным директором и ведущим танцовщиком балетной труппы Берлинской государственной оперы.

Владимир Анатольевич, какие у Вас впечатления от фестиваля «Dance Open»?

Я очень доволен подготовкой фестиваля. Есть, правда, одна проблема: на десятом юбилейном фестивале я участвую не как танцовщик, а только как член жюри. Конечно, мне хотелось бы выступить. Но, если такой возможности нет, я хотя бы здесь поприсутствую и посмотрю на новые таланты и новые звезды, которые сейчас поднимаются. Все сделано на высшем уровне. Я очень доволен.

Вы планируете в ближайшее время еще раз посетить Россию?

Я планирую для своей любимой партнерши Дианы Вишневой на один день приехать в июне. Это будет где-то 23 числа. Тогда состоится специальный спектакль в ее честь. Я в нем появлюсь. Нас очень много связывает. Это будто моя вторая половинка в профессиональном плане. Ведь этот человек меня очень сильно вдохновлял и до сих пор вдохновляет. Она балерина высшего класса. Когда я с ней танцую, я просто растворяюсь.

Расскажите, пожалуйста, как Вам удалось добиться таких выдающихся успехов в балете?

Я всегда стремился быть артистом балета. Я не знал, как сложится моя судьба, не знал, что буду работать на Западе, что буду танцевать в самых лучших труппах мира и работать с самыми лучшими хореографами. Я просто хотел танцевать. Танец был моей мечтой, моей жизнью. Это желание и помогло подняться. Я не считаю себя звездой, я считаю себя, в первую очередь, человеком. Если ты действительно хочешь чего-то, то добьешься. Нужно, чтобы было желание. На Западе, если ты падаешь, вперед тебя проходит другой человек. Там конкуренция больше, чем в России. Здесь ты знаешь, что ты уже в театре и ничего с тобой не сделают. А там надо быть лучше, тогда тебе больше будут уделять внимания, больше ролей будут давать, больше будет зарплата и популярность.

Как Вы ощущаете себя в роли художественного директора Берлинской государственной оперы?

Когда я в 2002 году пришел в Берлинскую государственную оперу (Staatsoper Berlin), было очень тяжело: новая труппа и новая атмосфера. Нужно было выстраивать весь репертуар. А через два года правительство решило объединить балетные труппы трех оперных театров Берлина и сделать одну, чтобы она танцевала в этих театрах. Тогда, с одной сторона, стало легче, но, с другой стороны, из-за репертуара стало тяжелей. Ведь я не могу в Deutsche Oper делать тот репертуар, который идет Staatsoper. На выстраивание репертуара ушли годы. И только сейчас я могу сказать, что у меня действительно есть репертуар, который я меняю и возобновляю. Бывают и премьеры. Это такой репертуар, который может идти в разных театрах. Поначалу я думал, что не справлюсь с поставленными задачами, придется оставить пост директора и быть только танцовщиком. Но сила моего знака зодиака, Козерога, которая помогает все пробивать рогом, проходить через огонь, воду и медные трубы, позволила мне немножко встать на ноги. Поскольку все это нужно контролировать, за всем следить, я настолько закрутил эту машину, что уже не могу это остановить, даже если я захочу – теперь это невозможно. И мне, как хомячку, который бегает в барабане, нужно бежать быстрее, чем вся эта машина крутится. И это дает мне энергию жизни.

Есть ли какие-то особенности восприятия танца в России и на Западе?

Конечно. В Европе было принято смотреть не только классику, но и неоклассику и модерн, а вот в Россию это пришло только сейчас. И для людей прошлого времени, конечно, тяжело смотреть какой-то дикий модерн, который нужно все-таки понимать. Ведь Запад на этом вырос. К этому, конечно, нужно идти. А в России была традиция смотреть все только классическое, такое, как «Спящая красавица», «Лебединое озеро», «Жизель», «Баядерка», «Ромео и Джульетта» и так далее. Удивить русского человека такой хореографией, как например, у Уильяма Форсайта, очень тяжело. Все люди просто уйдут. А на Западе это смотрят, потому что интересно. Там это воспринимают скорее как театр, нежели танец. Это танец в театре. Например, у меня есть постановка Symphony of Sorrowful Song, которая была сделана театральным режиссером, работавшим с моим бывшим танцовщиком. Они сделали как бы театр. И балета как такового там нет, там есть танец. Но там тоже есть свобода движения. Думаю, если бы такой балет посмотрели в России, все плевались бы. А на Западе это проходит, потому что все-таки имеет место театральный эффект.

Светлана

постоянный участник

Пост N: 495
Зарегистрирован: 01.03.07
Откуда: Россия, Санкт-Петербург
Рейтинг: 2

Отправлено: 22.04.11 20:58. Заголовок: источник Валерий Ге..

источник<\/u><\/a>

Валерий Гергиев: «Я не получаю гонораров в пакетах за рюмкой водки»
Материал предоставлен изданием «Труд»
Знаменитый дирижер в воскресенье откроет Пасхальный фестиваль

Нагрузки на Мариинский театр запредельны

— Чтобы поговорить о Пасхальном фестивале, пришлось звонить вам в Милан.

— У меня здесь очень важные контрактные обязательства. Но партитуры, которые будут звучать на Пасхальном фестивале, тоже со мной, я постоянно с ними работаю. Например, только что прислали ноты «Траурной музыки» Феликса Кругликова — это прекрасный русский композитор и дирижер, живущий в Америке. На фестивале будет мировая премьера его сочинения, посвященного трагическим событиям в Японии. Исполним его с оркестром Мариинского театра в Воронеже, Омске и Москве.

— Но концерт открытия фестиваля в Москве в ближайшее воскресенье обойдется без премьер — хорошо знакомые «Хороводы» Щедрина, «Волшебное озеро» Лядова, «Александр Невский» Прокофьева с Ольгой Бородиной в качестве солистки. И в дальнейшем ваши фестивальные программы выдержаны примерно в том же ключе: сверхрепертуарные фортепианные концерты Рахманинова и Шостаковича в исполнении Дениса Мацуева, симфонии Чайковского…

— Знаете, я не люблю анатомировать программы. Музыка должна быть прежде всего хорошей. Если на открытии Пасхального фестиваля звучит русская музыка, почему бы нет. Тем более что все композиторы — крупнейшие. Мариинский театр — российский коллектив, я российский дирижер, фестиваль общенациональный, хотя вырос до международного масштаба. Не нахожу ничего неверного в том, что предложены такие программы. А выбор у нас большой. Мы играем все симфонии Шостаковича, все — Чайковского, огромное количество произведений Стравинского, того же Щедрина…

— Но есть одно исключение из русского ряда — «Лючия ди Ламмермур» в концертном исполнении, на которое впервые в Москву приезжает звездное французское сопрано Натали Дессей. Как удалось наладить с ней контакт?

— Я не являюсь мелким менеджером, работающим в управлении оперы Мариинского или какого-либо другого театра, задача которого — налаживать контакты. Я работаю со всеми или, давайте проявим скромность, почти со всеми крупными музыкантами нашего времени. Я хорошо отношусь к Натали, думаю, она ко мне не хуже, вот и вся сказка. Можете считать, что так проявилось наше огромное взаимное желание сотрудничать. На самом деле это совершенно естественно. Я не могу пригласить всех своих друзей выступить в России, для этого дней не хватит. Вы, наверное, уже забыли, как в 1992 году, когда никто из западных звезд не ездил ни в Петербург ни в Москву, у нас в Мариинском театре несколько раз выступал Пласидо Доминго. Он тогда был на пике мировой славы. Выступления были мотивированы абсолютно некоммерчески, Доминго считал для себя честью выступить на великой сцене, я был безмерно ему признателен. Выступал он со своей коронной партией Отелло в декорациях, костюмах. Вот такими должны быть выступления. Это не так называемый чес — слыхали такое слово? Москва сегодня разбаловала мировых звезд, ее воспринимают прежде всего как чесовую площадку для зарабатывания денег, говорю об этом с большим сожалением.

— У вас в программе Пасхального участвуют хоры из Южной Осетии и Абхазии, это очень благородный жест, но вместе с тем нет ни одного грузинского коллектива. После той вашей знаменитой концертной поездки 2008 года в разрушенный войной Цхинвали ваши отношения с Грузией так и не восстановились?

— Во-первых, Пасхальный фестиваль не является политически ангажированным — это событие творческое, художественное. Поэтому приглашения делаются хорам из Грузии, Армении, Сербии, Греции, Украины, Белоруссии, Литвы, Эстонии: Как, разумеется, и коллективам из многих регионов России. И в разное время очень многие из них приезжали. Но всех принять одновременно невозможно. На следующий год выступят другие коллективы. Ни о какой политической, а тем более антигрузинской позиции здесь и речи не может идти.

— Но вы, по-моему, с тех пор не ездили в Грузию с концертами, спектаклями.

— Знаете, я весьма занятой, может быть, самый занятой российский музыкант. Говорю об этом, кстати, без гордости. Я бы хотел ослабить нагрузки и на себя лично, и на коллектив. Мариинский театр в прошлом сезоне выступил с 740 спектаклями и концертами. Это невероятная цифра. Тут уже надо думать о том, чтобы адекватнее оценивать свои возможности. В том числе и исходя из бюджетной поддержки театра. Скажем, у Большого финансовая поддержка больше, а выступлений, наверное, в три или даже в пять раз меньше. Поэтому проблема здесь есть.

Без тайных концертов и гонораров в конвертах

— Кстати, насчет занятости. Буквально в эти дни вас назвали самым занятым дирижером в мире — это статистика сайта классической музыки bachtrack.com: 130 выступлений в год, в среднем по выступлению каждые 2,8 дня. Расскажите, что вы делаете в Милане помимо подготовки к Пасхальному фестивалю.

— Я здесь дирижирую восемью спектаклями «Турандот», даю концерты. Это была идея «Ла Скала» — чтобы мы с Марией Гулегиной и другими выдающимися певцами поставили «Турандот», разговор об этом зашел года три назад. Это совпало и с моими намерениями: я хотел работать именно с Гулегиной. Ее голос, как, наверное, ни у кого в мире, подходит к исполнению этой партии. И вот прошла премьера. Калафа пел выдающийся итальянский тенор Марко Берти. Партию Лю — Екатерина Щербаченко из Москвы. Знаете ее?

— Еще бы, она у нас в Большом театре — ведущее сопрано, весь репертуар поет, от «Дон Жуана» до «Войны и мира».

— Я с ней встретился первый раз. Хорошая певица, музыкальная.

— Судя по видеосюжетам в интернете, спектакль — традиционный по стилю. Без осовременивания в духе Большого театра, где по воле режиссера из Америки Франчески Замбелло подданные китайского императора трясли на сцене красными книжечками Мао.

— (Смеется.) Нет, здесь тоже достаточно сильный элемент новых технологий, вовсю используется видеопроекция на огромный экран, есть очень остроумные вещи, и назвать консервативным спектакль нельзя. «Турандот» с этим исполнительским составом мы уже показывали в Петербурге — я думаю, теперь надо и в Москве показать. Разумеется, в концертной форме — для спектакля в столице площадки сейчас нет.

— Между спектаклями у вас случаются паузы в день-два. Раскройте тайну — наверняка вы их используете для каких-то других выступлений?

— Не для каких-то. У меня нет тайных концертов, я не дирижирую на вечеринках, не выступаю с ансамблем цыган, не получаю гонораров в пакетах за рюмкой водки, у меня другая профессия. Я дирижер, публичная фигура, и все мои выступления, кроме благотворительных, которые я проводил и после бесланской трагедии, и после предыдущего землетрясения в Японии, и сейчас уже несколько акций после этого землетрясения провел, и еще проведу, — все это открыто. Например, в воскресенье я дирижировал симфонической программой: Виолончельный концерт Дворжака с Марио Брунелло и Шестая симфония Чайковского.

Светлана

постоянный участник

Пост N: 504
Зарегистрирован: 01.03.07
Откуда: Россия, Санкт-Петербург
Рейтинг: 2

Отправлено: 20.05.11 13:54. Заголовок: http://rus.ruvr.ru/2..

http://rus.ruvr.ru/2011/05/17/50440430.html

Чем Уланова отличается от Пушкина ("Англия", Великобритания)
Из сюжета: Русский мир

В воскресенье, 15 мая, в театре London Coliseum состоялся гала-концерт памяти великой русской балерины Галины Улановой, отдать дань памяти и восхищения которой приехали звезды мирового балета
"Англия" накануне задала вопросы одной из самой яркой из них – прима-балерине Мариинского театра в Санкт-Петербурге Ульяне Лопаткиной – и узнала, чего ожидать от представления, чем Уланова отличается от Пушкина, и что нашептывает артистам сцена Королевского балета в Ковент-Гардене.

- Ульяна, иногда в прессе вас называют Улановой XXI века. Имеет ли это журналистское сравнение под собой нечто большее, чем слова? Была ли Уланова для вас кумиром?

- Вы знаете, я верю в то, что каждая личность неповторима, у каждого человека свой путь. Галина Уланова осталась в сердцах зрителей, в истории, в легендах, для меня это значит, что свое искусство она отдала людям, России, миру. Кумиров стараюсь себе не создавать, но пытаюсь учиться у выдающихся людей.

- Для массового зрителя Галина Уланова, пожалуй, то же, что и Пушкин для массового читателя: все знают, что это "наше все", но не все понимают, что в нем такого особенного, что делает его Всем. Как человек из балетной среды, не могли бы вы объяснить простому зрителю, что особенного было в Галине Улановой?

- Чтобы понять, что Пушкин – гений словесности, достаточно открыть книгу и углубиться в чтение. А вот Галину Сергеевну Уланову на сцене уже не увидишь. Остались только воспоминания, фотографии и видеозаписи, которые иногда являются лишь хроникой балетного рисунка. Но во всех этих материалах души Улановой уже нет.

Искренность, трепетность, глубина переживаний, необычайная естественность в созданных ею образах ставят ее на уровень с величайшими драматическими актерами и заставляют забыть зрителя о том, что танец безмолвен.

- Есть известное высказывание Галины Сергеевны: "Раньше в Петербурге ходили конки. На лошадей надевали шоры, чтобы ничто их не отвлекало. Вот в таких "шорах" я и проходила почти всю свою жизнь. Чтобы ничто не мешало работать, думать о своей профессии. Самое комфортное для меня состояние – одиночество. Обычно я не подхожу ни к кому. Если подходят ко мне, начинают говорить о театре". Скажите, такая сосредоточенность на своей про-фессии – единственный путь добиться успеха?

- Сосредоточенность на профессии необходима не только в балете, но в чем себя ограничивать ради этой сосредоточенности – этот вопрос каждый решает сам. Что же касается одиночества как способа достижения концентрации, он возможен далеко не для всех и, смею предположить, не всем необходим.

- А вам близко такое отношение?

- Про себя скажу, что с появлением ребенка нахожу время для уединения, но не ищу одиночества.

- Чем балет сегодня отличается от балета времен триумфа Галины Улановой?

- В балетных постановках сегодня, на мой взгляд, хореографы ищут новый рисунок танца в ущерб сюжету. Именно пластика становится все чаще главной в работе над балетным спектаклем. А вот роль балерины как в те времена, так и сейчас не остается прежней. Танцовщики вдыхают жизнь в идеи хореографов.

- Если не секрет, какие партии у вас на предстоящем вечере в Лондоне?

- На предстоящем вечере будут исполнены две миниатюры из репертуара Галины Улановой. Моим партнером на них будет премьер Михайловского театра оперы и Балета Санкт-Петербурга Марат Шемиунов.

- Лондон имеет большое балетное прошлое, в том числе и связанное с Россией. Является ли этот город особенным для вашей творческой биографии?

- Да, конечно, именно в Лондоне я получила специальный приз балетной критики. И по сей день гастроли в Лондоне для меня Событие.

- Говорят, что артисты запоминают города по сценам. Это правда?

- Да, действительно, есть такое наблюдение, признаюсь, и я часто вспоминаю города по сценам. Где больше времени проводишь, то больше и запоминаешь.

- Как вы чувствуете себя на сцене Королевского балета в Лондоне, где вам летом предстоит исполнять партию в «Лебедином озере»?

- На сцену Королевского балета в Ковент-Гардене я впервые вышла после ее реконструкции. Казалось, она говорила "Попробуйте, как я хороша!"

Светлана

постоянный участник

Пост N: 505
Зарегистрирован: 01.03.07
Откуда: Россия, Санкт-Петербург
Рейтинг: 2

Отправлено: 25.05.11 15:52. Заголовок: источник Юрий Смека..

источник

Юрий Смекалов: «Я как слон — большой и добрый»
Два года назад Смекалов пришел в Мариинку, где ему, уже прославленному танцовщику, пришлось начинать с нуля. И сегодня у него лучшие партии, а впереди еще более грандиозные замыслы и планы

Юра, сейчас у тебя есть все, о чем можно мечтать. Ты востребован в работе, у тебя красавица жена — миссис Санкт-Петербург 2010, чудесная дочка… Но я знаю, что все могло сложиться иначе. В начале карьеры тебя парализовало, и шансов на то, что ты снова будешь ходить, практически не было. Расскажи, что тогда случилось?
Мне было 20 лет. После окончания Академии балета я по распределению попал в театр под руководством Бориса Эйфмана. И сразу — очень серьезные нагрузки, к которым я в тот период жизни был не готов. У меня начались проблемы с позвоночником: обнаружились две грыжи, что было несовместимо с балетом. Мне говорили, что нужна операция, но, к счастью, мои родители, врачи по профессии, отговорили меня.

А что ты чувствовал, когда лежал без движения? Ты, молодой человек, у которого все только начинается… Ты впал в депрессию?
Без движения я провел практически год. Конечно, депрессия была. Она возникла не только из-за болезни: тогда я расстался со своей первой любовью. Состояние было удручающее: я терял человека, с которым был вместе пять лет, и терял профессию.

«Я провел без движения почти год. Но в итоге болезнь пошла мне только на пользу»
А то, что ты расстался с любимой женщиной, усугубило болезнь, или, наоборот, ты начал бороться с удвоенной силой?
Стресс, который я пережил, когда мы расстались, ухудшил мое состояние — всем известно, что любые корешковые заболевания позвоночника связаны с нервной системой. Но сейчас могу сказать, что болезнь пошла мне на пользу: я привык ежедневно работать над собой, выполнять специальные упражнения, превозмогая боль. Это такая внутренняя закалка, которая дает совершенно новый импульс к жизни. После выздоровления я поступил на хореографический курс к Георгию Алексидзе, чтобы выучиться на хореографа, получить новую специальность.

Об этом мы еще поговорим. Но все-таки сила и упорство — это у тебя в крови, тебя так воспитали или жизнь научила?
В генах что-то заложено. Но именно родители повлияли на формирование моей личности.

А если поконкретнее?
Мои родители всю жизнь посвятили нам, детям, и профессии. И глядя на них, я понял, что в жизни самое главное — быть гармонично развитым человеком, любить близких и любить свое дело. Осознание этого пришло ко мне именно в стрессовой ситуации.

Юра, а почему родители отдали тебя в балет? У тебя два брата, старший и младший, но в балетную школу отправили именно тебя.
Моя мама мечтала стать балериной. Но когда в детстве она сказала, что хочет учиться балету, ее мама ответила: извини, мы купили тебе фортепиано. На этом мамина карьера балерины закончилась, так и не начавшись. Она решила реализовать во мне свою несбывшуюся мечту.

А ты легко согласился?
Не могу сказать, что легко. У меня были другие увлечения. Я играл в хоккей, был чемпионом Кронштадта по плаванию, занимался музыкой, шахматами… Но однажды мы поехали с отцом в зоопарк, и папа увидел на воротах объявление: в Академию балета имени Вагановой набираются мальчики.

И вот так обычный поход в зоопарк изменил твою жизнь!
Папа, естественно, сразу вспомнил, что мама мечтала стать балериной, и решил отвести меня в академию. На меня посмотрели: мальчик хороший, пусть позанимается, а там посмотрим, получится из него что-нибудь или нет. Отец сказал мне: «Юра, ты не бойся, там балета как такового не будет, акцент делается на спорт, плавание, фехтование…» Я подумал: ну раз не надо носить обтягивающее трико и красить лицо, почему бы и не попробовать.

Если провести аналогию с зоопарком, академия была для тебя клеткой, замкнутым пространством?
Шикарный вопрос. (Улыбается.) Жесткая дисциплина, которой придерживались в академии, повергла меня в шок. У меня было обычное детство: я рос во дворе, играл с ребятами в футбол, мы били стекла в соседних школах, веселились и отдыхали от души. И тут началась учеба с девяти утра до семи вечера. Чтобы доехать до академии из Кронштадта, я вставал в шесть утра, а возвращался в десять вечера. Дорога занимала 2,5 часа только в одну сторону — тогда еще не построили дамбу, и мы с мамой ехали сначала на пароме, а потом на электричке. Со стороны родителей это был подвиг, который я не смогу забыть. Благодаря им я понимаю, как нужно относиться к детям.

Учеба в академии наверняка закалила твой характер.
Конечно. Если бы не дисциплина, из академии не выходили бы такие прекрасные артисты, которые сейчас работают в Мариинском театре. Когда я был 10-летним мальчишкой, я не мог оценить перспективу, но нас рано начали вводить в спектакли — в «Щелкунчик», например, и я проникся атмосферой театра. Да, мне было десять лет, когда в моей жизни не стало футбола, уличных драк, обычных мальчишеских радостей, но зато появились новые друзья. И главное, я определился с профессией.

Юра, в академии ты влюбился в Мариинку, но по распределению попал в другое место — в театр к знаменитому хореографу Борису Эйфману, у которого стал танцовщиком номер один.
Это был непростой момент. В старших классах я был уверен, что моя дорога — только в Мариинку, за годы учебы этот театр стал мне родным. Но так получилось, что с нашего курса взяли трех человек. А на спектакли Бориса Эйфмана, к слову, я ходил и раньше, не подозревая о том, что буду там работать.

А ведь это авангард, современная хореография…
Да, новое всегда притягивает. У Эйфмана работали артисты, которых я считал своими кумирами. Его спектакли были насыщены драматизмом, он использовал новые спецэффекты, декорации, играл со светом… И когда мне предложили ставку солиста у Эйфмана, я, конечно, сразу согласился. Важный момент: мне всегда помогал оптимизм, который воспитали во мне родители. Если бы я подумал тогда: все, меня не взяли в Мариинку, моя карьера не сложилась, — неизвестно, где бы я сейчас был. А я воспринял предложение Бориса Яковлевича как шанс, я понимал, что это прекрасный театр, где я могу реализовать себя.
Тем более что Эйфман дал тебе такую возможность: у него ты танцевал Ивана Карамазова, Чайковского, Тригорина (за эту роль ты получил «Золотую маску»). Тогда почему в расцвете карьеры ты покинул театр?
Наверное, внутренне мне стало тесно. Это авторский театр, балеты ставит один хореограф, у которого свой почерк. Это замечательные спектакли, но для меня появился элемент предсказуемости, мне хотелось попробовать новую хореографию. Скажу кратко: я перестал гореть.

Поразительно. Когда Эйфман начал ставить балеты «на тебя», ты перестал гореть.
Здесь есть тонкий момент. Когда в театре были лидеры, мне было к чему стремиться. А когда я сам оказался лидером, стало неинтересно. В творчестве всегда должна быть борьба.

Но была еще одна причина — извини, я напомню о ней — как раз в то время ты расстался со своей женой, ведущей балериной театра Эйфмана (Марией Абашовой — Прим. ОК! ). С чем тебе было сложнее справиться — с творческой неудовлетворенностью или личной драмой?
Вадик, ты умеешь задать и правильный, и одновременно сложный вопрос. (Улыбается.) Дать однозначный ответ здесь невозможно. Тогда я был уверен, что при нашей кочевой жизни, когда дома ты бываешь от силы четыре месяца в году, логично строить личную жизнь внутри коллектива, иначе вообще никакой личной жизни не будет. А я нормальный мужчина, у меня нормальная, активная… м-м-м… жизненная позиция. (Смеется.) И вот в театре появляется девушка — яркая, талантливая балерина. Я обратил на нее внимание, а тут еще и Эйфман поставил нас в дуэт, сказав: «Кто ее сможет поднять? Только Смекалов!» А когда мы расстались, сохранить творческий тандем было крайне сложно. Тебе нужно играть любовь, нарастание страсти, а у тебя внутри пустота. Я собирался уехать к Пине Бауш в Германию или в Америку, в Испанию… Но потом мы очень тепло поговорили с Борисом Яковлевичем. Он сказал, что собирается ставить «Чайку» и хочет дать мне партию Тригорина, что я должен подумать, в жизни бывает всякое, но работа есть работа.

И ты на какое-то время отложил решение уйти из театра.
Да. Мы поставили «Чайку», я был влюблен в свою роль. А когда эйфория прошла, вернулось ощущение пустоты. Но на мой уход повлияло другое. Мне предложили сыграть Спартака в постановке Георгия Ковтуна в Михайловском театре. А это с детства мой любимый сюжет. И вот тогда у нас с Эйфманом произошел конфликт.

И тебя уволили из театра?
Не совсем. Я предложил театру новый контракт, где было прописано, что я могу сотрудничать с другими театрами. Его не приняли.

Парадокс: в самое трудное для тебя время, вместо того, чтобы замкнуться, уйти в себя, ты почти в 30 лет начал новую жизнь, стал хореографом. Кому и что ты хотел доказать?
Я понимал, что век танцовщика короток. А уходить из балета я не хочу: я представить себя не могу на другом поприще.

Юра, на престижнейшем балетном конкурсе в Москве ты получил золотую медаль именно как хореограф. Что тебе дала эта победа?
Этот конкурс проходит раз в четыре года, председателем является сам Юрий Николаевич Григорович, в Москву съезжаются артисты и хореографы со всего мира… Я понимал, что шансов у меня практически нет, хотя в моей постановке участвовали ведущие танцовщики Мариинского театра. Это были козырные тузы в моей игре. Я не стремился победить, просто понимал, что нужно сделать свою работу на сто процентов, как я привык. Накануне конкурса мы всю ночь, до восьми утра, прописывали свет. И благодаря нашему упорству, желанию сделать работу качественно и получилась эта медаль.
ПРОДОЛЖЕНИЕ ИНТЕРВЬЮ ЧИТАЙТЕ В ПЕЧАТНОЙ ВЕРСИИ ЖУРНАЛА

Любопытная Ворона

Не зарегистрирован Зарегистрирован: 01.01.70

Отправлено: 26.05.11 12:53. Заголовок: Спасибо!

Прочитала с огромным удовольствием!
Много нового узнала о балете.
Мдя... вот так!

Светлана

постоянный участник

Пост N: 506
Зарегистрирован: 01.03.07
Откуда: Россия, Санкт-Петербург
Рейтинг: 2

Отправлено: 27.05.11 14:00. Заголовок: источник Ульяна Лоп..

источник

Ульяна Лопаткина: «В театр и ходят, потому что в нем есть соперничающие балерины»

— Как вам непривычная сцена?

— Ей немножко не хватает глубины для этого спектакля. Ничего, примеряемся.

— Вы репетировали два часа — больше всех других артистов. Для вас так важно блеснуть перед москвичами, показать им, что такое истинный петербургский уровень танца?

— Легенда о соперничестве петербургского и московского балета — одна из очень поддерживаемых в СМИ. Вопросы этого рода я слышу постоянно. На самом деле для меня интересна моя работа. Что до времени репетиций, то оно у меня не только не больше, чем у других солистов, а напротив, намного меньше. Ввиду того что мы только-только вернулись с гастролей в Тель-Авиве, где я танцевала заключительный спектакль «Лебединое озеро», я была вынуждена отложить подготовку спектакля «Легенда о любви» до Москвы, и генеральная репетиция проходила в день моего выступления. А спектакль «Легенда о любви», 50-летию мировой премьеры которого в нашем театре посвящены эти гастроли, требует репетиционного времени даже больше, чем «Лебединое озеро», из-за насыщенности рисунка танца. Здесь много сольных сцен, дуэтных фрагментов. Этот спектакль считается одним из сложнейших. Здесь работает все, от кончиков пальцев рук до кончиков пуантов, и все насыщенно, и все важно. Эту хореографию рисует все тело, здесь много сложных элементов как классических, так и акробатических — например, прыжков. Этот балет у меня один из любимейших, но в репертуаре театра он появляется не так часто, как «Лебединое», поэтому всякий раз возвращаюсь к нему с особым чувством.

— Что скажете об образе вашей героини?

— Характер Мехменэ Бану очень изменчив, ее нельзя, строго говоря, отнести к положительным персонажам. Хотя в самом начале она совершает поступок величайшей жертвенности, отдавая свою красоту ради спасения сестры. Эта роль наиболее ярко отражает суть женщины, с ней ты проживаешь целую жизнь со всеми ее противоречиями и испытаниями. В образе есть и самоотверженность, и жестокость, и эгоизм, и подлинная любовь. Причем все это рассказано необычным пластическим языком, который навеян линиями восточной письменности. В этом и ключ к исполнению, и сложность. И от зрителя этот балет требует большего.

— А вы сами могли бы совершить поступок, подобный жертве, принесенной Мехменэ Бану?

— Хотелось бы верить.

— В другой состав партнером другой исполнительницы роли Мехменэ Бану приглашен премьер Большого театра Николай Цискаридзе. Почему вас с ним не объединили в одном спектакле?

— Составы формировались согласно графику предшествовавших гастролей.

— Когда готовились, смотрели классический спектакль с Плисецкой и Лиепой?

— Люблю просматривать архивы. Интересно, каким предстал первоисточник зрителям, как великие Плисецкая, Лиепа, Осипова, Мезенцева и многие другие выдающиеся танцовщики исполняли эти роли.

— Спектаклем дирижирует Валерий Гергиев. Каково выступать с дирижером не балетным, а оперным и симфоническим, да еще такой «глыбой»? Не повторится ли история полувековой давности, когда великий Евгений Светланов, задав сумасшедший темп, чуть не уморил Майю Плисецкую в «Лебедином озере»?

— Музыкальная интерпретация Валерия Абисаловича, конечно, дает спектаклю особую остроту. От танцовщиков требуется повышенное внимание. И танцовщики, и зрители получают мощный энергетический заряд.

— Вы можете сказать: дорогой Валерий Абисалович, мы в таком темпе сдохнем, давайте хотя бы на волосок медленнее?

— Безусловно, диалог существует, но Валерий Абисалович человек занятый, на репетиции имеет не так много времени, порой возможно только экспресс-общение, а его для такого сложного балетного спектакля может оказаться недостаточно. Балетная партитура ведь очень насыщенна и требует внимания, чтобы не было расхождений в балетном и симфоническом прочтении.

— Недавно вы показали в Москве и вашу трактовку образа Анны Карениной в спектакле, поставленном Алексеем Ратманским. Какой из этих образов вам ближе — Анна или Мехменэ Бану?

— Я бы так вопрос не ставила — кто мне ближе. У каждого человека свой характер, душа и путь. И он проходит этот путь в одиночестве, и решения в выпавших ему испытаниях принимает сам. Вот об отдельных поступках можно говорить, что они вызывают уважение или наоборот, неприятие. Но создать идеал того или иного цельного человеческого образа не возьмусь. Слишком индивидуальна жизнь каждого человека.

— Анну Каренину вы танцуете в очередь с Дианой Вишневой и Екатериной Кондауровой, на недавней «Золотой маске» мы увидели всех трех. Хотя на премию выдвигалась только Кондаурова. Это не вызвало ревности в труппе?

— Кондаурова выдвигалась на фестивале в сравнении не нами, а с другими актерами в других партиях. Считаю, что коллег нужно уважать за то, что они делают хорошо, и учиться у них, поправляя себя на их примере. Соперничество неотъемлемо от балетной профессии, но оно не должно принимать формы войны. Это всегда ведет к очень плохому результату, отбирает силы от творчества. Я предпочитаю нивелировать конфликты. Само время ставит все точки над i. Сосуществование в театре соперничающих артистов, каждый из которых может предложить свою интерпретацию роли, — это ведь главное, что поддерживает интерес зрителей к театру, где многие постановки повторяются из года в год и даже из десятилетия в десятилетие. Публика приходит на давно знакомые «Лебединое озеро», «Баядерку», «Жизель», «Сильфиду» благодаря танцовщицам, которые по-разному интерпретируют эти партии.

— Диана осенью говорила «Труду», что у вас с ней возможен какой-то совместный проект.

— Не люблю говорить заранее о том, что еще не приобрело контуры реального факта. Будет висеть афиша — вот тогда поговорим. А то, что мы надеемся, ищем возможность, готовы сотрудничать — это так. Но важно это сделать на должном уровне. Не просто соединить два известных имени, чтобы привлечь зрителя, а чтобы это было интересно именно с точки зрения творчества.

— Один из самых звездных «ваших» хореографов, с которым у вас столько сделано, Ролан Пети год назад жаловался на вас: утверждает, что вы самовольно меняете его хореографию. Например, в спектакле «Юноша и смерть».

— Эти претензии необоснованны. Нет никаких фактов, подтверждающих это. Я его хореографию ни разу не меняла. Что касается «Юноши и смерти», он его вообще со мной не репетировал и не видел, я это танцевала в русле спектакля Мариинского театра. Почему он это сказал вам — не знаю. Мне лично Пети никогда таких претензий не предъявлял. Он человек увлекающийся. Когда мы показывали его «Гибель розы», он в зале плакал и потом сказал, что ему нечего к этому добавить… Но затем, видимо, у него изменилось настроение. Возможно, его кто-то дезинформировал. Много же ходит слухов, интерпретаций. Целые книги на их основе написаны. Что тут сказать — только относиться к этому как к данности жизни. Когда будете в следующий раз с Роланом Пети говорить, передайте мой поклон, скажите, что я его люблю, уважаю, считаю великим хореографом, счастлива была исполнять его произведения, потому что это чрезвычайно интересно.

— На днях в Москве реализуется еще один, уже целиком ваш проект — гала-концерт, посвященный Чайковскому. В чем он продолжает череду ваших прошлых гала-концертов, посвященных балетам Дягилева, великим классическим па-де-де, хореографии Пети, Ван Манена?..

— Просто есть такой мега-проект под названием «Великие имена». А то, что Чайковский — величайшее имя, не нужно объяснять. С его музыкой у балетных людей связано столько радости, столько спектаклей на ней построено. У нас в программе будет Ballet Imperial — моя любимейшая постановка Джорджа Баланчина на музыку Чайковского (Второй фортепианный концерт), танцевать будем с Пермской труппой. Будут также представлены па-де-де из «Лебединого озера», «Спящей красавицы», па-де де Баланчина, которое так теперь и называется в мире «Па-де де Чайковский».

— Два года назад я спросил, не хотели бы вы поучаствовать в каком-нибудь фотопроекте вроде «Реинкарнации» Екатерины Рождественской — и вот через год появился ваш с петербургской фотохудожницей Марией Гуляевой проект «Ульяна Лопаткина. Тайный дневник Анны Карениной»…

— Я и с Екатериной Рождественской сотрудничала, у нас несколько совместных работ, но только не переделывание моего лица под чье-то другое. Была взята свободная тема. Вообще фотография для меня интересна как направление. Когда эмоции передаются не пластикой, а застывшим фактом, моментом. Теперь посмотрим, насколько наш труд будет интересен зрителям.

— Сами фотографируете?

— Нет, скорее увлекаюсь искусством именитых и неименитых фотографов. А сама не имею времени заниматься этим серьезно. Возможно, в будущем…

— Но знаю, что рисуете.

— Только для себя. Рисунок позволяет лучше понять танец, ведь балет — это тоже сочетание линий, траекторий.

— Но главное, балет — огромный труд. Вы бы свое дочери пожелали балетную судьбу?

— Трудности балетной профессии уравновешиваются той радостью, которую танцовщик получает от творчества, вдохновения. Не считаю свою профессию сложнее всех других. Да, это постоянная тренировка, но это и подтянутость, легкость тела. Танцовщики выглядят много моложе своих небалетных сверстников — даже говорят, что есть точная цифра: обычно на 10 лет. Что касается моей дочери Маши, то моя задача — предоставить ей возможность найти себя. Не думаю, что это будет балет. Пока рано обсуждать ее будущую профессию. В любом случае свой путь она должна найти сама.

— О каком новом для себя образе, балете и хореографе мечтаете?

— Это мои тайны.

— Но в одном из ваших недавних интервью мелькнуло название балета «Онегин» Джорджа Кранко.

— Возможно. Я люблю этот спектакль.

— Выходит, не зря мелькнуло?

— Может, и не зря. Поживем — увидим.

АБ

постоянный участник

Пост N: 180
Зарегистрирован: 20.12.06
Рейтинг: 4

Отправлено: 27.05.11 17:25. Заголовок: Люблю просматривать..

Люблю просматривать архивы. Интересно, каким предстал первоисточник зрителям, как великие Плисецкая, Лиепа, Осипова, Мезенцева и многие другие выдающиеся танцовщики исполняли эти роли.
Интересно, Осипова - это Осипенко?

Светлана

постоянный участник

Пост N: 508
Зарегистрирован: 01.03.07
Откуда: Россия, Санкт-Петербург
Рейтинг: 2

Отправлено: 27.05.11 19:12. Заголовок: Подозреваю, что имен..

Подозреваю, что именно Осипенко. В данном случае, как мне кажется, накосячил репортер или редактор.

Карина

постоянный участник

Пост N: 1335
Зарегистрирован: 11.01.07
Рейтинг: 6

Отправлено: 02.06.11 23:27. Заголовок: источник Ульяна Лоп..

источник

Ульяна Лопаткина, звезда Мариинки: «Балерины не настолько дружны, чтобы их можно было поссорить»

Фестиваль «Звезды белых ночей» на этот раз расширил географию - из Петербурга добрался до Москвы
Анастасия ПЛЕШАКОВА — 31.05.2011

Балетная труппа прославленного Мариинского театра привезла спектакль «Легенда о любви», где царицу Мехменэ Бану танцует народная артистка России Ульяна Лопаткина. А сегодня в Московском театре оперетты Ульяна Лопаткина представляет «Чайковский Гала», где произведения на музыку Петра Ильича, одноактные балеты, миниатюры и фрагменты спектаклей собраны вместе. Как и многие звезды мирового уровня, Ульяна интервью не любит. Но не воспользоваться случаем и не задать ей несколько вопросов - тоже грешно.

«Легко ли телом выписать восточный иероглиф?»

- Правда, что «Легенда о любви» - среди самых любимых ваших балетов?

- Да, хотя я его танцую не так часто, как, например, «Лебединое озеро». Но всегда возвращаюсь к нему с особенными эмоциями. В «Легенде о любви» все упирается в рисунок танца, рассказанный языком восточных иероглифов. Телом выписать иероглифы - руки после болят от непривычных движений кистями. Графика - от кончиков пальцев рук до кончиков пуантов. Даже по дыханию этот спектакль отличается от «Баядерки», «Жизели», «Лебединого озера» куда более серьезной физической нагрузкой…

Что касается символичности спектакля, непонятности движений... Я люблю живопись. Для меня рисунок танца облегчает физические нагрузки балета. Он дает возможность забыть о том, что не удается. Для меня этот балет - один из самых сильнейших, невзирая на то, что у него не так много поклонников и жарких обожателей.

- Ваша героиня, царица Мехменэ Бану, жертвует своей красотой ради сестры. На такие жертвы современные женщины не способны, разве не так?

- Я думаю, что способны. Конечно, спектакль поставлен на усиленных красках: чтобы показать в течение трех часов борения души, нужно усилить и действия, и события, и переживания героев... Но утверждать, что не осталось людей, способных жертвовать собой ради кого-то или чего-то, - неверно. В каждой из нас это есть, просто не было случая в том убедиться. Хотелось бы верить, что и у меня хватит сил на такое в нужной ситуации.

- Вы танцуете Анну Каренину в одноименном балете. Тоже великая жертва условностей и обстоятельств. И она тоже, по-вашему, может быть примером для женщин?

- Ну нет, быть похожей на Анну Каренину - зачем? Зачем стремиться к тому, чтобы закончить свою жизнь самоубийством? Я не считаю Анну образцом для подражания...

- В «Анне Карениной» танцуют три звезды: вы, Диана Вишнева, Екатерина Кондаурова. Насколько остра между вами конкуренция?

- У нас нормальные деловые отношения. Мы не настолько дружим, чтобы нас можно было поссорить. Важно уважать коллег за то, что они делают хорошо. Хотя вообще соперничество неотъемлемо от балетной профессии - просто оно не должно выливаться в войну, уничтожение друг друга. Это отбирает силы, мешает творчеству и профессии. Я стараюсь всегда нивелировать конфликты. Не всегда получается - но время ставит все точки над «i», все рассасывается. И потом, это нормально, когда зрители из года в год идут на «Лебединое озеро», «Баядерку», «Жизель» как раз благодаря танцовщицам, которые по-разному их интерпретируют…

«Танцовщицы выглядят моложе сверстниц на 10 лет»

- Балет - это и труд, и внутренние дрязги, которых зритель не видит. Вы своей дочери пожелали бы такую судьбу, даже успешную, как у вас?

- Я не считаю, что профессия балерины сложнее и дрязг здесь больше, чем в других профессиях. Всюду свои трудности. Балетная жизнь - это постоянная тренировка. Но, с другой стороны, она дает подтянутость тела. Есть свидетельства, что балетные танцовщики выглядят намного моложе своих сверстников. И разница эта - в 10 лет. Наша профессия многого требует, но она многое и дает.

Что касается моей дочери Маши, не думаю, что она станет балериной. В силу физических данных. Для нее это будет сложнее, чем для меня. Но если бы Маша была к балету способна, если бы у нее было желание - почему не дать ей попробовать себя в этой профессии?

- Слышала, вы увлекаетесь живописью...

- Это одно из моих увлечений. Я люблю рисовать для себя. В балете тоже важен рисунок, движение - руками, ногами.

- Интересно, как в балетном мире оценивают: изначально важно быть «очень хорошим материалом» для балета? Или все компенсируют потом терпение, работоспособность?

- Балет - как в начале, в середине пути, так и в конце - всегда труд. Другое дело - индивидуальность. Не только самого танцовщика, но и людей, которые работают с ним, открывают горизонты, дают веру в себя. Но труд как был, так и остается. Мы же работаем телом. Но это не только в тягость, но и в радость. Хотя каждому отпущена своя мера способности, лени и необходимости бороться с чем-то в жизни.

- Вы суеверны, как многие артисты?

- Нет, я верующий человек. Для меня принципиальны другие вещи. Не приметы, а вера. Одно другое исключает.

Карина

постоянный участник

Пост N: 1336
Зарегистрирован: 11.01.07
Рейтинг: 6

Отправлено: 02.06.11 23:36. Заголовок: источник Тайная жиз..

источник

Тайная жизнь Ульяны Лопаткиной
Автор Известия.рф, написано 31 Май 2011 г. в 12:48

Сегодня на сцене Московского театра оперетты выступит Ульяна Лопаткина. Гала-концерт примы-балерины Мариинского театра пройдет в рамках проекта "Великие имена" и будет посвящен музыке Чайковского. Накануне концерта с Ульяной Лопаткиной встретилась обозреватель "Известий" Светлана Наборщикова

известия: Московский гала-концерт завершает серию ваших гастрольных выступлений. Вы никогда так много не ездили по стране - Новосибирск, Краснодар, Тюмень, Пермь... Это связано с определенной творческой установкой?

ульяна лопаткина: Это связано с жизненной установкой - принимать предложения, которые мне интересны. Интенсивно, по максимуму заниматься творчеством.

и: В последнее время вам этой интенсивности недоставало?

лопаткина: Раньше был период моего становления в театре. Только набор и совершенствование репертуара уже не самоцель.

и: Логическое завершение - это еще и начало. Что вы начинаете?

лопаткина: Я не фиксировала ни окончание, ни начало. Это продолжение.

и: Но Мариинского театра в вашей жизни станет меньше?

лопаткина: По внутреннему ощущению театральная жизнь для меня так же интенсивна. Не скажу, что ее меньше. Просто плотность и скорость событий такие, что переходов от театрального репертуара к новым проектам я не замечаю. Плавное сочетание одного с другим.

и: Ждете качественного скачка, освоения нового уровня?

лопаткина: Я бы не сказала, что должен быть освоен новый уровень. Просто принимаю обстоятельства, в которых живу, и выбираю то, что мне близко, желательно. Есть конкретный спектакль, проект, требующие концентрации. А дальше все развивается параллельным ходом - и совершенствование, и движение вперед. Я сейчас не ставлю себе определенных психологических и профессиональных рубежей, которые должны быть непременно взяты. Я делаю интересную для себя работу. Интерес к работе - первое, что я учитываю, когда решаю, принимать предложение или нет.

и: В Москве вы заявили "Легенду о любви", "Ballet Imperial" - балеты, которые освоили давно. Новизна и интерес уже не совпадают?

лопаткина: Новизны здесь немного, но эти спектакли имеют особенную харизму.

и: Провинциальный российский зритель сильно отличается от московского и петербургского?

лопаткина: Он теплее. Радушно принимает с первой же минуты. В столицах хотят чего-то большего, чем просто высокий профессиональный уровень. Есть ощущение, что столичный зритель испытывает тебя, но сам не знает, чего ждет. А ждут, как правило, некоего сверхъестественного чуда красоты.

и: Вы уже двадцать лет в балете, если считать с момента окончания училища. У вас не возникает ощущение дежавю ?

лопаткина: Дежавю не было никогда. Случается, не ощущаешь детского восторга от премьеры. Теперь преодолевать нужно не волнение перед спектаклем, а спокойствие в себе. Уже недостаточно одной красоты движения, удовольствия его исполнения. Пришли другие чувства, более глубокие. Сейчас к танцу нужно добавить что-то такое, чтобы у тебя самой ком в горле встал.

и: Вы танцуете произведения самых музыкальных хореографов. Делали, скажем, вечер Ханса ван Манена. Лично у меня ком возник, а у вас?

лопаткина: В балетах Ханса ван Манена развернут интеллектуально-аналитический аспект взаимоотношений партнеров - разговор через лаконичные, сдержанно-таинственные, экстравагантные движения. Это беседа умных людей, которые понимают друг друга с полуслова, дают друг другу пищу для размышлений. Есть притяжение, есть дистанция... Интересно было бы его прочтение музыки Чайковского и Рахманинова.

и: Мне вспоминается характеристика, прозвучавшая, когда вы только начинали: "Снежная королева, выкладывающая из льдинок слово "вечность". Теперь вам наверняка не нравится эта метафора?

лопаткина: Для кого-то это определение в конкретном спектакле было бы уместным. Для меня и сейчас важны в работе тщательность и скрупулезность. В этом есть особый смысл. Исполнительская сдержанность предоставляет зрителям возможность домыслить, дочувствовать, дотворить вместе со мной.

и: К своей Кармен вы подошли с той же артистической меркой?

лопаткина: Я бы не разграничивала так. Я за свободу выражения, за свободу восприятия, за борьбу со стереотипами, которые мы иногда сами себе создаем...

и: На апрельском Мариинском фестивале был объявлен ваш дебют в "Ромео и Джульетте", который не состоялся. Ссылались на травму партнера - Андрея Ермакова, но ходили слухи, что вы сами отказались от спектакля.

лопаткина: Спектакль действительно не состоялся из-за травмы Андрея, которая случилась незадолго до премьеры. А выбор партнера зависел от желания привнести в спектакль эмоциональность, которая является ключевой в истории любви Ромео и Джульетты.

и: "Ромео и Джульетта" Лавровского давно в репертуаре Мариинки. Руководство запрещало вам танцевать этот балет?

лопаткина: Не запрещало, но и не давало. Есть же возможность повлиять на ситуацию - сослаться на занятость, множество других спектаклей, на то, что с одним партнером ты не сочетаешься по росту, другой уехал на гастроли...

и: Тихий саботаж?

лопаткина: Иногда однозначно оценить происходящее сложно при отсутствии очевидного конфликта.

и: А почему вы не выступили в балете "Парк" Анжелена Прельжокажа, хотя были заявлены?

лопаткина: С "Парком" интересная ситуация. Я этот спектакль видела сначала на видеопленке, потом фрагментами и, слушая божественного Моцарта, пыталась понять, близок ли мне этот балет. Для меня было большим удивлением, когда повесили списки солистов и объявили, что "Парк" будет ставиться в нашем театре. Мы начали работать, и я долгое время боролась с некоторым внутренним душевным диссонансом, который вызывало у меня сочетание музыки и движений. В этом балете мало возможностей для интерпретации. Есть конкретные движения с акцентом на откровенность и неприкрытый эротизм. Я вложила свое ощущение в пластику, рассказала ее своим голосом, своими интонациями, но, вероятно, моя интерпретация не убедила хореографа, и он выбрал тех солистов, которые наилучшим образом выразили его видение взаимоотношений мужчины и женщины. Без слов пришло какое-то понимание...

и: ...что это не ваш спектакль, а Прельжокаж - не ваш хореограф?

лопаткина: Скорее, я не его танцовщица, будем так говорить, потому что он - мастер своего дела. На сегодняшний день зачастую в первую очередь оценивается авторство хореографа, а танцовщики - это материал.

и: Нечто подобное сейчас происходит и в драматическом театре, и в кинематографе. Может быть, это тенденция времени, с которой надо смириться.

лопаткина: Творческий человек все равно будет нести свой внутренний душевный заряд. Другое дело, что усложняются условия работы. Например, ситуация с репетициями "Анны Каренины" была чрезвычайно похожа на жизнь в бизнесе. Нужно было четко, быстро, когда хотите - днем, ночью, на гастролях, между гастролями, между спектаклями, чуть ли не в коридоре, - выучить порядок. Мы, несколько пар, встречались в небольшой студии одновременно. Места не хватало, времени не хватало. Здесь, конечно, помог опыт Юры Смекалова (солист Мариинского театра, исполнитель роли Вронского. - "Известия") - его мобильность в поддержках, отзывчивость, безотказность при абсолютно уставшем состоянии после других репетиций. Работали до изнеможения. Алексей Ратманский (постановщик спектакля. - "Известия") очень переживал. Но, для того чтобы спектакль зазвучал, танцовщикам нужно дать время. Иногда быстрый темп - это большой недостаток. С ним мы теряем то, что в балете считается именно искусством. А так до последнего момента я ощущала себя материалом во владении хореографа. Для Алексея было важно, чтобы все прозвучало именно так, как он хотел. Каждое движение приходилось выкладывать как кубик, собирая глобальное. С приходом Майи Михайловны Плисецкой на заключительные сценическую и генеральные репетиции ситуация изменилась.

и: И что сделала Майя Михайловна?

лопаткина: Она сказала: "Мне недостаточно вашей любви к Вронскому, я так и не успела почувствовать, как сильно вы его любите. Забудьте про роман "Анна Каренина", это балет. Я должна видеть историю двух героев. Не стесняйтесь любить его с самого первого момента. Тогда все встанет на свои места". Действительно, в романе все развивается постепенно, тонко, неопределенно, в мучениях и противоречиях. В спектакле эту нить не выстроить в силу сжатости драматургии, кратковременности мизансцен. Действие строится из кратких вспышек, освещающих лишь некоторые моменты романа... На последней репетиции мы смогли попробовать ее предложение. Пришлось быть предельно открытой во всех эпизодах, и такая эмоциональная мера оказалась убедительной. Майя Михайловна обняла меня и сказала: "Вот теперь все, как надо". Я почувствовала, что ожила...

Карина

постоянный участник

Пост N: 1341
Зарегистрирован: 11.01.07
Рейтинг: 6

Отправлено: 17.06.11 19:18. Заголовок: источник Махарбеку ..

источник

Махарбеку Вазиеву, руководителю балета миланского театра La Scala, исполняется 50 лет

Заместитель Председателя Правительства РСО-Алания, Полномочный представитель республики при Президенте РФ Александр Тотоонов тепло поздравил юбиляра с этим событием.

«Вы посвятили свою жизнь балету и добились широкого признания не только в нашей стране, но и далеко за её пределами. Талант и искренняя увлеченность профессией позволили Вам с успехом руководить балетной труппой прославленного Мариинского театра. А сегодня мы гордимся тем, что Вы ставите замечательные балетные спектакли на сцене одного из известнейших театров мира и дарите многочисленным зрителям радость встречи с прекрасным. Желаю Вам здоровья и неиссякаемой энергии, дальнейших творческих успехов и реализации самых амбициозных планов!»

Накануне юбилея Махарбек Хасанбекович Вазиев рассказал noar.ru о работе в театре La Scala и своих планах на ближайшее будущее.

- La Scala - бренд. Состоялся ли Ваш «роман» с этим знаменитым театром? Нет ли языкового барьера?

- Очень люблю этот театр, с благодарностью воспринял предложение поработать здесь. Конечно, поначалу для меня все было в новинку, ведь Мариинский театр - это совсем другая система. Словами объяснить разницу очень сложно. Чтобы ее почувствовать, нужно здесь поработать. La Scala - один из ведущих театров мира с богатейшей историей, прежде всего оперной, ну а потом уже и балетной. На самом деле, мне очень нравится здесь. Могу сказать одно: весьма доволен тем, что я сделал вместе с коллективом театра за то время, что я в La Scala. Работы много, и работы интересной и серьезной.
Что касается языка, то я немного говорил по-английски, а итальянского не знал, но быстро освоил. Когда вокруг все говорят на нем, волей-неволей научишься. Хотя и осетинский не забываю.

- Сколько лет Вы проработали в Мариинке? Можете ли сказать сейчас, почему ушли из театра?

- 29 лет, в том числе 13 - в качестве руководителя балетной труппы. Будучи достаточно законнопослушным человеком, я не разделяю позицию людей, которые после ухода начинают лить грязь на бывших коллег. Считаю, что, если вам дана возможность работать, нужно заниматься именно этим. Причины моего ухода просты. По истечении 13 лет работы я пришел к выводу: нужно что-то менять в своей жизни. Решиться на такой шаг было непросто, поскольку я работал с великим человеком. Поверьте, это не громкие фразы. То, что делает Валерий Абисалович Гергиев для развития российской культуры, невозможно описать словами. Не так давно он приезжал в La Scala с концертами. Конечно же, мы встретились, пообщались. Затем я разговаривал с музыкантами La Scala. Когда я у них спросил о Валерии Абисаловиче, услышал однозначный и емкий ответ: «Гений». Считаю, что у этих людей есть право давать оценки: каждый сезон они работают с двумя-тремя лучшими дирижерами мира.

- Каковы сегодня, на Ваш взгляд, основные тенденции развития балета? Быть может, классический танец уходит на второй план?

- Классический балет никуда не уйдет. Ведь тогда исчезнет все. Любая современная постановка базируется на классике. Классический балет требует высокого исполнительского качества. В целом же, то, что происходит в балете - это вполне нормальное развитие. Не можем же мы жить вечно только с тем классическим наследием, которое нам досталось. Да и ярких личностей, к сожалению, в современном балете не так много. Считаю, что современного балета в России нет, и пока не может быть. Для его появления необходимо давать возможность развиваться, изменяться, расти, давать больше пространства, как это происходит на Западе. Что касается классического балета, то убежден, что школа классического русского балета - лучшая в мире.

- В Москве на Днях Осетии, прошедших при поддержке Постпредства, с большим успехом был представлен танец с участием артистов La Scala. Почему Вы решили отобрать именно этот номер?

- Я ничего случайного не делаю, поскольку являюсь должностным лицом. Рад, что номер понравился.

- Расскажите о своих новых проектах. Значится ли в них в какой-то перспективе Осетия?

- Проектов много. Думаю, не надо оглядываться назад, быть увлеченным тем, чем занимаешься. В любом проекте участвуют актеры, хореографы, музыканты. Это сложная работа. Недавно мы ставили балет «L'altro Casanova» («Другой Казанова»), где Казанова - женщина. Это был довольно амбициозный проект, он оказался успешным. В следующем сезоне у меня два новых проекта. Один - с американским хореографом, а другой - с нашим Алексеем Ратманским. Словом, идей много, будем работать.

Что касается Осетии, то это - моя Родина! Несколько раз возникали какие-то предложения. Конечно, я бы хотел привезти балет La Scala в Осетию, но пока это сделать очень сложно. И дело даже не в финансах. В нашем театре очень сложная система планирования. Но о таких гастролях я мечтаю.

- Случалось ли Вам в Милане встречаться с «тамошними» осетинами?

- Более того. Была замечательная история. Маэстро Гергиев дирижировал в La Scala «Турандот». Потом мы пошли с его гостями в ресторан. Там сидела семейная пара с ребенком. Они, естественно, узнали Валерия Абисаловича, попросили разрешения сфотографироваться с ним. И тут выяснилось, что они - осетины. Такое бывает, и даже часто.
Помню, был в Канаде. В гостинице мне позвонили и сказали, что со мной хочет встретиться человек, который утверждает, что он мой земляк. Выяснилось, что он родом из Садона. Уехал из России еще до войны или после войны в 15-летнем возрасте. Он пригласил нас домой, мы просидели с ним до утра, разговаривая об Осетии.

- А в Осетии родственники есть? Часто бываете в Осетии?

- Да, ведь у меня там - мама, сестра, брат. На самом деле, вся моя улица, все мои соседи на улице Льва Толстого - мои родственники, и это правда! Я уехал из Осетии в довольно юном возрасте, но безмерно счастлив, что это - моя малая родина. То, что мне дали в Осетии - база, на которой строилось все остальное. Мы росли в такой любви со стороны родственников, соседей. Мне иногда кажется, что это был чудесный сон. Дочь моя тоже бывает там, хоть и не так часто. Ей сейчас 22 года, она учится в консерватории.

- Планируете праздновать юбилей?

- Не особенно люблю устраивать такие праздники. Тем более, в это время у меня много работы в Милане. А позже приеду домой и там с мамой что-нибудь придумаем.

Махарбек Хасанович Вазиев родился 16 июня 1961 года в городе Алагир Северной Осетии. Окончил Академию Русского балета им. Агриппины Вагановой (класс Юрия Умрихина).

В 1981 году Вазиев был приглашен в труппу Театра им. С.Кирова в Ленинграде (ныне Мариинский театр в Санкт Петербурге). Исполнял сольные партии в балетах: "Жизель", "Дон Кихот" , "Щелкунчик", "Лебединое озеро" и др.

В 1995 году Махарбек Вазиев стал заведующим балетной труппой Государственного академического Мариинского театра оперы и балета.

Под руководством М. Вазиева Мариинский балет с успехом гастролировал в лондонских театрах Coliseum и Ковент Гарден, в театре Colonn Буэнос Айреса, в мадридском Teatro Real, в театрах Токио, Гонконга, в Большом театре.

При поддержке Махара Вазиева на авансцену русского балета выдвинулось новое поколение петербургских балерин, среди которых Ульяна Лопаткина, Диана Вишнева, Светлана Захарова, Майя Думченко.

С 1 января 2009 года занимает пост руководителя балета миланского театра Ла Скала.

Махарбек Вазиев - Заслуженный артист России (2002), лауреат премии "Душа танца 2002" в номинации "Рыцарь танца".

Женат, имеет дочь. Жена Ольга Ченчикова - бывшая прима и педагог Мариинского театра.

Оценки критиков:

«...один из самых ярких представителей петербургского классического танца, артист, ставший «своим» в лучших американских, европейских и японских балетных труппах».

«Талант, прекрасная школа и мужественная внешность позволили молодому артисту сразу занять положение танцовщика, исполняющего все ведущие партии классического репертуара. Он блестяще владеет всеми секретами классики, безупречно знает и понимает истинный смысл дуэтного танца. На таких профессионалах как Махар Вазиев держится репертуар театра».

«В лице Вазиева балетный театр постепенно обрёл современно мыслящего и действенного лидера».
Пресс-служба Постоянного представительства РСО-Алания при Президенте РФ

Карина

постоянный участник

Пост N: 1342
Зарегистрирован: 11.01.07
Рейтинг: 6

Отправлено: 17.06.11 19:22. Заголовок: источник «Мое ощуще..

источник

«Мое ощущение жизни началось только в Вагановской школе»

С примой Мариинского театра Дианой Вишневой для «Московских новостей» поговорил журналист Василий Арканов.

— Когда мы созванивались, мне показалось, что вы не очень охотно согласились на встречу. Не любите давать интервью?

— Нет, не в этом дело! Просто, знаете, мне всегда важно, чтобы текст в точности отражал то, что я хочу донести. Вот и борюсь с неточностями, довожу журналистов своей дотошностью. Зачем что-то выдумывать?

— Я тоже ничего не буду выдумывать и обрисую читателям обстановку. Мы встречаемся в центре Нью-Йорка, в кафе гостиницы «Эмпайр-отель». Через дорогу от нас Линкольн-центр, где вы только что завершили свой восьмой сезон как приглашенная звезда American Ballet Theatre. Завтра у вас съемка для журнала Vogue с легендарным фотографом Патриком Демаршелье, а послезавтра — вылет в Питер, где состоится ваш бенефис по случаю 15-летия работы в Мариинке. Вы заказали бокал белого вина, но даже не пригубили.

— Пока все точно.

— Давно у вас роман с Нью-Йорком?

— Тринадцать лет. Правда удивительный город? Когда я впервые сюда попала, не было еще тех возможностей, какие сейчас есть у молодых исполнителей: участвовать в гала, разъезжать по миру в качестве приглашенных звезд. Поэтому, хоть меня сразу заметили и критики, и профессионалы, я совершенно не представляла, что буду когда-нибудь здесь работать. Но потом какие-то встречи, партнеры, репертуар — и ты вдруг понимаешь, что мир не ограничивается стенами Мариинки. А в АВТ, оказывается, с самого начала хотели заполучить меня в качестве постоянной солистки. Правда, сама я узнала об этом не так давно.

— Как вы могли не знать?

— Разговоры шли через агентов, менеджеров. Я же тогда не говорила по-английски. И когда мой менеджер сказал директору Мариинского театра, что АВТ хочет предложить мне контракт в Нью-Йорке, так получилось, что до меня эта информация не дошла. Не знаю, что бы я в тот момент решила. Но думаю, все равно осталась бы в Мариинке. Там был такой подъем, такая удивительная атмосфера, такая востребованность — было бы обидно все это упустить.

— Сейчас не так?

— Понимаете, я уже на том этапе, когда репертуара одного театра мало или недостаточно. Я всегда мечтала танцевать в таких постановках, как «Евгений Онегин» в постановке Джона Кранко, «Дама с камелиями» Джона Ноймайера, «Кольцо вокруг кольца» Мориса Бежара. Вот в следующем году планирую станцевать Татьяну в «Онегине». Я всегда мечтала об этом балете.

— А вообще многое из того, о чем в детстве мечталось, сбылось?

— Трудно сказать. Дело в том, что я никогда не мечтала праздно. Все мои мечты с самого раннего возраста заведомо определялись целью. Передо мной ставили задачи — и я к ним шла. Чаще всего задачи казались невыполнимыми, но я каким-то образом их выполняла. Еще студенткой Вагановского училища выиграла конкурс. Еще студенткой станцевала в театре спектакль «Дон Кихот», хотя его обычно танцуют только зрелые, опытные балерины, поскольку он достаточно силовой. Кому-то, естественно, это не понравилось, но, по счастью, рядом оказались люди, которым я верила безоговорочно.

— Иногда, наверное, хотелось все бросить?

— Ни разу. Попав в Вагановское училище, я сразу поняла, что это что-то невероятное, что я хочу здесь остаться. Во всем была какая-то магия. Чем сильны мы в России? Тем, что мастерство передается из поколения в поколение, из рук в руки, из ног в ноги. И та школа удивительная — она буквально пропитана историей. От стен, от станков, от лестниц тебе передается эта энергия. Мое ощущение жизни началось только в Вагановской школе. Для меня все началось только там.

— Это можно назвать рано и счастливо найденным призванием.

— О призвании я не думала. Было дикое желание: понять, добиться. И ежедневный изматывающий труд, сверхусилия и самоограничение. Хоть я и маленькая была, но видела свой путь и по нему шла. Так же потом было и с современной хореографией, которой в школе не было. Когда стали появляться первые видеокассеты и я увидела на них работы западных хореографов, у меня был настоящий шок. Я подумала: «Вот как надо! Вот куда надо!» Было бешеное желание: впитать другую эстетику, освоить новую технику, на ходу запрыгнуть в этот проносящийся мимо поезд.

— Чем же вас так поразила современная хореография? Ведь нас вроде бы учили, что классика — это основа основ и вершина вершин.

— Классика — основа основ, я с этим согласна. Самое трудное в театре — танцевать классику. Но постепенно ты набираешь репертуар, ты его совершенствуешь, и возникает вопрос: что дальше? Современная хореография дает возможность еще большего самовыражения для артиста, в еще большей степени раскрывает индивидуальность. И ясно, что найти и по-настоящему раскрыть тебя может только тот хореограф, который будет работать конкретно с тобой. А это может быть только твой современник. Мне очень повезло, что мой приход в Мариинку совпал с появлением там нового репертуара. Стали ставить Баланчина, Макмиллана, Ролана Пети, Ноймайера, Форсайта.

— Но на Запад вас стали поначалу приглашать именно как классическую балерину?

— Здесь классика идет в других, более современных редакциях. Основной материал в принципе такой же, но есть нюансы, детали. Это все приходится добирать, осваивать. В первые годы было очень непривычно — переучиваться всегда тяжело. Я сопротивлялась сначала, спорила, переубеждала. А потом поняла: я у них в гостях — и нечего диктовать свои порядки. Все равно в любую редакцию я привнесу то, чем сильна. Так и получалось. Я стала досконально исполнять те или иные редакции, но используя «наши» руки и спину и, конечно, базу нашей потрясающей школы танца…

— Где вас теплее принимают — в Америке или в России?

— В каждой стране по-разному. В Америке очень благодарный зритель. И очень уважительный. В России танцевать труднее. Я бы сказала, что высочайший уровень нашего театра сформировал и уровень нашего зрителя, потому публика профессиональнее и требовательнее.

— А за прессой вы следите? Вам важно, что о вас пишут?

— И важно, и неважно. Критика, как правило, всегда очень субъективна. Допустим, я посмотрела какой-то спектакль и мне не понравилось. А потом прочла критику — хвалят вовсю. Кто тут прав? Что касается меня, то я доверяю только своим глазам, своим ощущениям, и самый большой критик для себя — я сама. А если кто-то профессионально разбирает спектакль и выделяет именно те моменты, которые и для меня ключевые, я обязательно прислушаюсь. Если бы я была критиком, я бы писала так, чтобы людям захотелось пойти в театр. Это главная цель, мне кажется. Даже когда ругаешь. Придите, посмотрите, составьте свое мнение. Не бывает «запрограммированного» спектакля. Спектакль — живой организм, он все время видоизменяется. Сегодня ты танцуешь так, завтра иначе. Каждый раз как с чистого листа: заново выстраиваешь, заново проживаешь. Ни один критик за этим не угонится.

— Присутствует ли в балете момент соперничества?

— Честно говоря, соперничество — это последнее, о чем я думаю. Если рассуждать обывательски, конечно, во всем есть соперничество. Но оно должно быть разумным и уважительным. Ты не можешь нравиться всем. Но мы прежде всего коллеги, и, главное, каждый вкладывает в то, что делает, максимум силы и души.

— Бенефис в честь вашего 15-летнего юбилея в Мариинке — это ваша инициатива или театра?

— Моя. 15 лет для балерины все-таки большой срок. Десятилетний юбилей я отмечала спектаклем «Жизель», и это было немного формально. А сейчас мне хочется показать что-то совершенно новое — чем я сейчас живу, что мне интересно.

Несколько лет назад я попала на спектакль труппы Марты Грэм и сразу почувствовала, что мне хочется попробовать стилистику этого выдающегося хореографа и выдающейся личности. Я стала думать об этом, «примерять на себя», стала подробнее изучать ее творчество. Она создала такие образы, что это, наверное, можно назвать подлинным воплощением женщины в танце. При этом это очень сильные, технически непростые роли. Молодым исполнителям они, наверное, просто неподвластны. Это должны танцевать зрелые, состоявшиеся танцовщицы. Я сама поначалу понимала, что пока не готова к ним, не доросла. Тут не только хореография, а еще очень сильная актерская составляющая, настоящий пластический театр. И это мне безумно интересно.

Удивительно, что хореография Марты Грэм никогда не показывалась на российской сцене. И я не думала, что у меня так быстро осуществится этот проект. Несколько месяцев назад мы встретились с руководством ее труппы и практически сразу обо всем договорились. На бенефисе я покажу балет «Лабиринт».

Еще должна сказать, что в случае моего бенефиса буквально сошлись звезды — и в прямом, и в переносном смысле. Это редкий случай, что удалось составить такую программу, какую и хотелось, и увидеть тех артистов, которых хотелось. У всех же напряженное расписание, работа в разных частях света. Но ко мне приедут мои любимые партнеры — Владимир Малахов, Дезмонд Ричардсон, Роберто Болле. Я им очень благодарна.

— Я знаю, что осенью вы представите свой новый проект, своего рода продолжение спектакля 2009 года «Красота в движении». Уже можно рассказать подробнее?

— Это не совсем продолжение «Красоты в движении», а скорее результат всех накопленных ролей, проектов и знакомств. В прошлом году я встретилась с канадским хореографом Эдвардом Локком, участвую в его новой постановке, которую, надеюсь, привезем и в Россию. Недавно, в апреле Мариинский театр показал премьеру знаменитого балета «Парк» Анжелена Прельжокажа. Началась работа с танцевальной компанией Марты Грэм. Все это стало предвестьем моего нового проекта, который я назвала «Диалоги» и покажу в следующем сезоне совместно с Мариинским театром. В этом спектакле все будет «впервые». Будет «Лабиринт» Марты Грэм. Впервые в России будет представлена хореография Пола Лайтфута из Нидерландского театра танца. Наконец, специально для меня ставит новую работу Джон Ноймайер.

— Это впечатляет. А возвращаясь к классике — ее просто физически тяжело стало танцевать?

— Всему свое время. Классику я буду стараться танцевать как можно дольше. Но уровень исполнения не должен снижаться. Та физика уходит, но открывается нечто новое, становится преобладающим актерское наполнение роли. И это для меня гораздо более ценно.

— Не грустно от того, что это проходит?

— Нет. Прошло — и незачем цепляться. Перерастаешь какие-то моменты, и уже нормально с этим расстаешься. Спокойно. Тем более когда у тебя есть что делать сейчас и ты знаешь, что будешь делать завтра.

— То есть ранняя балетная пенсия вам явно не грозит?

— Что вы, какая пенсия! У меня практически все расписано на ближайшие пять лет. Мне друзья иногда говорят: «Ну с тобой невозможно, тебя никогда нет». Я говорю: «Так меня и для самой себя нет. Это не потому, что я вас обделяю, — я сама себе не принадлежу». Каждый спектакль — огромная ответственность. Надо привести себя в порядок, отрепетировать, донести до партнера, настроиться. С годами эта ответственность лишь возрастает. От тебя ждут определенного уровня. Ты в постоянном поиске, и тебе не дает покоя ни твой ум, ни твоя душа. После этого, естественно, нужно как-то восстанавливаться, а времени на это нет. Конвейер запущен, идет сезон, идет репертуар. А еще есть реальная жизнь. То с машиной что-то случилось, то еще быт какой-то. Без помощи близких людей я бы, наверное, с этим совсем не справлялась. У меня все посвящено творчеству и сцене.

— От участия в фильме Даррена Аронофски «Черный лебедь» вы тоже из-за отсутствия времени отказались?

— С Аронофски мы не знакомы. Предложение поступило из агентства, которое проводило кастинг. Я спросила, когда пробы. Оказалось, что у нас в это время гастроли в Японии. Я сказала, что хоть это и Голливуд, хоть это и Аронофски, Япония мне не простит и театр тоже.

— Теперь жалеете? Поехали бы на «Оскара»...

— Совершенно не жалею. Тем более что фильм не о балете. Но популяризацию балету он дал — это приятно. К тому же у меня случилось свое счастье в кино. В прошлом году мы познакомились с Рустамом Хамдамовым — нашим питерским художником и режиссером, человеком, который создает совершенно удивительные миры. Он предложил мне сыграть главную роль в фильме «Бриллианты», и в прошлом году уже состоялась премьера на фестивале в Венеции. Поработав с Рустамом, я ничуть не жалею о «Черном лебеде». Те, кто видел «Бриллианты», думаю, наверняка со мной согласятся.

— Если бы у вас была возможность что-либо в жизни поменять, что бы вы поменяли?

— Мне кажется, мне еще рановато об этом думать. Я слишком увлечена своим делом, чтобы досадовать, обижаться или сожалеть. Конечно, у меня не так все розово и безоблачно, было немало препятствий. И все равно всего, чего хотела, добивалась. Тем более что рядом со мной всегда были люди, которые меня понимали и поддерживали.

— В прямом смысле носили на руках.

— Ну на руках нас только на сцене носят. Хотя в жизни это тоже очень приятно.

Карина

постоянный участник

Пост N: 1345
Зарегистрирован: 11.01.07
Рейтинг: 6

Отправлено: 21.06.11 11:58. Заголовок: источник Черно-белы..

источник

Черно-белый лебедь
Дмитрий Губин расспросил балерину Диану Вишневу о театре, родине и даже любимых книгах

Фото: Юлия Лисняк / Коммерсантъ

Прима Мариинского театра Диана Вишнева накануне юбилея — 15 лет она блистает на сценах всего мира — и бенефиса в родном театре рассказала "Огоньку" про различия между Россией и Западом, а также развеяла иллюзии о фильме "Черный лебедь", в который ее приглашали на пробы

Как-то все странно складывалось с этим интервью. Я-то рассчитывал на прогулку с Дианой по Петербургу — так сказать, звезда вернулась из Америки в свой город, знакомый до слез. Пройдемся по Невскому, обсуждая, почему у нашего среднего класса в чести вместо условных искусств — этого европейского musthave — безусловная попса. И я увижу, на какие витрины Вишнева смотрит или как реагирует на рыбий жир ленинградских речных фонарей. История Вишневой — это история отечественного Колумба, девочки-Колумбессы, рванувшей из своей Генуи на утлых каравеллах, на вечно болящих от нагрузок ногах, в большой мир — и покорившей все сцены, от Гранд-опера до Метрополитен-оперы, и завоевавшей все награды. Плюс, конечно, Вишнева — это смуглая бровь, нежный абрис, живые, как бельчата, глаза — богиня, красавица, черный ангел.

А тут после жарких солнечных дней в день ее прилета нагрянули холод, ветер, дождь, и белые ночи стали тусклыми. Не погулять. И сразу — две репетиции с утра. Встреча, встреча, еще встреча. "Извините, мы опаздываем". Чуть не в полночь встретились все же в лобби "Астории", сели в кресла, где парой недель раньше сиживали Депардье, Ардан и Машков, игравшие в фильме "Распутин" Распутина, императрицу и императора. Вишнева сказала: да, знаю. Несколько раз их встречала здесь. Я рассказал ей про параллель с Колумбом, она, аккуратно пряча усталость, ответила: да, правда, ноги вечно болят. Я начал объяснять, почему сравниваю с Колумбом, а не, скажем, с другими балеринами: те — танцующие статуэтки, а Вишнева — танцующая ртуть. Хотел продолжить, но Вишнева вскинула бровь (у нее это мило, по-домашнему, по-детски даже выходит):

— Я — танцующая ртуть? Если вы так говорите, значит, мало меня видели!

— Если уйти от балетного языка... Представьте, вашу статую помещают в Музее восковых фигур. Рядом с какими женщинами вы хотели бы оказаться?

— Интеллектуального склада. С Мартой Грэм, Матой Хари и Жанной д'Арк, хотя они такие разные, что нельзя сравнивать...

— Диана, у меня к вам главный вопрос как к Колумбу, то есть не про путешествие, а про Вест-Индию. Скажите, Россия — это часть европейской цивилизации или мы разные цивилизации? А потом вернемся к балету, поговорим, как вас отказывались брать в Вагановское училище...

— Да это нормально совершенно! Спросите любого одаренного человека, и он вам расскажет свою историю, как его куда-то не брали или как выгоняли... И то, что меня дважды не брали, оказалось судьбоносной вещью, потому что в итоге я попала к тому педагогу, без которого меня бы не было. А если бы зачислили сразу, то я и танцевала бы тихо, спокойно и как все... А тут не взяли! Понимаете? На начальной стадии всегда должны быть какие-то сложности, которые дадут тебе понимание серьезности происходящего. И тогда ты или все это бросаешь, или начинаешь по-другому работать...

— Ну вот, мы снова о балете, а я хотел про Америку...

— Про Америку и Европу? Мы и Запад — совершенно разный менталитет, разные цивилизации и разные системы. Я там даже становлюсь другим человеком и другой танцовщицей. Со всей своей классической школой. Там комфорт работы другой...

— Там комфортнее?

— Там — ожесточеннее. Если ты там прима-гость, то должна доказывать право быть гостем, потому что иначе почему кто-то из постоянных танцовщиков компании должен отдавать тебе роли? Это нужно заслужить. Причем ты должен доказывать это каждый спектакль и каждый год, иначе тебя пригласят на один год, а дальше уже нет. А здесь ты вот стала прима-балериной, и хотя понятно, что каждый выход ты должна показывать свое развитие, зрелость в ролях, но все равно это твой родной театр!

— Вопрос: почему вы не уехали из страны?

— Потому что я люблю свой город, свой театр, свою школу...

— Ну, и любили бы, живя на Кап-Ферра, танцевали бы в Монте-Карло, а в Петербург прилетали бы...

— В Монте-Карло нет балета такого уровня ... А в Мариинском есть. Да и в Американском балетном театре я уже не приглашенная, я там principal dancer...

— Но вы же не будете отрицать, что поклонников у вас больше там?

— Там все тоже не так просто. Раньше за границей очень ревниво относились к тому, что у них танцует много русских. Ну да, русские действительно лучше танцуют, и от этого никуда не денешься, но они не хотели в этом признаваться. И раньше так осторожно тебе давали спектакли. А сейчас больше выбора! Мне предлагают в неделю танцевать два спектакля, да еще с разными названиями.

— Соглашаетесь?

— Да вы что! Мне спектакль нужно носить в себе неделю, чтобы вынести на сцену. Невозможно делать каждый день по качественному спектаклю!

— Диана, вы так красиво уходите от вопроса, почему русский балет, опера, классика популярнее за рубежом, чем в России. Вы хоть знаете, что в Петербурге нет ни одной радиостанции классической музыки?

— Как это? Есть же "Радио классика" и "Эрмитаж"!

— "Классика" закрылась, а "Эрмитаж" — это джаз.

— Печально. Почему туристы едут в Россию? Чтобы приобщиться к русской культуре. К балету, к музыке... Я даже не знаю, почему сейчас так.

— А кто из известных людей в России на балет ходит?

— Владимир Путин несколько раз был, когда мы в Большом выступали, и на гала в Питере он тоже приходил... Вагит Алекперов, Олег Дерипаска... Наоми Кэмпбелл регулярно ходит... Майкл Дуглас с Кэтрин Зета-Джонс приходил, когда приезжал... Не знаю, насколько эти люди увлечены балетом.

— Вы "Черного лебедя" Аронофски посмотрели?

— В этом фильме мне предлагали сниматься. Я была на Венецианском фестивале с Рустамом Хамдамовым, он снял со мной и с Ренатой Литвиновой фильм, "Бриллианты", и вот там на первой же пресс-конференции меня забросали вопросами, почему я не снялась в "Черном лебеде"... Но мне пробы пройти предлагали, а я даже сценария не читала, потому что сразу сказала, что, извините, у меня гастроли в Японии и я не могу их отменить.

— Так все-таки, сексуальная жизнь актрисы влияет на исполнение роли, как об этом говорит фильм?

— Сам фильм — замечательно кассовый, привлек аудиторию, и люди сейчас пойдут с куда большим интересом смотреть "Лебединое озеро"... Но это фильм не про балет, не про балетную жизнь, не про создание образа Черного лебедя, это все так далеко!

— Как это "далеко"? Да там пара деталей как с вас списаны! Разве не вы танцевали в Нью-Йорке Джульетту, истекая кровью, потому что за кулисами напоролись на какой-то штырь?!

— Я, да. Было такое. А что я должна была делать?! Там сидят зрители, 5 тысяч человек. И люди у театра спрашивают "any ticket" — любой билет, и это очень приятно. И я дотанцевала. По счастью, это был последний спектакль сезона.

— Насколько ваши репетиции для вас рутина и насколько эта рутина тяжела и скучна для вас?

— Да это самое любимое, что может быть, репетиции! Как скульптор, знаете, лепит свою Галатею, так и я обожаю репетиции. Куда больше, чем спектакли. Спектакль — это результат, выношенный кропотливой каторгой, которую я люблю... Это огромный труд, иногда света не видишь, не понимаешь, где ты и что ты, но все равно продолжаешь работать, потому что это безумно интересно — как ты себя трансформируешь, как ты эмоционально доводишь ту или иную сцену... И ты знаешь, что в спектакле все будет по-другому, но копишь бесконечное количество вариантов любого жеста! Ты все время в диалоге либо с зеркалом, либо с собой, вот почему у меня новая программа будет называться "Диалоги". Ты молчишь, но все время разговариваешь. Вот вживаешься в Анну Каренину и думаешь: а как бы ты поступила? А как бы ты переложила это в пластику? Это бесконечный процесс, который увлекателен донельзя, вопрос только в силах, которые оставляют тебя через 4 или 8 часов. Я это безумно люблю, хотя на следующий день сталкиваюсь с болью в ногах, и с утра все опухшее, не встать с кровати, я не высыпаюсь, потому что я продолжаю это переживать, и тело тоже страдает...

— Считается, что физика русского тела такова, что наш танцовщик никогда не сможет танцевать хорошо современный балет, а только классику. Что черные парни по своей анатомии таковы, что перетанцуют, ну вот как этот ваш роскошный американский партнер, извините, я имя забыл...

— Дезмонд. Дезмонд Ричардсон... Понимаете, вот я приезжаю в Америку и начинаю работать. Там все с опаской относятся к русским, это нормально: классическая основа, классика в репертуаре... Проходит день, проходят два, и мне говорят: да ты как будто всю жизнь модерн танцевала! Это было с каждым хореографом, начиная с Ноймайера. Ни Дуайт Роден, ни Бежар — никто в жизни ни разу не сказал, что, вот, она русская, у нее как-то все по-другому... Наоборот — да ты как всю жизнь у нас танцевала!

— Примерно известно, что нужно, чтобы стать звездой: талант, трудолюбие, внешность и умение общаться с журналистами. Каковы должны быть пропорции этих ингредиентов?

— Природные данные — это 50 процентов. Или 60. Этого достаточно. Трудолюбие — чем больше, тем лучше. Человек должен быть готов к сумасшедшим нагрузкам. Это как подготовка спортсмена. Хорошее сердце, хорошая выносливость, хорошие сосуды. Такое трудолюбие порождается хорошими амбициями: вот я так сделать хочу! Вот я в детстве ходила в театр каждый день практически. На третьем ярусе ступеньки всегда были мои. И я смотрю на какую-нибудь балерину, не обязательно звезду. И я переживаю, потому что я считала, что не смогу никогда в жизни так сделать. Я иду в зал и начинаю пробовать, чтобы сделать так. Я добьюсь!

— А насколько важна для успеха внешность в балете?

— Понимаете, в балете главное линии тела, пропорции. Это у нас называется "индекс". И когда детей в балете измеряют, все равно приглашают родителей: чтобы посмотреть, какие родители по пропорциям... Должна, например, быть маленькая голова. Ты должна быть как статуэтка!

— То есть Матильда Кшесинская сегодня бы шансов не имела?

— Раньше не только она, раньше многие были такими полненькими! (Глядя в изумленные глаза интервьюера.) Меняются время, эстетика, костюмы, больше открываются ноги — раньше пачки были ниже. Сейчас движения спортивные, мышцы вытянутые. Раньше балерины были обтекаемые.

— Объясните, почему 10 лет отказывались от предложений станцевать Одетту-Одиллию? Разве "Лебединое" — не мечта каждой балерины?!

— Понимаете, когда я начинала с Китри в "Дон Кихоте", я готовилась не так, как сейчас, 2-3 недели и пошел на сцену. У меня подготовка занимает месяц, два, потом через год ты должна повторить. У меня огромный классический репертуар, и я понимала, что мне есть что доводить до ума. Я хотела дорасти до "Лебединого" и хотела станцевать его на Западе, где другие редакции, которые мне больше нравятся, потому что в России стереотипы сложились... Ведь что такое балет? Это не когда ты внутри ощущаешь эмоцию, а когда определенный поворот головы рождает определенную эмоцию. То есть это должно быть очень четко, но не засушено. И на Западе есть редакции, где злой Ротбарт с матерью Зигфрида обо всей интриге договаривается, а есть где Одетта и Зигфрид гибнут вдвоем...

— Давайте составим "рекомендательные списки" от Вишневой. Итак: три фильма?

— "Синий", "Белый", "Красный" Кеслевского, "Семейный портрет в интерьере" Висконти... Еще я очень люблю фильмы с Маньяни, Дитрих, Гарбо.

— Три книги?

— Сэлинджер. Толстой, хотя раньше я бы назвала Достоевского. И книги по индуистской и буддийской философии.

— Три певца или певицы?

— Мария Каллас, Фредди Меркьюри... Вот сейчас назову, а потом буду себя корить, что кого-то не вспомнила.

— Шевчук, Гребенщиков, Земфира?

— Земфира.

— Три музея?

— Метрополитен, Эрмитаж и даже не знаю, какой третий: Лувр или Прадо.

— Три города?

— Париж, Петербург, Нью-Йорк.

— Три места в Петербурге?

— Набережные Невы, пригороды, Летний сад.

— У нас так хорошо получается, давайте и дальше в ритме блица? Из тех вещей, какими приходилось заниматься, какие, кроме балета, самые приятные?

— Я лошадей люблю, раньше каталась, но сейчас времени нет. Еще фильмы и путешествия. Хотя, если разобраться, какие это занятия?

— Что вы не умеете делать, но хотели бы уметь?

— Говорить на многих языках. Сейчас я немножечко общаюсь по-французски и по-английски.

— Когда вы последний раз делали что-либо на спор?

— В школе был какой-то спор, о чем, уже забыла, но помню, что на коробку "сникерса"... Представляете, раньше для детей и один-то "сникерс" был мечтой, а тут выиграть целую коробку! Но я выиграла, и мой партнер честно отдал ее мне.

— Разве балеринам можно есть шоколадные батончики?!

— Можно, можно... Хотя моя любимая сегодня кухня — японская. Это вообще моя любимая страна, я восхищаюсь этими людьми. Как они себя ведут. Как обращаются со стариками, с детьми. Они не просто хорошо воспитаны — у них культура в крови.

— В каких социальных сетях вы зарегистрированы?

— В "Фейсбуке".

— На какую покупку последний раз вы потратили больше тысячи евро?

— У мамы с папой было 40-летие свадьбы. Я подарила маме антикварные серьги.

— Когда вы последний раз катались на велосипеде?

— В Австралии, год назад.

— Что вам доставляет больше хлопот — душа или тело?

— И то, и другое. Но договориться с телом проще, конечно.

— Чем вы будете заниматься через 20 лет?

— Надеюсь, буду жить в своем доме на берегу озера или моря... Кроме того, есть мой фонд, благодаря которому возникают новые интересные проекты, есть возможность помогать детям и ветеранам сцены.

Беседовал Дмитрий Губин

Как закалялась "Душа танца"
Визитная карточка
Диана Вишнева родилась в Санкт-Петербурге. Танцем начала заниматься с 6 лет, в 11 была принята в Академию русского балета им. А. Я. Вагановой, которую окончила в 1995 году (класс Людмилы Ковалевой).

В 1994 году выиграла золотую медаль и Гран-при Международного конкурса юных артистов балета в Лозанне. Это первая и единственная награда российского исполнителя на этом конкурсе. В 1995 году танцевала ведущие партии в Мариинском театре. В 1996 году начала сотрудничество с Большим театром. С 2001 года началась международная карьера Вишневой в качестве приглашенной солистки зарубежных театров (La Scala, Staatsoper, Grand Opera, Royal Opera House, Metropolitan, American Ballet Theatre и другие).

Звания и награды: народная артистка России и лауреат Государственной премии, премия "Божественная", приз Benois de la danse, "Золотой софит", приз "Душа танца", приз лучшей танцовщице Европы, четыре "Золотые маски", приз "Балерина десятилетия" и многие другие.

23 июня на сцене Мариинского театра состоится бенефис Дианы Вишневой, посвященный 15-летию ее творческой деятельности. Впервые российскому зрителю будет представлена хореография легендарной Марты Грэм, основательницы американского танца модерн, в исполнении звезд мирового балета. А в Музее театрального и музыкального искусства откроется мультимедийная выставка, посвященная творчеству балерины.

Карина

постоянный участник

Пост N: 1351
Зарегистрирован: 11.01.07
Рейтинг: 6

Отправлено: 24.06.11 12:52. Заголовок: источник Диана Вишн..

источник

Диана Вишнева: "Нужно быть сильной"

Елена Андрусенко
23.06.2011, 15:59
Фото: РИА Новости

Знаменитая прима-балерина петербургского Мариинского театра Диана Вишнева отмечает 15-летие творческой деятельности. 23 июня в Петербурге на сцене ее родного театра состоится бенефис танцовщицы

"Я долго шла к тому ритму, в котором сейчас существую. Если взять только последний сезон – это невероятное количество проектов", – говорит Диана Вишнева:

"Сейчас у меня такое время, когда я делаю то, что хочу, то, что мне близко. Я благодарна судьбе, потому что за эти 15 лет я получила возможность танцевать почти на всех главных площадках мира, что дало мне колоссальный опыт и развитие, особенно в технике современного танца. Но я не собираюсь подводить итоги, я лишь хочу рассказать своим бенефисом о том, чем я сейчас живу, чем я дышу, что мне интересно".

Новое, неизведанное, сложное – вот что постоянно притягивает Диану Вишневу. В юности это была классика – главные роли в "Лебедином озере", "Дон Кихоте", "Жизели". И эти балетные шедевры не исчезли из ее репертуара. Ну а нынче Диану все же больше привлекает танец-модерн, стиль сontemporary. В программу своего бенефиса балерина включила знаменитую постановку американского хореографа Марты Грэм "Лабиринт" - это будет российская премьера.

"Ни разу я не слышала, чтобы классическая балерина танцевала постановки Марты Грэм, - рассказывает Диана Вишнева, - и поэтому не ожидала, что ее "Танцевальная компания" сразу откликнется на мое желание поработать вместе и даже предложит мне сделать совместный сезон. Я не понимаю, как так получилось: никогда ни Марта Грэм, ни ее компания не приезжали в Россию! И я очень рада, что на своем вечере я буду представлять совершенно элитарное искусство танца. Марта Грэм создала на балетной сцене настоящий театр, для которого надо быть не только сильной актрисой, сильным человеком, но еще обладать широтой взглядов и за пределами хореографии".

"В принципе, нужно быть сильной, а хочется быть слабой", – замечает Диана Вишнева и добавляет, что при всей своей преданности искусству она уверена, что главное в жизни – любовь. Черноглазая красавица Диана, которая с легкостью затмит любую знаменитую модель, любовью действительно не обделена. И, возможно, любовь, семья, дети станут смыслом ее жизни, когда придется оставить сцену – так она считает. Но мечтает еще, например, выучить французский и итальянский языки, освоить компьютер… Талантливой Диане и это по плечу, ведь освоилась же она довольно быстро на съемочной площадке, когда известный российский режиссер Рустам Хамдамов пригласил ее сниматься в фильме "Бриллианты". А сюжет был таинственно-детективный, далекий от балетных историй: героиня Дианы Вишневой похищает дорогую брошь из ювелирной лавки, и за ней увязывается некий черный шар.

А еще балерина учредила фонд, действующий на территории России, США и Японии, чтобы популяризировать балетное искусство, создавать новые балетные проекты и оказывать помощь ветеранам сцены. "В общем, дел так много, что расписание составлено на месяцы, даже на годы вперед", – констатирует Диана Вишнева:

"Каждый мой день – это большой стресс, который уже превратился в ритм жизни. Я говорю об этом с улыбкой, но все достаточно непросто. Однако, наверное, находятся какие-то резервы, правильная концентрация, понимание, как нужно построить ту или иную работу. Сейчас прибавляется много общественной работы, связанной с фондом. Надо встречаться с людьми, разговаривать, убеждать. Встречи и разговоры отнимают колоссальное количество сил, которые хотелось бы направить на свое творчество, но я сама это выбрала, я сама этого хочу. А когда я возвращаюсь на репетицию или спектакль, понимаю: вот, оказывается, где я отдыхаю, вот то, что мне дает наслаждение".

К пятнадцатилетию сценической жизни Дианы Вишневой в Петербурге открыли выставку видео- и фотоматериалов, название которой, вероятно, выражает кредо балерины – "движение никогда не лжет".

Карина

постоянный участник

Пост N: 1352
Зарегистрирован: 11.01.07
Рейтинг: 6

Отправлено: 24.06.11 12:54. Заголовок: источник Диана Вишн..

источник

Диана Вишнева представит в Москве балет Эдуарда Лока

Фото: пресс-служба балерины
В Питере прошла пресс-конференция международной звезды балета, примы Мариинского театра
Виктор Маслов — 23.06.2011

В конференции также приняли участие художественный директор и ведущий танцовщик балетной труппы Берлинской государственной оперы Владимир Малахов и директор Санкт-Петербургского государственного музея театрального и музыкального искусства Наталья Метелица.

Для московских представителей СМИ в столичном пресс-центре РИА «Новости» был организован видеомост.

15-летие творческой деятельности Диана Вишнёва отмечает несколькими событиями. 23 июня в Мариинском театре состоится Бенефис балерины, где впервые российским зрителям будет представлен спектакль легендарной основательницы американского танца модерн Марты Грэм «Лабиринт». А с 20 июня по 28 августа в санкт-петербургском Музее театрального и музыкального искусства пройдет мультимедийная выставка «Движение никогда не лжет», посвященная творчеству Дианы Вишнёвой, где можно будет увидеть многочисленные фотографии и видео с наиболее полюбившихся публике спектаклей.

Как рассказала Диана Вишнёва, за 15 лет творческой деятельности она освоила огромный репертуар и получила неоценимую возможность выступать на ведущих мировых площадках. Сегодня ее график предельно насыщен: она танцует в АВТ, гастролирует с Мариинским театром, участвует в проектах современных хореографов – Алексея Ратманского, Марты Грэм, Эдуарда Лока и др.

Диана Вишнёва – уникальная балерина, которая с удовольствием танцует и в классических, и в ультрасовременных постановках. Ей подвластны сложнейшие партии Жизели, Одетты, Китри, и в то же время она с легкостью берется за невероятно трудные современные балеты, требующие от танцовщицы особого мастерства. «Сейчас я испытываю огромный интерес к современному танцу, и все чаще представляю проекты современного искусства», - говорит балерина. В одном из таких проектов московский зритель сможет увидеть Диану Вишнёву 17 и 18 сентября в Государственном Кремлевском Дворце на Kremlin Gala «Звезды балета XXI века».

В первом отделении Kremlin Gala Диана выступит вместе со знаменитой канадской балетной труппой Эдуарда Лока «La La La Human Steps», представляя премьеру спектакля «Новая работа Эдуарда Лока» - уникальный балет, в котором все участники исполняют сложнейшие элементы современной хореографии на пуантах.

Предложение Эдуарда Лока поработать вместе с его труппой поступило Диане несколько лет назад и показалось балерине очень заманчивым. «То, что я видела в записях, казалось невероятным, сверхъестественным для человеческого тела - исполнять такой насыщенности хореографию. И мне захотелось попробовать».

Но по стечению обстоятельств обсуждение возможного сотрудничества затянулось на полтора года, хотя Эдуард Лок, восхищенный мастерством Вишнёвой, сразу же сказал ей: «Вы идеально подходите к моей хореографии». «Такой комплимент от ведущего хореографа дорогого стоит», - признается Диана, но все равно «это был эксперимент над собой, ведь приходилось погружаться в совершенно новый стиль».

Работа над спектаклем продолжалась в течение двух месяцев и требовала, по словам балерины, полной отдачи и невероятной концентрации. При этом, как отмечает Вишнёва, Лок уделял огромное внимание не только танцу, но и световому оформлению
. «Это хореография света, которая завораживает», - восхищается Вишнёва. В свою очередь Эдуард Лок в полном восторге от танца Диана: «Вы идеально представляете мой стиль. Вы делаете именно то, что я ставлю!»

Во втором отделении Kremlin Gala «Звезды балета XXI века» Диана Вишнёва с Владимиром Малаховым планируют представить мировую премьеру современного балетного номера. Что это будет за хореографическая композиция – пока секрет.

Знаменитые танцовщики решили сохранить интригу, сказав, что сейчас выбирают из нескольких вариантов. «Я не сторонница гала-концертов и в течение последних 5-10 лет в них не выступаю. Но если попадаются высококлассные проекты, то выбираю для них современный репертуар, поскольку считаю, что не имеет смысла представлять классический балет маленьким фрагментом», - поделилась Диана.

После пресс-конференции состоялось экспресс-интервью с Генеральным продюсером проекта Kremlin Gala «Звезды балета XXI века» Владиславом Москалевым.

- «Звезды балета XXI века» - проект, не имеющий аналогов по уровню и масштабу. Гала-концерты проходили в Торонто, Париже, Нью-Йорке… Насколько сложно организовать такое мероприятие в Москве?

- Да, это непросто. В течение 18 лет мы проводили гала-концерты за рубежом. А в Москве мы представляем проект во второй раз – и надо сказать, что второе мероприятие проводить всегда сложнее, чем первое. В первый раз срабатывает элемент неожиданности, а на следующий год нужно уже не просто удивлять, а поражать!

Вот почему впервые за 18 лет мы решили поменять концепцию гала-концерта: Kremlin Gala «Звезды балета XXI века» - это лучшие произведения современной хореографии в исполнении ведущих прим и премьеров планеты. И что очень важно: во втором отделении гала 17 и 18 сентября будут представлены разные номера! Мы надеемся, что наш проект посетят 12 тысяч зрителей, а ведь никогда еще не было попытки собрать столько публики на балетное представление. Однако мы уверены, что просвещенная и интересующаяся балетом московская публика придет на Kremlin Gala.

- В программе вечера в первом отделении заявлен одноактный балет, а во втором представлены отдельные номера. Почему программа сформирована именно таким образом?

- Программа, предложенная зрителям Kremlin Gala, уникальна, такого не было ни на одном из предыдущих концертов проекта «Звезды балета XXI века». Дело в том, что искушенную московскую публику интересует не только качество исполнения сложнейших номеров (московские балетоманы видели лучших артистов мира и умеют отличать хорошее от безупречного), прежде всего, ее интересует новизна.

Построив программу таким образом, мы включаем в Kremlin Gala не одну, а две (!) мировых премьеры: спектакль «Новая работа Эдуарда Лока» и совершенно новый номер, который во втором отделении представят Диана Вишнёва и Владимир Малахов.

Между прочим, специально для московской публики Эдуард Лок усложнил свою постановку, создав еще более интересную, яркую и захватывающую версию. Кроме того, во втором отделении будут показаны два восстановленных номера, состоится четыре дебюта, а также пройдет российская премьера хореографической композиции «Light Rain» в исполнении солистов Баварского государственного балета Лючии Лакарры и Марлона Дино.

- Трудно ли выполнять все требования технического райдера?

-Балет Лока – ультрасовременный не только по хореографии, но также по свету и звуку. В нем очень сложная постановочная часть, и для ее осуществления из Монреаля приедет специальная техника.

- Насколько, на Ваш взгляд, важно участие Дианы Вишнёвой в Kremlin Gala?

- Диана Вишнёва – звезда мировой величины. Если выбирать критерии оценки, по которым возможно всесторонне оценить мастерство балерины, она – балерина номер один в мире. И очень приятно и почетно для нас, что Диана согласилась танцевать на гала, хотя обычно в гала-концертах она не выступает.

Карина

постоянный участник

Пост N: 1357
Зарегистрирован: 11.01.07
Рейтинг: 6

Отправлено: 29.06.11 00:02. Заголовок: СПБ.Собака.RU Июнь 2..

СПБ.Собака.RU
Июнь 2011 г.

Владимир Шкляров

Балеты этого образцово-показательного принца собирали толпы поклонниц и до того, как он стал самым молодым премьером Мариинского театра. Первая работа в новом качестве - спектакль Withou хореографа Бенжамена Мильпье.

Without - это живая и красивая неоклассика на музыку Шопена. Сам Бенжамен Мильпье репетировал с нами лишь три дня перед премьерой, но этого оказалось достаточно. Он добивался, чтобы история взаимоотношений пяти пар танцовщиков выглядела как полет чувств, как легкая и ненадуманная фантазия. Бенжамен - очень искренний, эмоциональный человек, с ним было исключительно приятно работать, так же как с его ассистентами Селин Кассон и Жаном -Франсуа Кесслером из «Нью-Йорк Сити балета», которые занимались с нами большую часть времени. Я не всегда легко схожусь с людьми, у меня вообще сложный характер, но с ними сдружился. Когда я впервые увидел этот балет в записи, то не верил в свои силы. А в итоге мы станцевали даже лучше американцев, и Мильпье был абсолютно счастлив.
У меня вообще тяга к современной хореографии. Мне интересно пробовать себя в чем-то абсолютно новом, чтобы был творческий рост. Безусловно, классика вечна, но я ведь почти весь традиционный репертуар перетанцевал, и не хочется на этом останавливаться. Исполнять то, что поставлено специально для тебя, - это совсем другие ощущения: учтены твои данные, тебе комфортно, ты получаешь огромное удовольствие. Да и зрители всегда это замечают и ценят.
Когда я учился в Академии имени Вагановой, вокруг нас было много педагогов, проработавших
в театре всю жизнь. Мы смотрели на них открыв рот. Практически каждый вечер я ездил из школы на улице Зодчего Росси на Гражданку ради дополнитeльныx занятий, а потом в Мариинский театр на спектакли. Помню, умолял билетерш пустить меня на третий ярус, а затем набирался храбрости и спускался в ложи, откуда они меня гоняли. Как оказалось, все это было не зря: ты учишься, понимаешь, что тебе нравится, кто лучше, кто хуже. Конечно, появлялись кумиры, после спектаклей с Фарухом Рузиматовым, Игорем Зеленским я был под огромным впечатлением. К сожалению, я не вижу в театре нынешних учащихся Вагановки, которые проявляли бы похожую заинтересованность.
Не могу сказать, что я захотел танцевать сам, так решила мама. Кроме нее, никто из родственников не верил, что из меня получится артист, особенно папа. Он продолжает династию инженеров-строителей вслед за дедушкой и прадедушкой. Сейчас отцу, конечно, очень приятно, когда он встречает знакомых и говорит, что это танцует его сын. Он гордится мной. Учеба никогда не казалась мне каторгой. Все это было мне в удовольствие: и занятия в классе, и дисциплина. Я, например, с интересом читал биографию Михаила Барышникова. С чего он начинал? Где учился? Как он стал Барышниковым? Когда в школе случалась череда дополнительных занятий, я приезжал домой в полумертвом состоянии, а мама садилась и рассказывала мне содержание «Отцов и детей» или «Идиота». Русскую и зарубежную литературу знаю в основном с ее слов. Сейчас стараюсь восполнять эти пробелы, читать, но времени мало. А так хочется взять книжку и посвятить ей целый день, чтобы никто тебе не звонил.
Не понимаю людей, которые говорят: «В наши времена все было иначе!» Да, я смотрю старые записи, и, конечно, разница есть. Балет, безусловно, в чем-то теряет: ушла драматургия определенных танцев, артисты стали больше увлекаться техникой. Но сегодня тела стали совсем другими, более эффектными, гибкими, красивыми, а внешний вид имеет очень большое значение. Что касается меня, то я тщательно готовлюсь ко всем спектаклям: придумываю грим и прическу, свои жесты, смотрю фото, видео, хожу по музеям. Например, ездил в Верону. Правда, балкон Джульетты видел только издали - вход во двор дома Капулетти был в тот вечер закрыт, - но я счастлив, что побывал там, прошелся по этим улицам.
Перед каждым спектаклем стараюсь ходить к батюшке за благословением. К сожалению, духовника себе пока не нашел. Заезжаю в Чесменскую церковь, в которой меня крестили в семь лет вместе с папой. Я считаю, что в церковь нужно приходить хотя бы по воскресеньям на причастие и приводить туда детей. И в школах нужно преподавать историю религии. Ведь это так удивительно, когда в церковь стоит огромная очередь, чтобы прикоснуться к святыммощам.
На мой взгляд, сейчас очень не хватает популяризации балета. Так, в Академию имени Вагановой
в прошлом году недобрали мальчиков, и теперь некоторые маленькие партии вместо них танцуют девочки. Казалось бы, все знают «Зенит», зачем ему реклама? Но она висит по всему городу. И я был бы рад, если бы так же висели афиши с фотографиями моих коллег. У нас в театре есть потрясающие артисты, достойные этого. Кстати, о футболе. Я вообще смотрю матчи, болею, а однажды играл за сборную Мариинского в качестве нападающего на чемпионате по футболу среди театров города.
За восемь лет в театре я прошел все ступеньки балетной карьерной лестницы. Теперь я премьер. И должен сказать, что статус ничего особенно в жизни не меняет. Появляется лишь дополнительное беспокойство об уровне исполнения. Просто у ребят в кордебалете другая работа: они выходят на сцену почти каждый вечер и в каждом акте. Но я когда-то понял для себя, что не могу танцевать в кордебалете, не могу следить за линиями, то и дело прыгну выше всех. А кто-то, наоборот, теряется, когда остается один на сцене. И хотя стоял я в кордебалете недолго, но считаю это полезным опытом: после него появляется характер, который сложно переломить.

Карина

постоянный участник

Пост N: 1358
Зарегистрирован: 11.01.07
Рейтинг: 6

Отправлено: 29.06.11 00:05. Заголовок: Светский Петербург и..

Светский Петербург
июль 2011

Балерина должна уметь все

ЕКАТЕРИНА КОНДАУРОВА - ОДНА ИЗ САМЫХ ЯРКИХ МОЛОДЫХ БАЛЕРИН МАРИИНСКОГО ТЕАТРА. ЗА ПОСЛЕДНИЕ ДВА СЕЗОНА ЕЙ ДОСТАЛИСЬ ГЛАВНЫЕ ПАРТИИ В ПОСЛЕДНИХ БАЛЕТНЫХ ПРЕМЬЕРАХ МАРИИНСКОГО ТЕАТРА - «ПАРКЕ» АНЖЕЛЕНА ПРЕЛЬЖОКАЖА, «АННЕ КАРЕНИНОЙ» АЛЕКСЕЯ РАТМАНСКОГО, «КАРМЕН-СЮИТЕ» В ХОРЕОГРАФИИ АЛЬБЕРТО АЛОНСО, «СПАРТАКЕ» ЛЕОНИДА ЯКОБСОНА. В ПРОШЛОМ СЕЗОНЕ БАЛЕРИНА ДЕБЮТИРОВАЛА В «БАЯДЕРКЕ» В КЛАССИЧЕСКОЙ ХОРЕОГРАФИИ МАРИУСА ПЕТИПА.
ВОСХОЖДЕНИЕ НОВОЙ ЗВЕЗДЫ СОПРОВОЖДАЮТ ЗНАКИ ВНИМАНИЯ И ПРИЗНАНИЯ В ВИДЕ ПРЕМИЙ: НЕСКОЛЬКО «ЗОЛОТЫХ СОФИТОВ», «БЕНУ А ДЕ ЛА ДАНС», «ЗОЛОТАЯ МАСКА».

СП: Вы толъко что стали обладателъницей премии «Золотая Маска». Это что-то особенное для Вас?
- Каждая премия важна, это знак признания.
Премии дают силы и энергию что-то делать, доставляют радость, что тебя заметили.
СП: «Маску» Вам присудили за ролъ Анны Карениной ...
- Это была сложная работа - и в хореографию Ратманского пришлось вживаться, и персонаж очень непростоЙ. Конечно, перечитывала роман, чтобы понять Анну. Признаюсь, мне она не близка с того момента, как она забывает всё и всех ради своей любви к Вронскому. Не понимаю её эгоцентризма.
СП: Насколъко трудно представитъ персонажа, который не близок?
- Трудно и интересно, потому что я понимаю, как это чувствовать, как должен человек ощущать себя, если его раздирают такие клокочущие страсти, как у Анны Карениной. Наверное, даже лучше не разделять этого - когда персонаж не совпадает с тобой, и игра выглядит более душераздирающей, яснее выражается это противоречие.
СП: Естъ ли у Вас предпочтения, склонностъ к современной хореографии или к классической? Вы ярко проявилисъ как солистка именно в современной хореографии - в балетах Форсайта.
- Не могу сказать, что выбрала бы только современные балеты и отказалась от классики. Я бы заскучала, если бы пришлось ограничиться современной хореографией. Обязательно должен быть баланс. В наше время балерина должна уметь всё. Причём намного больше ценится, если ты танцуешь классику и в то же время можешь хорошо исполнить модерновые танцы и спектакли. Попросите труппу современной хореографии станцевать «Лебединое озеро» - у них ничего не получится. у наших танцовщиков такая школа, такая выучка, они владеют таким сложным хореографическим языком, что могут выучить любой современный балет.
СП: А естъ ли для Вас сложности в таком случае?
- Конечно. Нужно, чтобы тебя направляли, чтобы был педагог, который может тебе объяснить, особенно в классике. Мы этому учились и совершенствуемся всю жизнь. И артист кордебалета, и солист ежедневно приходят в класс к станку.
Сложность современного танца в том, что ты должен постоянно брать энергией, не можешь быть опустошённым. Если у тебя нет сил, творческих желаний, то выйти и показать движения будет очень скучно, это будет просто физкультура. Сюжетов в современной хореографии часто нет, спрятаться не за что. В этом отношении классика проще - если даже ты усталый, эмоции снижены, то зрителям издалека по графике будет казаться, что всё чистенько, что классический танец может быть немного холодноватым. Но, с другой стороны, в современном танце ты можешь импровизировать - если что-то не получилось, даже технически ты можешь как-то выгнуться, повернуться. А если ты это сделаешь в классическом танце - сразу будет резать глаз. Классический танец сложен именно своей формой, «вековой» отточенностью движений и рисунком поз.
СП: И всё-таки Вы на сцене ведёте себя не толъко как балерина, но и как актриса.
- Чтобы это не выглядело как гимнастика, как спорт. В китайском цирке люди творят неимоверные чудеса и на пуантах, и на голове, делают десятки пируэтов - это можно наработать. Но, наверное, наработать свой внутренний мир и какой-то драматизм сложнее. Это приходит с опытом. В театре бывает, что педагоги тебе подсказывают, как и что ты должен делать по роли, но я не могу сказать, что мы с моим педагогом Эльвирой Тарасовой часто обсуждаем настроение, эмоции. И я не могу в зале каждый раз показывать найденное однажды настроение. Это будет скучно и пресно. Каждый раз на сцене всё идёт от ежеминутного состояния и часто бывает сюрпризом и для меня.
СП: После исполненных ролей 3аремы, Алъмы, Эгины, Кармен критики готовы были признатъ Вашим ведущим амплуа стервозных роковых женщин. Но Ваши Одетта, Анна, девушка из «Парка» - совсем другие. Вы - актриса, Вы лицедействуете, можете бытъ разной. А какая основная черта Вашего характера в жизни?
- Не знаю. Могу точно сказать, что я энергична. Есть цепкость, иногда жёсткость в работе, требовательность к себе, к окружающим, когда ты с ними связан делом. Без этого не получится работать в театре, добиваться результатов.
Характерность проявить легче, чем благородную мягкость, например в Одетте. Я помню первый спектакль, когда я выходила в «Лебедином озере» - мне говорили, что Одетта была слишком суровая.
СП: Были ли балеты, поставленные специально для Вас?
- У нас в театре несколько раз был проект «Молодые хореографы», и они ставили что-то новое на молодых исполнителей. Я попадала в такие постановки. Хореограф Эмиль Фаски поставил на меня балет «Простые вещи». Кирилл Симонов - «Стеклянное сердце». Это всегда очень интересно - получается, что участвуешь в создании спектакля, а не просто исполняешь роль.
СП: С кем из современных хореографов Вам хотелосъ бы поработатъ?
- Мне сложно выбрать одно имя. Вот только что работали с Прельжокажем. Мне именно «Парк» давно хотелось станцевать - это было одно из заветных желаний. С удовольствием станцевала бы что-нибудь Нормайера - никогда не танцевала его хореографию. Может быть, ван Манена. Встретилась бы с Форсайтом ещё много-много раз. Я не отказалась бы ни от какой работы. Мне всё интересно. Можно найти что-то для себя у каждого.
СП: Вы из Москвы. Как случилосъ, что попали в Петербург, с вечным противостоянием этих городов?
- Сегодня я с трудом могу представить себя в другом городе или в другом театре. Я много раз возвращалась назад, в детство, думала, что было бы, если бы всё сложилось иначе. Меня не приняли в московскую школу, куда я поступала два раза. Поехали в Петербург, куда москвичи не приезжают. Но меня неожиданно приняли. Первые впечатления были очень тёмными: несмотря на то что был август, всё было угрюмо, пасмурно, я с трудом могла представить, как смогу остаться одна. Первые годы жила с мамой, а потом я втянулась в этот ритм, и какая-то самостоятельность проснулась. И вот так потихоньку меня этот город затянул в свои сети. Я его очень люблю. И я настолько душой и телом с Мариинским театром, что даже не представляю себя в стенах другого. В театре для меня всё сложилось по обычному сценарию: я прошла всю школу кордебалета, как все девочки, от последней линии лебедей двигалась чуть ближе к рампе, затем - большие лебеди и невесты. В «Лебедином озере» знаю каждую партию. Одетту-Одиллию я только на 7 или на 8 году станцевала. Поэтому мне легче существовать вместе с кордебалетом на сцене - я знаю, что они делают в каждый момент. Это одно, общее дыхание.
СП: Говорят, балерина за спектаклъ снашивает несколько пар туфель.
- Смотря какие туфли и смотря какой спектакль. у меня было максимум три пары - на каждый акт по паре. Сейчас туфли другие, сделанные по новой технологии, более удобные. На сцене бывают не только разбитые ноги. Но там вообще ничего не чувствуется. Сколько раз бывало, что и колени разбиты, и пальцы порезаны, саблей например, а ощущаешь это только после спектакля.
СП: В чем Вы черпаете вдохновение?
- Если есть время - стремлюсь уединиться на природе, подальше от города, от шума, от театра и от людей. Люблю гулять по городу, по разным улочкам. Может восстановить один день, проведённый дома с мужем. Мы любим заняться иногда кулинарным творчеством. Когда мама приезжает или друзья приходят - они говорят, что это изыски. А для нас это просто, мы любим сочетания разных вкусов. Всё время пробуем и придумываем новое.

Карина

постоянный участник

Пост N: 1359
Зарегистрирован: 11.01.07
Рейтинг: 6

Отправлено: 29.06.11 00:08. Заголовок: источник Диана Вишн..

источник

Диана Вишнёва: Ты сама это выбрала, ты так хочешь жить

28 июня 2011

Корреспондент «ВП» Федор Дубшан побеседовал со звездой Мариинского театра о движении, лжи и правде, о «Черном лебеде» Аронофски и «Бриллиантах» Рустама Хамдамова

Веер, бутылка воды, иконка и плюшевый мишка
В Санкт-Петербургском музее театрального и музыкального искусства (на площади Островского, 6) открылась выставка с названием, звучащим как манифест: «Движение никогда не лжет». Выставка посвящена балерине, народной артистке России и приме Мариинского театра Диане Вишнёвой, точнее — 15-летию ее творческой деятельности.
Движение не лжет — это, видимо, про балерину. Но и сама выставка — тоже подвижная, вернее, интерактивная. На экранах танцует Диана Вишнёва, коллеги и соратники говорят какие-то теплые слова в адрес виновницы торжества. По фотографиям на стенах, по блестящим театральным костюмам мерцают блики осветительных приборов. Подсвечена каким-то призрачным светом коллекция призов примы (в центре — «Золотая маска»). «Реконструированный» туалетный столик балерины с веером, бутылкой воды, иконкой и игрушечным мишкой кажется чем-то вечным. Похоже на сокровищницу неизвестного народа. Кажется, на саму балерину выставка произвела сильное впечатление: на открытии она даже расплакалась от волнения.

Как я все успеваю — сама понять не могу!
— Диана Викторовна, нет ли у вас некоторого суеверного страха по поводу выставки? Все-таки очень монументальный проект, как будто завершающий что-то...
— Вот вы спросили — и я чувствую, что страх появился!.. Понимаете, это первая моя выставка. Будут еще выставки. Это как со спектаклем или как с ремонтом квартиры. Сначала делаешь, а потом понимаешь, что все не так хотелось устроить. Но мы сделали максимум того, что возможно. Это интересный проект: не просто развесили фотографии, а создали особый дизайн. Я доверяю вкусу людей из Музея театрального искусства, вкусу его директора Натальи Ивановны Метелицы.
15 лет — это огромный срок. Театр стал не только профессиональной площадкой, но и моим домом. Удалось станцевать много партий из классического репертуара и из современного. И я благодарна судьбе за то, что мне удалось побывать на всех почти площадках мира. Очень рада, что на открытие выставки приехали мои любимые партнеры. Это Владимир Малахов — не только танцовщик, но и человек, много сделавший для меня, это и Дезмонд Ричардсон и Роберто Болле.
Сейчас я очень много времени посвящаю работе с компанией Марты Грэм. Ей принадлежит фраза «Движение никогда не лжет», которое я взяла в название своей выставки.
Если брать последний сезон — полным ходом идет и классический репертуар, и гастроли, и работа с Мариинкой. Как все успеваю — сама не могу понять!
— Почему из всего обилия современных балетов вы выбрали именно Марту Грэм?
— Я года два назад в Нью-Йорке попала на ее спектакль, до этого видела только кассеты. Увидела, как она сама танцевала. Это был как раз юбилейный год, показывали лучшие работы. Когда я это увидела — подумала, как же мне это близко, как я хочу это танцевать. Но смогу ли я? Всегда возникает такой вопрос, когда видишь что-то неординарное, новое, незнакомое. Я даже не думала, что это возможно.
У Марты Грэм хореография выстроена не на классической основе. И вообще-то я ни разу не слышала, чтобы классическая танцовщица танцевала Марту. Когда я познакомилась с этой компанией и высказала желание поработать с ними — совершенно не ожидала, что мне сразу же предложат сделать сезон. И я тут же решила, что буду танцевать ее на своем вечере. Не понимаю, как так получилось, что такой легендарный хореограф не была замечена в России, что она никогда не приезжала.
— Один из планов вашего фонда — содействие и социальная реабилитация ветеранов балета...
— Мой фонд очень молодой. В конце концов, я еще действующая балерина, в расцвете сил. Поэтому действия фонда сейчас направлены на осуществление проектов вокруг меня. Я не очень пока знаю, какие проблемы существуют в России у молодых танцоров и у ветеранов сцены. Фонд будет заниматься и этими вопросами.
— Ваш отец — президент этого фонда. Скажите, как еще родители вас поддерживают?
— О, это отдельный разговор... Мне повезло в судьбе, в театре, в карьере, повезло с партнерами. Но то, как повезло с родителями, — затмевает все. Таких людей я просто больше не знаю, их не бывает. И вот эта выставка — если б не родители, ее бы не было. Это те люди, которые с 10 лет, с того момента, когда началась моя балетная жизнь, — каждый час они в ней участвуют. Даже если я их не вижу, не слышу посреди своей колоссальной занятости — всегда чувствую их присутствие. Если мы куда-то едем — я всегда их беру с собой. Хочу, чтобы они насладились жизнью, и не только балетной.

Каждый день — это стресс
— Как выглядит обычный день балерины?
— В общем и целом каждый день — это большой стресс. И этот стресс превращается в ритм жизни. Сейчас я говорю об этом с улыбкой, а на самом деле такая жизнь дается нелегко. Находишь в себе какие-то резервы, стараешься правильно построить расписание, сосредоточиться на деле. Сейчас еще много времени я отдаю общественной работе в фонде. Надо встречаться с людьми, кого-то уговаривать, популяризировать балет... Отнимается еще больше сил. Потом я прихожу на репетицию и понимаю: вот где я отдыхаю, вот где я испытываю наслаждение, вот где я хочу находиться. Потому что все деловые разговоры забирают колоссальное количество энергии. Но в то же время понимаешь: ты сама все это выбрала, ты так хочешь жить.
Бывает, неделю-месяц занимаюсь в зале, откладываю все деловые вопросы. И нужно ведь еще посвящать свое время здоровью — ты должен восстанавливаться, отдыхать. Для этого в каждой стране у меня есть любимые друзья, с которыми можно встретиться. Они дают мне нужную эмоцию, нужное качество жизни. Есть врачи, специалисты. Вот в Америке, например, есть такой врач-кореец, который мне мигом все поставит на место, если что-то болит.
И еще хочу развеять миф о том, что балерина не питается. Мое расписание не позволяет мне питаться плохо, иначе я просто упаду в обморок. Как человеку занятому и творческому, мне часто не хочется есть, я забываю про это. Но все-таки это важно — речь о здоровье. Приходится на ходу, в перерывах между делами заказывать еду и насильно заставлять себя поесть. Иначе я так и не съем ничего за целый день.
— А какую вы предпочитаете кухню?
— Я очень люблю японскую кухню. Поэтому в Японии я каждый раз наслаждаюсь. Предпочитаю домашнюю, приготовленную кухню. С этим мне помогает мамочка: я сама не готовлю. Очень люблю, когда она делает пельмени, манты. Я татарских кровей — наверное, поэтому мне нравится такая еда.
— Дианой вас назвала мама?
— Да. Она даже ни с кем не советовалась. Хотела, чтобы имя было интернациональное.

Я предпочла «Бриллианты» «Черному лебедю»
— Правда ли, что вы должны были играть в «Черном лебеде» Даррена Аронофски?
— Да, мне было сделано предложение. Я отказалась. Не знала, что это будет, только слышала, что там снимается Натали Портман. Я понимала, что принять участие в фильме невозможно — на это время у меня были еще за три года до того назначены гастроли в Японию. Там люди годами готовятся к гастролям, закупают билеты на свою фамилию.
Потом фильм я посмотрела в Монреале. И с первых кадров поняла: мне надо абстрагироваться от того, что фильм имеет какое-то отношение к балету. Это голливудский блокбастер — вот что я могу сказать. Хотя в принципе хорошо, что он напоминает людям об этом искусстве, очень нужно было бы что-то снять еще о балете, какую-то правдивую историю. Вместо «Лебедя» я снялась в фильме Рустама Хамдамова «Бриллианты». И рада, что снялась в более важном для меня фильме.
— Вот о «Бриллиантах» и о Рустаме Хамдамове расскажите, пожалуйста, поподробнее.
— Я знала его прежде всего как художника, с фильмами не была знакома. Он позвонил мне и сказал: «Вы мне нужны». Я испугалась и сразу стала думать о той самой своей ответственности. Все-таки я перфекционистка и хочу быть представлена в лучшем виде. А кино — это та сфера, в которой я ничего не знаю. И Рустам меня даже уговаривал, потому что я сомневалась, как это будет выглядеть, что я буду делать. Я даже не знала, на что похож съемочный процесс.
Он сказал: «Диана, вам понравится. От вас не потребуется никакого труда».
И я поняла, что Рустам — это человек, который тебя не будет приглашать просто так. Он абсолютно точно знал, что я справлюсь.
Как он сказал — так и получилось. То, что происходит на съемочной площадке, очень отличается от балетной жизни. В кино все происходит так медленно, так долго! То ждешь, что поставят свет, то — что зарядят камеру... И думаешь: боже мой, я же сейчас просто сдуюсь! Но тебе всегда дадут возможность сделать второй дубль. На сцене-то второго дубля не может быть, нельзя реабилитироваться.
А здесь расслабляешься и начинаешь действительно получать удовольствие. Очень жалко, что мало было съемочных дней. Как сказал Рустам, «сколько денег дали — столько и снимали». Время, проведенное с ним, было удивительно наполненным. Все вечера и ночи, что я могла, — проводила с ним.
Когда я увидела себя на экране — была очень довольна, потому что это безумно красиво. Это память на всю жизнь, что мне довелось попасть в руки Рустама Хамдамова.

Таланты и поклонники
— Как вы относитесь к популярности Анастасии Волочковой?
— Она моя коллега, мы вместе начинали в Мариинке. Сейчас, мне кажется, Анастасия чаще появляется в телевизоре, а не как балерина. Кажется, ее деятельность нацелена на то, чтобы ее знали. Ну что же — она выбрала свою стезю, она довольна и счастлива. Она приводит зрителя на свои неклассические, несовременные, своеобразные спектакли. Тут как с «Черным лебедем»: популяризацию балета я всегда приветствую.
— Кто из сильных мира сего — ваш поклонник?
— Когда вы говорите «сильные мира сего» — у меня возникают мысли не о политике. Я вспоминаю имена Натальи Макаровой, Михаила Барышникова, Джона Ноймайера, Майи Плисецкой. Это те люди, которые делают для мира невероятные, значительные вещи — красоту, искусство.
Если говорить о других — приходил на мои спектакли Владимир Путин. Я встречалась недавно с Мишель Обамой в Вашингтоне, в артистической школе Дюка Эллингтона. Но это, конечно, все были протокольные встречи.
Вот Алексей Леонидович Кудрин — он действительно балетоман, всегда приходит на спектакли, интересуется, помогает моему фонду. А те, кто приходит по необходимости, — это другой формат.
— Как вы будете отмечать день рождения?
— Между спектаклями: 13 июля у меня день рождения, а 11-го и 15-го — спектакли. Устрою специальный вечер в русском ресторане «Мари Vанна» в Америке. Будут гости из Москвы, Нью-Йорка и Петербурга.

Федор Дубшан

Карина

постоянный участник

Пост N: 1360
Зарегистрирован: 11.01.07
Рейтинг: 6

Отправлено: 30.06.11 11:50. Заголовок: источник Диана Вишн..

источник

Диана Вишнева: «Сон мне только снится...»

29 Июня, 2011, Беседовала Майя Прицкер

В день нашего интервью Диана Вишнева улетала в Россию. Ее спектакли в нынешнем сезоне АБТ закончились двумя днями раньше, и я сразу спросила:

Вы успели отдохнуть, выспаться?
Сон мне только снится, даже и снится редко, потому что я мало сплю -- три-четыре часа в сутки. Все время встречи, переговоры, репетиции. Вы даже не представляете, сколько у меня всего готовится – в Гааге, в Питере, в Японии. Постановки, творческий вечер, фотовыставка по случаю 15-летия на балетной сцене.

Вы первой в России выносите на сцену спектакль Марты Грэм – великой американской прародительницы танца модерн, изобретательницы совершенно уникального стиля, очень не похожего на классику. Как родилась эта поистине революционная идея – исполнить ее балет в России?
Я долго шла к этому. Когда я начала бывать в Америке, то могла увидеть ее спектакли на сцене, «вживую». До этого я видела их только на пленке. Я всегда хотела попробовать это станцевать. Я, конечно, боялась – не помню, чтобы кто-нибудь из классических танцовщиц танцевал Грэм. Но я чувствую, что созрела для этой хореографии. Чтобы исполнять ее, надо быть зрелой личностью, многое понимать, многое чувствовать. Она ведь затрагивает очень глубокие, психологически серьезные вещи. В ее танце невероятно важен каждый жест – он имеет вес, масштаб. Это конечно совсем другая техника... Я много танцевала современной хореографии – Прельжокажа, Форсайта, так что я знаю процесс -- как учить новый стиль, новый язык. Но Грэм – нечто особенное. Я понимала, какие меня ждут трудности, но это драматически такое удовольствие, что я должна был это сделать.

Существуют организации, которые ревностно охраняют авторские права. Я имею в виду точность текста. Кто-то следит за вами, за тем, чтобы не было «отмебятины»?
Конечно, безоговорочно. Но меня поразило то, как они обрадовались, что спектакль Грэм будет в России. В России ведь эта легендарная личность мало известна – по крайней мере широкой публике. Я выбрала балет, название которого по-русски можно перевести как «Лабиринт». Он основан на вольной трактовке мифа о Минотавре. Но с Минотавром встречается здесь не Персей, а Ариадна. В балете замечательная музыка Менотти, специально для этого балета в свое время написанная. В Мариинском точно воссоздали оформление Намагучи, тоже специально сделанное для Грэм. Это не одноразовое событие – этот спектакль останется в репертуаре театра. В октябре состоится премьера моего следующего проекта -- «Диалоги», куда войдет и «Лабиринт», и новый балет, его для меня создает Джон Ноймайер.

Кстати, о Ноймайере. Только что в АБТ вы танцевали в его балете «Дама с камелиями», причем второй год подряд и с одним и тем же партнером – Марсело Гомезом.
«Дама с камелиями» - тот балет, который мечтает станцевать каждая балерина. В моей жизни он случился очень вовремя, как и Марта Грэм – я созрела для характера Маргариты. Да, я уже второй год танцую его в АБТ и через год ощущаю балет по-новому, глубже, органичнее. Ты «врастаешь» в роль, в характер. После спекталя кажется, что прошло лет десять-двенадцать, так многое пришлось пережить на сцене, такие разные чувства и состояния – целую жизнь. Ноймайер – удивительный мастер, он докапывается до самых глубин. Зритель смотрит на тебя и как будто читает книгу. И это очень большая удача, что мы повторяем этот спектакль с Гомезом – между нами такое взаимопонимание, такая гармония. Это очень важно.

Можно считать его вашим постоянным партнером в АБТ?
Интересно, что когда я только начинала танцевать в АБТ, Кевин МакКензи, художественный руководитель АБТ, хотел, чтобы я танцевала с разными партнерами. Но сейчас он сразу говорит – да, Гомез. Такая у нас с ним органика.

Вы уже знаете, в каких спектаклях будете заняты в следующем сезоне?
Это будет пять разных балетов: «Жизель», «Евгений Онегин» Джона Кранко, «Ромео и Джульетта», «Баядерка» и «Лебединое озеро».

«Евгений Онегин» - этого балета не было в вашем репертуаре.
Да, и я счастлива, что наконец станцую Татьяну. Когда-то, еще учась в Вагановском училище, я увидела, как Наталья Макарова, она тогда впервые, кажется, приехала в Россию, танцевала Адажио из этого балета, и это стало для меня потрясением, это изменило мое представление о том, как надо танцевать. Кстати, это не новый спектакль в репертуаре АБТ, просто к нему восемь лет не возвращались.

У вас никогда не было желания самой создать балет?
Нет. Это не для меня. Я думаю, что если бы было, это должно было бы прийти раньше – вот слышишь музыку и сразу начинаешь ставить. Меня устраивает роль соавтора – такое всегда происходит, когда для тебя кто-то ставит новый балет. Ты непременно вносишь что-то свое. Когда Алексей Ратманский поставил для меня «Лунного Пьеро», мы его впервые танцевали в Оранж Каунти, в Лос-Анджелесе. А потом он уехал и увидел спектакль уже после того, как мы его станцевали еще 11 раз по Америке. Он сказал: «Это потрясающе!». Так ему понравилось.

Вы все время эволюционируете – и как танцовщица, и как актриса, и даже пробуете себя в кино. Расскажите об этом.
Прошлым летом мне предложили попробоваться на главную роль в фильме Даррела Ароновского «Black Swan». У меня были гастроли в это время и вообще другие планы, и я даже пробоваться не стала. Многие тогда не понимали, как я могла отказаться! Но вскоре после этого поступило куда более интересное предложение: Рустам Хамдамов, уникальнейший художник, человек, эстет, гений, хотел сделать со мной фильм. И я согласилась. Это был уникальный опыт. Фильм уже был показан на Венецианском кинофестивале, хотя еще не был закончен. Но к Хамдамову такое уважение и такой интерес, что они готовы были показать даже такую версию. Фильм небольшой – 20 минут, но совершенно уникальный. Это невероятная красота. Ее нельзя передать словами. Это надо видеть. Это 20-е годы, его любимая тема. Я играю балерину, которая крадет в магазине бриллианты. Фильм так и называется – «Бриллианты». Вообще он хотел снять трилогию. Надеюсь, что ему это удастся. Вторую женскую роль в фильме сыграла Рената Литвинова. Но мы даже не встретились с ней на съемках.

Первый опыт не оттолкнул вас от кино? Вы надеетесь продолжать эту линию?
Смотря какие будут предложения. Если предлагает Хамдамов, то это безоговорочно да. Потому что это такой мастер, такой глаз, что ты абсолютно уверена: он все сделает на высочайшем уровне.

Вы снялись только что для августовского номера журнала «Вог». Фотосъемки ведь тоже схожи с актерской работой.
Конечно. Это абсолютно творческий процесс, в который я вовлечена вместе с фотографом. Я ему что-то предлагаю, дальше он над этим думает, предлагает свои задачи, пробует... Но сейчас главное для меня это подготовка огромного фестиваля, который пройдет следующим летом, со 2 по 12 июля в Петербурге. Это будет мой фестиваль, и я хочу пригласить на него десять компаний со всего мира. Пять с Запада и пять из России. Спектакли будут идти на разных сценах каждый день. Это будет грандиозное событие, и Питер для него -- самое правильное место.

Карина

постоянный участник

Пост N: 1364
Зарегистрирован: 11.01.07
Рейтинг: 6

Отправлено: 02.07.11 13:00. Заголовок: источник Диана Вишн..

источник

Диана Вишнева подводит итоги

Прима-балерина, настоящая петербургская звезда с мировым именем Диана Вишнева отпраздновала свое 15‑летие на большой сцене. В Мариинском театре состоялся ее бенефис.

Знаменитая балерина родилась в Петербурге и с 11 лет училась в Академии русского балета имени Вагановой. В 1994 году Диана Вишнева выиграла свою первую премию — Золотую медаль и Гран-при Международного конкурса юных артистов балета в Лозанне. В 1995 году получила первые ведущие партии в Мариинском театре.

— А когда началась ваша международная карьера?

— В качестве приглашенной солистки зарубежных театров я стала выступать с 2001 года, когда дебютировала в балете «Манон» с труппой Баварского балета и в «Спящей красавице» с балетной труппой La Scala в Милане. С 2005 года я выступаю с труппой Американского балетного театра в Нью-Йорке. Кстати, в июле этого года вместе с труппой Мариинского театра я представлю в нью-йоркской Metropolitan Opera постановку «Анна Каренина», которая будет посвящена Майе Плисецкой.

— Свой первый юбилей вы отмечаете довольно масштабно. Даже открыта мультимедийная выставка в вашу честь «Движение никогда не лжет». Решили подвести промежуточные итоги в карьере?

— Открытие этой выставки состоялось в Музее музыкального и театрального искусства. И предложение о ее открытии приятно удивило и обрадовало меня. Там собраны мои личные вещи — лучшие балетные платья и пачки, перчатки, заколки. Выставка занимает два зала. Оба они украшены лучшими моими фотографиями. Также воссоздана моя гримерка. Но этой выставкой мы (я имею в виду наш театр) не подводим итоги, лишь хотим показать, как много сделано и чем я живу сейчас. Если честно, я не ожидала увидеть в залах так много людей. Я долго выбирала место для выставки, но не контролировала ее организацию, так как выступления, переезды не позволили мне этим заниматься. Все получилось только благодаря моему папе, взявшему на себя всю подготовительную работу.

— А есть какой-то сценический костюм, который вам особенно дорог? И почему вы выбрали такое название для своей выставки «Движение никогда не лжет»?

— Все, что представлено в двух залах Музея музыкального и театрального искусства, для меня дорого. Не смогу что-то выделить. Там костюмы, в которых я танцевала в Мариинском театре, — из спектаклей «Спящая красавица», «Дон Кихот», «Жизель», «Лебединое озеро». А название «Движение никогда не лжет» — это высказывание Марты Грэм, великого американского хореографа, работу которой — «Лабиринт» — я представила в своем бенефисе. Одноактный балет был создан Грэм в 1947 году, но на российской сцене он поставлен впервые.

— Много слухов ходило вокруг нашумевшего фильма «Черный лебедь». Якобы сниматься в нем должны были вы… Это правда?

— Да, я могу рассказать об этом. «Черный лебедь» Дарена Аранофски обошел меня стороной, так как я сама отказалась сниматься в этом фильме уважаемого мною режиссера. К сожалению, два года назад время съемок совпало с гастролями Мариинского театра по Японии. Поскольку в этой стране билеты скупаются «на фамилию», об участии в съемках я даже не задумывалась — обижать зрителя не принято. Позже, на гастролях в Канаде, я посмотрела фильм. На мой взгляд, он не имеет отношения к балетной истории. Я абстрагировалась и с удовольствием посмотрела его как блокбастер. Но от идеи попробовать себя в качестве актрисы кино я не отказалась. Недавно мне поступило новое предложение. От кого? Я пока сохраню это в секрете. Но уверяю, что это тоже режиссер с мировым именем. Причем роль на сей раз никак не связана с моей профессией.

— Широкая публика в нашей стране благодаря усилиям телевидения, уверена, что главной примой-балериной в России является Анастасия Волочкова. Каково ваше отношение к этому?

— Тут не поспоришь, ее знают. Вся ее деятельность направлена на то, чтобы ее знали. Понимаете, она моя коллега. Мы вместе начинали с ней в Мариинском театре. Она выбрала свой путь. Вот весь мой комментарий.

— А что вы скажете на то, что за границей у вас больше поклонников, чем на родине, и вас туда чаще приглашают?
— Не все так просто. Раньше за границей очень ревниво относились к тому, что у них танцует много русских. Да, русские действительно лучше танцуют, и от этого никуда не денешься, но они не хотели в этом признаваться. И раньше так осторожно тебе давали спектакли. А сейчас больше выбора. Мне предлагают в неделю танцевать два спектакля, да еще с разными названиями. Но мне спектакль нужно носить в себе неделю, чтобы вынести на сцену. Невозможно делать каждый день по качественному спектаклю.

— Интересно, а что вы больше любите — спектакли или репетиции?
— Самое любимое — это репетиции. Куда больше, чем спектакли. Спектакль — это огромный труд. На репетициях иногда света не видишь, не понимаешь, где ты и что ты, но все равно продолжаешь работать, потому что это безумно интересно — как ты себя трансформируешь, как ты эмоционально доводишь ту или иную сцену. И ты знаешь, что в спектакле все будет по-другому, но копишь бесконечное количество вариантов любого жеста. Ты все время в диалоге либо с зеркалом, либо с собой, вот почему у меня новая программа будет называться «Диалоги». С самого детства у меня были правильно расставлены приоритеты. Мне сразу дали понять, что в каждом балетном движении есть смысл, есть тема, есть актерская задача. И ради эмоционального, пластического насыщения роли я и работаю каждый день, «точу» под нее свое тело… Эти задачи я ощутила уже в 11 лет.

— Это легенды или правда, что в театре балерины идут на все ради роли?
— Я, конечно, слышала о таких вещах. Но у нашего поколения это, по-моему, не принято. Скорее подобное случалось в прошлом. Конечно, и в наши дни существует борьба за роль, за первый спектакль. Но в большей степени в Большом театре, чем у нас, в Мариинке. Хотя судьбы танцоров ломаются везде.

— Что для вас стоит на втором месте после балета?
— Не на втором, а на первом месте у меня любовь. А балет — это просто другая жизнь. Он стоит для меня совсем отдельно. Это самоутверждение, наверное, рост в человеческом и в профессиональном плане. Но он не стоит ни на первом, ни на втором месте.

Беседовал Николай Пешков

Светлана

постоянный участник

Пост N: 514
Зарегистрирован: 01.03.07
Откуда: Россия, Санкт-Петербург
Рейтинг: 2

Отправлено: 15.07.11 23:28. Заголовок: источник Диана Виш..

источник

Диана Вишнева: «От Голливуда отказалась из-за гастролей с Мариинкой»
Михаил Садчиков, Санкт-Петербург
№ 121, 13 Июля 2011г.
Свой день рождения знаменитая балерина встретит во время короткой паузы между спектаклями в Нью-Йорке

— Какие новые проекты вы сами себе дарите на день рождения?

— Я очень рада, что на мой недавний бенефис в конце июня смогли приехать мои любимые партнеры — Владимир Малахов, Дезмонд Ричардсон, Роберто Боле. Ну и, конечно, поучаствовали мои коллеги по Мариинскому театру. Тогда же открылась моя выставка «Движение никогда не лжет», которая продлится в Петербурге до конца лета. 15 лет на сцене — для балерины, конечно, большой срок, но я не собираюсь подводить итоги, лишь хочу рассказать зрителям, чем сейчас живу, что мне интересно.

Только за последний год у меня было несколько важных проектов. Я провела два месяца с компанией канадского хореографа и кинорежиссера Эдварда Лока, и мы показали премьеру в январе (фильм-балет «Амелия». — «Труд»). Затем с Мариинским театром я сделала премьеру «Парк» с Анжеленом Прельжокажем. Также были работы с American Ballet Theatre, одна из которых — моя любимая «Дама с камелиями». Сейчас я полностью поглощена новой работой в Нью-Йорке с компанией Марты Грэм. Помимо этого идут полным ходом спектакли классического репертуара, гастроли с Мариинкой... Как я все это успеваю, сама не всегда понимаю. Но я ведь делаю то, что хочу, я очень долго шла именно к такому ритму, и мне остается только благодарить судьбу. На днях мы отправляемся на гастроли в Метрополитен-опера с Мариинским театром. Это большое событие, мы там не были уже лет десять. Представим балет Родиона Щедрина «Анна Каренина», посвященный Майе Михайловне Плисецкой. За дирижерским пультом будет стоять маэстро Валерий Гергиев.

— Правда, что вы готовите проект с Борисом Эйфманом?

— Пока нет, но у Бориса Яковлевича давно имеется такое желание. Мне кажется, было бы интересно сделать в Мариинке его балет «Красная Жизель».

— Вас приглашали сниматься в нашумевшем голливудском триллере «Черный лебедь». Вы должны были играть ту роль, за которую впоследствии Натали Портман получила «Оскар», или же вас звали на роль «главной дублерши»?

— Я даже не выясняла, просто сразу отказалась. На время съемок у меня были намечены очень важные гастроли с Мариинским театром в Японии, у меня и мыслей не возникало променять их на работу в кино.

— А нет мыслей сыграть драматическую роль в художественном фильме?

— Конечно, такие проекты мне интересны. Главное -кто будет режиссером, чтобы я смогла довериться ему, чтобы был интересный сценарий. Мне также очень интересны экранизации балетных спектаклей. Маэстро Гергиев очень хочет снять версию нашей «Анны Карениной» в 3D. Конечно, есть балеты, прежде всего современный репертуар, которые нужно снимать не на сцене, а студийно, в павильоне, как это раньше делалось.

— Выставка в Музее театрального искусства стала еще и первым проектом нового Фонда Дианы Вишневой. Чем этот фонд будет заниматься?

— Фонд молодой, нацелен на творчество: фестивали, творческие вечера, мастер-классы, лекции, новые балетные проекты: Важно популяризировать то, что я сейчас делаю как действующая балерина. Но век балерины короток, мы не можем вечно танцевать, поэтому в перспективе у фонда самые разные программы. Они, например, связаны с подрастающим поколением танцовщиков (я вот позвала юных балерин, которых называю «мои гусятки», на открытие своей выставки), с поддержкой и ветеранов сцены. На Западе меня очень часто приглашают в проекты, связанные с благотворительностью, там это часть имиджа, репутации каждой компании или отдельного человека. Очень важная миссия, тем более когда у тебя публичное имя. У нас эта деятельность пока не очень развита, и фонд попробует изменить ситуацию.

— Президентом Фонда Вишневой стал ваш отец Виктор Геннадьевич. А ваша мама Гузаль Фагимовна имеет отношение к этому проекту?

— Да, она занимается бухгалтерскими делами.

— С кем из дизайнеров вы сотрудничаете?

— Не то что сотрудничаю — просто мы очень близко дружим с Татьяной Парфеновой, известным петербургским дизайнером. Я принимаю участие в проектах западных кутюрье, но непосредственно ни с кем не сотрудничаю.

— Почему вы не снимаетесь в рекламе?

— Пока не было интересных предложений.

— Расскажите о ваших предпочтениях в еде. Что скажете насчет алкоголя?

— Люблю Японию не только за то, что там поклоняются балету, но и за уникальную историю, культуру этой страны, в том числе за ее кухню. Вообще предпочитаю здоровую, «живую», тут же приготовленную домашнюю пищу. В этом мне помогает моя мама (родители часто сопровождают меня на гастролях по всему миру). Мама отлично готовит пельмени, манты, плов. Что касается алкоголя, красивый ужин должен быть, конечно, с красным вином.

— Кто из известных вам сильных мира сего любит посещать ваши спектакли?

— При словах «сильные мира сего» у меня прежде всего возникают в голове имена Майи Плисецкой, Натальи Макаровой, Михаила Барышникова, Джона Ноймайера — эти люди действительно оставили в истории абсолютно невероятный след, подняли балетное искусство на новую высоту. В последнее время мы стали очень часто встречаться с Майей Михайловной Плисецкой, это было связано с постановкой «Анны Карениной». Благодаря ее помощи этот спектакль очень быстро появился в Мариинском театре. А что касается политиков, государственных лидеров, то, конечно, все любят приходить на балет. Владимир Владимирович Путин был на моих спектаклях и в Москве, и в Петербурге. Год назад я встречалась с Мишель Обамой в Вашингтоне, в артистической школе Дюка Эллингтона. Есть среди государственных деятелей и настоящие поклонники балета, например, Алексей Кудрин всегда с удовольствием приходит на спектакли, интересуется моими делами, помогает моему фонду.

— Все-таки как вы отметите ваш праздник 13 июля?

— Между спектаклями, в Нью-Йорке. Думаю, сделаю специальный вечер в русском ресторане «Maри Vanna», приглашу гостей из Москвы, Петербурга, Нью-Йорка. А 14 и 15 июля у меня запланированы спектакли.

Светлана

постоянный участник

Пост N: 516
Зарегистрирован: 01.03.07
Откуда: Россия, Санкт-Петербург
Рейтинг: 2

Отправлено: 23.07.11 13:57. Заголовок: источник Пируэты су..

источник

Пируэты судьбы
22 июля 09:55
Ираида Фёдорова
собственный корреспондент (г. Новосибирск)
Народного артиста России Игоря Зеленского называют главным «мачо» русского балета. И не потому даже, что танец его мужествен и могуч, а прыжок высок. А потому, что жизнь Зеленского, его творческая судьба изобилуют решительными поступками.

Его звезда взошла в Мариинке. Ещё не закончив собственной танцевальной карьеры, он возглавил сразу два балетных коллектива – Новосибирского театра оперы и балета и Московского Музыкального театра имени Станиславского и Немировича-Данченко. Востребованы не только его имя, успешность (обладатель двух национальных премий «Золотая маска»), но и взгляды, которые сочетают новаторство с традициями русской балетной школы. 16 сентября 67-й сезон в Новосибирске откроется «Спартаком», где Зеленский, восстановивший балет на сцене Сибирского Большого в родной хореографии Юрия Григоровича, исполняет партию Красса.

– Игорь Анатольевич, партия Красса тяжела для любого танцовщика, даже такого сильного и опытного, как Вы. В чём профессиональный интерес?
– В нравственной подоплёке. Станцевать коварство всегда труднее, чем героику. Партия Красса сложна не только и не столько физически, сколько морально, эмоционально. Конечно, она изобилует сложными поддержками, прыжками, но всё это есть и у антипода Красса – Спартака. В Мариинском театре Санкт-Петербурга я как раз танцую предводителя восставших рабов, поэтому могу сравнивать. Крассу не чужды человеческие чувства. Если бы он был воплощением абсолютного зла, его не смог бы, наверное, станцевать никто в мире. На человеческих качествах я и строю партию.
– За время работы в Новосибирском театре оперы и балета Вы показали себя и как танцовщик, и как руководитель труппы, много внимания уделяя выпускникам Новосибирского хореографического училища. Кем труднее работать?
– Трудно только в одном: стоять вместе у станка, потеть рядом, выходить на одну сцену – и тут же поневоле дистанцироваться, чтобы уже в качестве руководителя что-то требовать от молодых. А кроме репетиций, приходилось вверх-вниз носиться, как угорелому, по лестницам театра – договариваться, всё проверять и перепроверять, потому что для художественного руководителя балетной труппы, особенно перед премьерой, мелочей нет! Огромный коллектив надо было настроить, наподобие музыкального инструмента. Только так в нашем искусстве можно добиться успеха.

– Вы восстановили в Сибири не только «Спартака», но также «Баядерку» и «Лебединое озеро», с которых словно стёрли пыль – они засияли новыми красками. У Вас не было искушения пойти по авангардистскому пути и изменить балеты до неузнаваемости?

– Никогда. Петипа и Иванов поставили на музыку Чайковского шедевр. Внедряться в него было бы опасно. Моя редактура в «Лебедином озере» минимальна. Мы с Луизой Спинателли – итальянским автором декораций и художником по костюмам – старались сохранить в балете то гениальное, что было сделано до нас. В своей жизни мне пришлось танцевать в разных вариациях «Лебединого озера», и я посчитал, что нужно оставить балет в первоначальном виде. Поэтому, к слову, восстановил и трагический финал. Можно сказать, что «Лебединое озеро» на сцене новосибирского театра – традиционная для русского балета постановка, с классической хореографией и сценографией в стиле романтизма. И в то же время это современный спектакль, где мы применили новые сценические технологии, свежие художественные идеи, только исподволь, не во вред музыке великого Чайковского и хореографии Петипа – Иванова, всему духу спектакля.

– «Баядерка» открыла новые имена: в театр пришли молодые интересные артисты. Помог случай или Вы пестовали таланты целенаправленно?

– Фифти-фифти. Конечно, Новосибирское хореографическое училище, которому в этом году исполняется 55 лет – это инкубатор талантливого молодняка. Но ни один инкубатор не сможет дать путёвку в жизнь «маленьким лебедям», если у них не будет шансов показать, на что они способны. А благодаря тому, что вчерашние ученики работали рядом с великими, они учились преданности танцу, тому, что во всём мире называют русской балетной школой. Мы и сами гастролировали, в том числе за рубежом, и ведущие примы и премьеры из Большого и Мариинки приезжали в Новосибирск, они также были заняты здесь в постановках.

– В прошлом году гостями фестиваля «Танцевальное лето в Париже» стали два коллектива: труппа Новосибирского театра под Вашим руководством и балет Михаила Барышникова. Говорят, великий Барышников однажды сказал: «Лучшие танцовщики – это те, у которых русский верх и французские ноги». А как Вы думаете?

– Я думаю, что сейчас в мире сосуществует несколько традиций и школ, но ни одна из них не обошлась без влияния русского балетного искусства. И дело здесь не в пресловутых «ногах» или какой-то особой манере делать па. Главное в том, что танцовщики закладывают в исполнение – какую мысль, какое мироощущение. В Тбилиси я учился у Вахтанга Чабукиани (Один из лучших танцовщиков ХХ века, до Великой Отечественной танцевал в Ленинграде в театре им. Кирова, затем уехал в Грузию – И.Ф.). Он говорил: не важно, сколько ты сделаешь пируэтов – главное, чтобы ты сделал их в музыку. Она была доминантой.

Потом я стал смотреть видеозаписи с Михаилом Барышниковым, с Владимиром Васильевым – увидел, что они по-новому танцуют, и решил, что мне надо ехать учиться. Так я поступил в училище им. Вагановой, которое сейчас называется Академией Русского балета.
Постепенно главным становилась не музыка сама по себе, не танец и пластика отдельно, а сплав. Что же касается «ног» – с ними у русских солистов всё в порядке. Например, в «Баядерке» мы показали то, чего, быть может, никто не ожидал. Например, поза лотоса в полутора метрах над сценой.

– Вы почтительно, по-джентльменски относитесь к классике, при этом делаете попытку продолжать и баланчинскую традицию. Чем это обусловлено?

– Тем, что я много работал по всему миру. В том числе в такой знаменитой труппе, как New York City Ballet, которую создал ещё Баланчин, теперь уже сам ставший классикой.

– За море Вас перенесла неслучайная случайность?

– Последовательная цепь случайностей. Я отучился в Питере полтора года, когда поехал на конкурс в Париж и получил там Гран-при, после чего мне предложили контракт в Берлине. Пригласил меня знаменитый датский танцовщик Питер Шафус. Проработал у него два года, увидел работы Ролана Пети, Бежара – и мир распахнулся перед глазами. Одновременно я оставался солистом Мариинки. И вместе с театром однажды оказался в Нью-Йорке, на гастролях. Мы выступали в «Метрополитен-опера», где меня заметил директор New York City Ballet Питер Мартинс. Он предложил у них поработать, причём не как приглашённому солисту, а постоянно. А надо сказать, что труппа NYCB – довольно закрытая, там до сих пор царит баланчинская семейная атмосфера. Исключение в своё время сделали для Барышникова – его взяли в постоянный состав. Мне, к счастью, тоже предложили контракт. И до 27 лет я был в труппе NYCB. Оттанцевал там массу баланчинских балетов, но в какой-то момент почувствовал – надо развиваться дальше. И уехал в Лондон.

– Опыт работы в разных интернациональных труппах пригодился, когда Вы организовали Сибирский международный фестиваль балета?

– Да, мы продолжаем обмениваться идеями. И репертуар новосибирского театра пополнился благодаря фестивалю и контактам с фондом Баланчина раритетными спектаклями: «Серенада», «Аполлон» и «Не всё ли равно?» на музыку Гершвина; появились также «Кармен» Ролана Пети и балет американской модернистки Туайлы Тарп, которую в России до этого можно было увидеть только в Большом. В Новосибирск по нашему приглашению приехал молодой Эдвард Льянг, который в своих постановках пытается продолжить баланчинскую традицию. Время доказывает: русская балетная школа не есть что-то застывшее. Она развивается, благодаря этому и ценится во всём мире.

– Вы танцовщик. А значит, всё время носите женщин на руках. Многих довелось?

– Высокие и сильные танцовщики в балете – на вес золота. Практически сразу, как только стал солистом Мариинки, тогда ещё Кировского театра, я начал танцевать с ведущими солистками – с Ульяной Лопаткиной, Дианой Вишнёвой, Светланой Захаровой… И за рубежом приходилось выходить на сцену с разными партнершами, звёздами первой величины – Сильви Галлем, Алессандрой Ферри.

– Вы умеете преодолевать препятствия? Много их было на Вашем пути?

– Наверное, самое сложное – преодоление самого себя. У меня была тяжёлая травма, после которой пришлось на два года оставить сцену. Чтобы восстановиться, занимался гимнастикой, на тренажёрах.

Силу духа во мне воспитала мама. В Грузии, где я жил в детстве, балет считался несерьёзным занятием, особенно для мужчины. Отец говорил: «Какой балет? Стыдно! Футбол – другое дело!» И до сих пор считается – футбол или бокс, вообще спорт – это мужское дело. Только не балет.

Но считаю, первым моим мужским поступком стало то, что я отстоял своё право заниматься балетом. Кстати, слова «балет», «танец» – мужского рода.

Светлана

постоянный участник

Пост N: 519
Зарегистрирован: 01.03.07
Откуда: Россия, Санкт-Петербург
Рейтинг: 2

Отправлено: 01.08.11 08:12. Заголовок: источник Валерий Ге..

источник

Валерий Гергиев: Мы народ рабочий
Мариинский театр заканчивает 228-й сезон.
Последним спектаклем сезона станет балет «Бахчисарайский фонтан», который пройдет 31 июля. Одновременно закрываются на лето и главнейшие проекты Мариинского. 29 июля в Концертном зале сезон завершится «Аидой» Верди. А 24 июля закончился XIX фестиваль «Звезды белых ночей».
Художественный руководитель Мариинского театра Валерий Гергиев подвел итоги уходящего сезона. И рассказал кое-что о будущем, не столь далеком — театр продолжит работу в конце сентября.

— Я считаю, минувший сезон удался, он был активным, — отметил самое главное Валерий Абисалович.
И действительно, за сезон в театре прошло более 200 спектаклей, в Концертном зале было дано более 150 спектаклей и концертов. В репертуаре появились премьеры вроде «Средства Макропулоса» — его поставил Грэм Вик — и «Мертвых душ» в постановке Василия Бархатова. В Концертном зале тоже стартовали свои оперные постановки.

Главным за весь сезон, конечно, были «Звезды белых ночей». Валерий Гергиев особо отметил прошедший в рамках фестиваля Международный конкурс им. Чайковского — на сцене Концертного зала состоялся гала-концерт лауреатов конкурса. Победители выступят в Нью-Йорке, Вене, Токио, Баден-Бадене, посетят Италию. Но Петербург тоже услышит их — особенно важно будет, считает Гергиев, представить наших пианистов и виолончелистов, которые здесь не играли. Так что в октябре продолжение конкурса на сцене будет весьма интенсивным — под него уже освобождено 9 дней в начале сезона, в октябре.

— Я не превозношу как-то неоправданно наш труд, — отметил маэстро. — Просто это факт, что мы работаем втрое-вчетверо больше по сравнению с другими театрами. За 8 дней гастролей в Нью-Йорке мы успели выступить 8 раз. Теперь Америка знает нашу «Анну Каренину», нашего Баланчина. На Эдинбургском фестивале привыкли, что если приезжает Мариинский театр — он устраивает мощные, развернутые показы. Все это — уникальная возможность продемонстрировать богатство репертуара и силу театра. Наша балетная труппа до сих пор самая почитаемая в мире. Американские гастроли это подтвердили. Так говорили в эти дни в Нью-Йорке — это не мои слова.

Гастролей у Мариинского и в ближайшее время будет предостаточно. Сейчас театр гостит у лондонского «Ковент-Гардена»: отмечают 50-летие первого визита Кировского театра в английскую столицу. А затем — концерты в Турку, Стокгольме, в Эдинбурге и Роттердаме, в Рио-де-Жанейро, Сингапуре и Бангкоке.
26 сентября Гергиев откроет новый сезон Концертного зала тем же, чем и завершился предыдущий, — «Аидой» Верди. В главном здании оперный сезон откроется 28 сентября «Борисом Годуновым» в постановке А. Тарковского, а балетный начнется 29 и 30 сентября с «Ромео и Джульетты» С. Прокофьева.

Конечно, Гергиев не мог не упомянуть о еще одной интересующей всех дате — открытии второй сцены театра.
— Я категорический противник того, чтобы верили ползучим слухам, — отрезал он. — А журналисты скоры на расправу и любят поговорить о том, что сцена откроется в 2014 году, а то и в 2015 — 2016-м. Если возникнет такая опасность, то будут приняты надлежащие меры. Конечно, и сцена, и все оборудование должны быть протестированы уже в 2012 году.

Те люди, которым доверили работать с огромными средствами, добавил Гергиев, конечно, могут работать вполсилы, поправлять сроки. Но если написано «1200 человек рабочих» — то их не должно быть 300. Спрос театра был и будет очень жесткий.

— Коллектив будет готовиться к переезду, к тестам, к открытию. Это займет у нас очень большое время. Спектакли, которые готовились еще 2 года назад к переносу на новую сцену, теперь необходимо корректировать. В сущности, это будут уже другие постановки. Но все равно дело надо довести до конца, — сказал Валерий Абисалович. — Ведь сюда приезжают люди, которые мечтают увидеть красоту города, — и тут же думают о Мариинском театре. Не знаю, какое место культура занимает в жизни России. Не знаю даже, что я сам считаю культурой. Честно говоря, боюсь этого слова. Мы просто организуем сольные концерты, камерные, ставим балет и оперу. Мы создали один из лучших залов в мире. Является ли это частью русской культуры? Может быть. Но, мне кажется, надо просто делать дело, а кто-то поумнее и повыше нас — пусть об этом скажет. Это должны делать люди масштаба Соллертинского. А мы народ рабочий, у нас другая профессия.
Федор ДУБШАН

Светлана

постоянный участник

Пост N: 523
Зарегистрирован: 01.03.07
Откуда: Россия, Санкт-Петербург
Рейтинг: 2

Отправлено: 17.08.11 17:52. Заголовок: сточник Полвека апл..

сточник

Полвека аплодисментов
Лондон отмечает 50-летие знакомства с Мариинским балетом
Анна Галайда
Трехнедельный лондонский сезон балета Мариинского театра в разгаре. "Я словно пишу любовное письмо, а не критическую рецензию на спектакль, за которую несу ответственность перед читателями газеты", - это признание старейшего английского критика Клемента Криспа пока разделяют практически все его коллеги, утопившие открывавшее гастроли "Лебединое озеро" в восхищенных эпитетах. Так они приветствуют возвращение Мариинского балета после пятилетней паузы на главную сцену Лондона - в театр Covent Garden и отмечают 50-летие первого визита петербуржцев (тогда под именем Kirov-Ballet) в Великобританию.
Те легендарные гастроли были первым большим западным турне труппы. Оно стало историческим, потому что тогда прошлое в лице живших в эмиграции старых артистов Императорских театров признало продолжателей традиций. Но тогда спектакли в Лондоне могли и не состояться: труппа прилетела туда из Парижа, где в аэропорту Ле Бурже Рудольф Нуреев попросил политического убежища, что вызвало грандиозный международный резонанс.
Тем не менее, именно тогда Мариинский театр завоевал репутацию эталонного интерпретатора классического наследия. Поэтому основу сегодняшнего гастрольного репертуара составляют "Лебединое озеро", "Баядерка" и "Дон Кихот". Все разнообразие петербургской афиши демонстрируют программа балетов Фокина, отвечающая за русский модернизм, демонстрирующий освоение западной классики ХХ века вечер Баланчина и Роббинса, а также одна из последних премьер - "Анна Каренина" Алексея Ратманского.
В спектаклях участвуют практически все петербургские звезды, включая Ульяну Лопаткину и Диану Вишневу. Среди главных героинь гастролей - прима-балерина труппы Виктория Терешкина, танцующая в Лондоне "Лебединое озеро", "Баядерку", Ballet Imperial, "Шехеразаду", "В ночи". Ее международное признание началось на одних из предыдущих лондонских сезонов Мариинки, о чем балерина рассказала "Российской газете".

Российская газета: Вы ощущаете, что участвуете в историческом событии - 50-летии первых гастролей Мариинского театра в Лондоне?

Виктория Терешкина: Первый раз я приезжала сюда восемь лет назад. Тогда наше руководство сомневалось, ставить ли мне "Лебединое озеро". Махар Вазиев - тогда руководил труппой он - сказал: "Вика, это Лондон. Не будем рисковать, ты еще молодая". Но потом ситуация изменилась, потому что кто-то из балерин уже прямо здесь по какой-то причине отказался от спектакля. И Вазиев сказал: "Я поставил тебе спектакль, но ты должна танцевать очень хорошо". Вы не представляете, что в тот момент я чувствовала! Я жила и считала дни до спектакля. Даже не думала над образом, какая будет Одетта, какая Одиллия. Я думала о том, как физически выдержать этот спектакль, так как была еще совсем маленькая. После этого моя карьера и начала подниматься по лестнице. А сейчас я приезжаю совсем в другом статусе, знаю, что выдержу спектакль, безусловно, и как раз думаю над образом, над нюансами. Но груз ответственности давит по-прежнему, потому что я не имею права станцевать плохо.

РГ: Лондонская публика отличается от петербургской или московской?

Терешкина: В Петербурге люди, которые любят и ценят балет, часто не могут себе позволить поход в театр, потому что билеты очень дорогие. А те, кто приходит, к нам привыкли. Хлопают, когда совсем нечто из ряда вон выходящее, любят фуэте - тогда просыпаются. А в Лондоне всегда просто шквал аплодисментов, там зрители реагируют непосредственно, потому что им нравится. Очень приятно, когда выходишь из театра и тебя встречают аплодисментами. Когда знаешь, что некоторые покупали билеты специально на твои спектакли, это особенно приятно.

РГ: Одним из ваших партнеров в Лондоне стал премьер American Ballet Theatre Дэвид Холберг.

Терешкина: У нас не было возможности репетировать: Дэвид приехал за два дня до спектакля, но в первый вечер я танцевала Ballet Imperial, а за день до "Лебединого озера" я танцевала "В ночи", а Дэвид - "Шотландскую симфонию". Такой получился тяжелый марафон. Дэвиду было в два раза сложнее, так как он был приглашенная звезда, и на него, естественно, были направлены все взгляды: наши артисты следили, что нового он привнесет в наш спектакль. К тому же редакция для него была новой, все это надо было выучить. И он с достоинством провел спектакль. Вы знаете, Дэвид - настоящий принц.

РГ: Удалось ли вам найти с ним контакт?

Терешкина: То, что было мало репетиций, для меня даже лучше: эмоционально спектакль получился более насыщенным. Потому что на репетициях оговаривается каждый взгляд: "Давай, ты посмотришь на меня здесь, здесь…", а тут он появился с арбалетом, я испугалась, он меня поймал - все по-настоящему. Было здорово.

РГ: В Лондоне на днях состоялся необычный для вас дебют в "Шехеразаде".

Терешкина: От этой премьеры я получила ни с чем не сравнимое удовольствие. В этом балете не нужно делать ни пируэтов, ни стоять на пальцах - ты просто наслаждаешься спектаклем, в котором есть и сюжет, и образ. Наш руководитель Юрий Валерьевич Фатеев отговаривал меня: "Вика, "Шехеразаду" ты можешь и на пенсии станцевать!" Но на пенсии спина уже не будет гнуться, я не буду такой молодой. Так что давайте сейчас!

РГ: У труппы нынешний сезон получился огромным, с премьерами, гастролями, возвращением после 10-летнего перерыва в Нью-Йорк. У вас есть рецепт, чем стимулировать себя на ответственных гастролях?

Терешкина: В прошлом сезоне я благополучно отдыхала два месяца, а в этом все время думала: "В прошлом году я 2 июля уже ушла в отпуск, а в этом только 24 июля поеду в Лондон!" Было очень тяжело это сознавать. Но организм в стрессовых ситуациях собирается. Меня, конечно, тешит мысль, что еще чуть-чуть - и поеду домой, а потом - на море! Для меня это просто счастье. Но своим коллегам я не завидую: у труппы после Лондона на все время отпуска длиннющие сложнейшие гастроли в Бразилии и потом - Сингапур.

Конечно, тяжелее всего придется нашему кордебалету. Надо отдать ему дань, там артисты работают больше всех, им сложнее всех - они заняты в спектаклях и репетициях каждый день. Я сама когда-то прошла его и знаю, что это такое.

Карина

постоянный участник

Пост N: 1367
Зарегистрирован: 11.01.07
Рейтинг: 6

Отправлено: 09.09.11 19:03. Заголовок: источник Time Out П..

источник

Time Out Петербург №15(227) / 19 июля - 1 августа 2011 г

Интервью с балериной Дарьей Павленко

В «Бахчисарайском фонтане» Дарья Павленко теперь играет не польскую пленницу в гареме крымского хана, а ревнивую жену татарского владыки, эту пленницу закалывающую.

От белой голубицы – к ревнивой фурии. Такую трансформацию начальство предложило, или вы сами захотели попробовать новую роль?
Предложило начальство, и я была рада: моему нутру роль Заремы соответствует больше, чем роль Марии.

То есть вы предпочтете убить соперницу, а не стать невинной жертвой?
(Cначала хохочет, потом говорит совершенно серьезно.) Я готова бороться, скажем так.

С кем из педагогов вы готовили эту партию?
Я работала с Еленой Викторовной Евтеевой, как всегда. Мне кажется, она тоже думает, что Зарема мне ближе. Но прежде всего она продолжает верить в меня и считает, что я универсальна и могу танцевать все. Я сама так не считаю – но это очень помогает в работе.

Как проходили репетиции?
Я ужасно волновалась, так как партия сложна с точки зрения выносливости. Много материала, я смотрела записи других танцовщиц и видела, что в конце балерина всегда дохнет. Я боялась, что тоже буду дохнуть к финалу, и очень рада, что месяц назад, когда я впервые танцевала Зарему, со мной этого не случилось. А ведь спектакль по-настоящему большой, «четыре действия с прологом и эпилогом». Помните, как Раневская говорила: «Королевство маловато, разгуляться негде»? Так вот выяснилось: здесь – не маловато, этот размер по мне.

Мне кажется, что вы больше, чем другие балерины, интересуетесь какими-то новыми вещами, хореографией XXI века. А что интересного вы находите в «Бахчисарайском фонтане»?
Когда я пришла в театр, я очень не любила этот спектакль. Он казался скучным прежде всего с музыкальной точки зрения. Но теперь я, наверное, стала умнее и терпеливее и понимаю, что это достояние русского театра. Его не просто можно, но и нужно сохранять. Он идет в Мариинском театре с 1934 года – это раритет, и мы должны беречь его, как полотна в Русском музее.

С какими хореографами, не ставившими еще в Мариинском, вы хотели бы поработать? Допустим, вам предложили пригласить кого-то на постановку в театр – кто это будет?
Прежде всего – Уэйн Макгрегор. Его Chroma, поставленный в Английском королевском балете, – это ого-го что такое! В любом большом театре должен быть Иржи Килиан. Беда, что у нас профукан Форсайт. Бежар, конечно, «Болеро» – хотя я знаю, что с авторскими правами есть сумасшедшие сложности. И Кранко, его «Онегин» – зритель это любит, а мы ведь работаем для зрителя. Вообще, надо давать шанс молодым и не обязательно русским – я недавно была в Перми (танцевала там «Лебединое»), там главный хореограф Алексей Мирошниченко пригласил современных иностранных хореографов и выпустил программу под названием «Видеть музыку». Это прорыв для Перми, безусловно. Надо просто искать людей, которые умеют соединять движения.

Если ваша дочь захочет стать балериной, вы обрадуетесь или огорчитесь?
Мы обсуждали это с Сашей (Александр Сергеев, солист Мариинского театра. – Прим. Time Out) и решили, что препятствовать не будем. Она постоянно просит поставить записи спектаклей, в которых участвую я или Саша, и если, когда подрастет, захочет пойти в Вагановское – значит, пойдет. Но если в какой-то момент она скажет: мама, я устала, я больше не могу и не хочу – я буду рада.

«Бахчисарайский фонтан»
На сцене Мариинского театра, расписание смотрите здесь

Анна Гордеева

Карина

постоянный участник

Пост N: 1368
Зарегистрирован: 11.01.07
Рейтинг: 6

Отправлено: 09.09.11 19:07. Заголовок: источник Этой осен..

источник

Этой осенью Диана Вишнева представит свой новый проект — «Диалоги», где исполнит хореографию Марты Грэм, Джона Ноймайера и Пола Лайтфута. «Диалоги» окончательно подтвердят статус Вишневой как главной современной русской балерины

Богиня охоты

Я пришла в Мариинский театр на премьеру «Парка» Анжелена Прельжокажа — специально на Диану Вишневу, которая танцевала сольную партию. За месяц до того парижская опера показала каноническую версию «Парка» в Большом теат-ре. Блистательный, прозрачный, но холодноватый и отстраненный спектакль. Диана Вишнева взорвала его изнутри. Станцевала не по-французски, а по-русски — про страсть-борьбу-смерть. Когда в знаменитой мизансцене с бесконечным поцелуем партнер закружил ее по сцене, эффект гибельного восторга на краю бездны был таким сильным, что в зале раздались вскрики.

Я вспомнила, как впервые увидела восемнадцатилетнюю Диану в мариинском «Дон Кихоте». Шел 1995 год. Она стрелой вылетела на сцену, сверкая черными глазами, ослепляя улыбкой и так неистово взмахивая веером, что, казалось, он заменяет ей крылья. В зале зашелестели программками: «Кто эта девочка?» Но настоящие балетоманы уже знали кто. За год до «Дон Кихота» ученица Вагановского училища выиграла одну из главных балетных наград — Prix de Lausanne. Причем выиграла с миниатюрой «Монолог Кармен», которая длилась меньше двух минут. Посмотрите этот номер на YouTube, и вы увидите, что даже старая запись кажется наэлектризованной.

Ровно такие же разряды проносились сегодня над мариинским залом.

Жених Дианы и по совместительству ее агент Костя ведет меня за кулисы, где Диана, надев на босые ноги шерстяные красные валеночки, дает интервью тележурналистам. Она застенчиво жмет мне руку: «Спасибо, что приехали на премьеру». Рядом с ней сам хореограф Прельжокаж позирует с розой в руке — манерный, как юная девушка. Я спрашиваю его, что он может сказать про сегодняшнюю Диану. И получаю ответ, столь же претенциозный, как его позы: «Описать ее невозможно, как эту розу. Так же прекрасна и так же сложна».

На следующий день Диана Вишнева сидит в холле питерской «Астории» — маленькая, хрупкая, вся в черном — маленькое черное платье, маленький черный кардиган, маленькие черные ботинки без каблуков. Она очень устала — вчера премьера «Парка», ночью деловые встречи, сегодня визит к врачу и к своему любимому дизайнеру Татьяне Парфеновой, завтра снова в самолет. Машинально размешивает ложечкой черный чай, но не прикасается ни к печенью, ни к орешкам, ни к пирожным.
— На диете?
— Нет, что вы, у меня другая проблема, я не успеваю поесть. Утром полноценный завтрак есть не могу — перед репетицией нельзя. После репетиции — тоже особо не могу. Ем нормально только вечером — заезжаю к родителям и мама меня кормит. Дома я вообще не готовлю. Если у меня есть свободное время, то я же не буду его на это тратить, правда? Зато обожаю с детства творожные сырки. Если не съем сырок с утра, то потом днем думаю: «Блин, чего-то мне не хватает, сырок забыла съесть!»

В «Черного лебедя» ее приглашали на пробы, Диана толком даже не знает, на какую роль — приехать она не смогла, потому что гастролировала в Японии. «Я с первых кадров поняла, что надо забыть, что это про балет. Смотрела только на игру Натали Порт-ман. А все эти балетные истории — чушь, конечно. Зато какая попу-ляризация балета в мире! Как сейчас билеты улетают, вы не представляете».

Она хохочет, смешно морща нос, а я думаю, что Вишнева всегда была символом легкого и счастливого таланта. И вот она сидит передо мной и говорит про усталость, больные ноги, каторжный труд. И по-детски называет ноги — ножками, пальцы — пальчиками, прыжки — прыжочками. И это не имеет никакого отношения к инфантильности. Только почтительная нежность к драгоценным и хрупким инструментам своего искусства.

Она трудоголик и еще маленькой девочкой из мрачного питерского рабочего района под названием «Веселый поселок» говорила маме, что хочет быть героем соцтруда. Ей предстоял и вправду геройский труд — маленькую Диану дважды не брали в Вагановское — данные не подходящие, что-то не так гнется, не туда тянется...
— Я в школе доводила своих педагогов. Света нет, отопления нет, нога болит — все равно хочу работать. У меня на ахиллах было три надрыва, потому что нельзя ребенку так тренироваться. Но я днем ездила к какому-то сумасшедшему врачу, который мне руками убирал эти узлы, а вечером снова шла репетировать.

Все мариинские балеты маленькая Вишнева смотрела с третьего яруса — «там все ступеньки были мои». Первого «Дон Кихота» увидела в одиннадцать лет и навзрыд плакала на своем третьем ярусе, потому что думала, что никогда в жизни не сможет так танцевать. Но прошло восемь лет — и ей, еще ученице, предложили партию Китри.
— И веер в «Дон Кихоте» я сама придумала! Мой педагог Людмила Ковалева мне говорила: «Это невозможно, тебя как парашютом будет относить». Но я это сделала!

В Петербурге Диана предпочитает одеваться построже — и почти всегда в черное. Любит Jil Sander — за безупречную форму. Если хочет немного похулиганить — надевает Miu Miu и Anna Sui. Всегда интере-суется новыми дизайнерскими именами: «Я, как в театре, люблю менять образы». Каб-луки сейчас почти не носит — хочет, чтобы «ножки отдыхали». К тому же в Нью-Йорке «если идешь на каблуках, все на тебя оглядываются, как на ненормальную. А на открытие сезона я всегда надеваю платье от Парфеновой и всегда всех поражаю».

Диане повезло — она пришла в театр в момент смены поколений. В другие времена ей пришлось бы ждать годами. Но новый энергичный балетный худ-рук Махар Вазиев сделал ставку на молодых.

Мы тогда, как на работу, ходили то на Ульяну Лопаткину, то на Диану Вишневу. У первой — трагическая отстраненность. У второй — ртутная энергетика. Тогда они казались полярными балеринами, лирической и характерной, Сильфидой и Кармен. Диане долго пришлось этот стереотип ломать, доказывая, что она может танцевать диаметрально разные партии и что она, как говорят в Италии, «балерина абсолюта» — та, которая может всё. Когда несколько лет назад Вишневу позвали приглашенной звездой в Большой, ведущие балерины театра пришли с протестом в директорский кабинет — в театральных кругах этот эпизод окрестили «вишневым чаепитием». Слишком на многое Диана с ее блестящей техникой, фантастической работоспособностью и актерским даром могла претендовать.

Солисткой Вишневу сделали всего через год после прихода в Мариинский театр, а в парт-неры ей достался лучший премьер Фарух Рузиматов. Я помню их вместе — и в «Дон Кихоте», и в «Кармен» Ролана Пети. Казалось, на сцене высекаются искры — от столкновения бурных темпераментов и смешения горячих кровей -(Диана наполовину татарка). Пожар был неизбежен — и он случился.
— Фарух стал моей первой любовью. Он сложный человек, все время был недоволен — и собой, и мной. Но были минуты такого счастья, что ради них стоило все терпеть. Когда мы с ним танцевали «Кармен», это было что-то невероятное. Как будто что-то посылалось нам сверху. Он был старше меня на тринадцать лет, но на сцене мы были равны, он меня и в жизни воспринимал равной. А я была совершенным ребенком. И сценическая жизнь так перепуталась с личной, что были моменты, когда я думала: «Господи, только бы живой остаться!» Мы расставались, снова сходились — это была страсть, которая могла закончиться только трагически. И тогда я решила, что мне надо уехать на Запад.

На Западе зрители влюбились в Диану мгновенно и страстно, как Хосе в Кармен. «В Японии очереди выстраиваются, чтобы только к тебе подойти. Они целую ночь могут ждать. Они так благодарны, что ты дала им пережить сильную эмоцию». А американский Vogue на- писал: «Диана Вишнева — это красота в движении». Эти слова дали название спектаклю Beauty in Motion, который спродюсировал для нее Сергей Данилян.

Запад означал не только смену партнера и страны. -Запад был другой школой, другим репертуаром, другой рабочей этикой. Всем тем, чему на улице Зодчего Росси не учили — как все вагановские выпускницы, Диана не умела использовать свое идеально тренированное тело вне классической лексики.
— В школе я впервые на видео увидела Сильви Гиллем. Меня потрясла эта невероятная физика: «Боже, чем мы здесь занимаемся! Ничего не знаем, ничего не видим, ничего не понимаем!» Надо по-другому работать ногами, по-другому тянуться. Меня сам путь ее поразил — уйти из «Гранд-опера», чтобы танцевать современную хореографию, балеты, сделанные специально на нее...

Известна история с хореографом Уильямом Форсайтом, который снял Диану с роли — за неявку на мариинскую репетицию. Она уверяет, что произошло просто недопонимание, но все равно это стало для нее уроком — никакой звездный статус не оправдывает капризов.
— Ты должна забыть про свою корону. Это трудно, потому что ты вроде звезда, а тебе надо превратиться в пластилин в руках хореографа. Ничто не дает такого адреналина, как работа с хореографом.

Зачем ей, живущей от спектакля до спектакля и от самолета до самолета, ей, у которой все время мучительно, как у Русалочки, болят ножки, этот дополнительный адреналин?
— Балерина все равно запомнится теми работами, которые специально на нее поставлены. Джульетта — Уланова, Плисецкая — Анна Каренина и Кармен. Под балерину должен делаться репертуар, сейчас об этом никто не думает, а время уходит. И я во что бы то ни стало должна этого добиваться. Поэтому я и создала свой фонд — театр не будет искать под меня балетмейстеров, я сама должна все организовать.

Ратманский поставил на нее прокофьевскую «Золушку» в Мариинке — но она была там не единственной солисткой. Когда попросила его о персональном спектакле, он задумчиво ответил: «Ну вы ведь и стенку сможете сыграть...» И предложил ей «Лунного Пьеро» Шёнберга, вручив диск с музыкой.
— Я даже пяти минут не могла выдержать. Подумала: «Ну, я, наверное, некультурный человек». А потом поняла, что раз он меня в этой музыке видит, то надо ему довериться. И все получилось.

Она рассказывает про работу с канадским хореографом Локом, про продолжение проекта «Красота в движении», про то, как важно показать в России Марту Грэм и устроить в Петербурге балетный фестиваль. И про съемки в фильме Хамдамова «Бриллианты», и про несостоявшиеся пробы к «Черному лебедю». И снова, и снова — о том, как важно все успеть и как мало ей отпущено времени.
— Вы даже не думаете про ребенка?
— Все время думаю. Но говорю себе: надо еще дотянуть немножко. Если я рожу, то возможности тела будут уже ограничены и классику не смогу идеально танцевать. Классика требует абсолютизма.

Очевидно, что семейная жизнь при подобном абсолютистском режиме, когда все человеческие радости положены к «ножкам», не может быть простой. Хотя ей, похоже, наконец повезло. Со своим женихом Костей (он сделал ей предложение 23 июня, сразу после ее бенефиса в Мариинке) Диана познакомилась на Олимпиаде в Пекине, где была почетным гостем и куда приехала с приятелем-хореографом и огромным чемоданом платьев.
— Каждый вечер мы наряжались и эпатировали людей. Костя меня увидел и спрашивает: «Кто это, что это?» Ему гово-рят: «Это же самая знаменитая балери-на!» А он занимался хоккейным менедж-ментом и на балете даже ни разу в жизни не был. Набрался смелости только в свой день рождения, который там праздновал. Выпил бокал вина и решился попросить телефон.
— И у вас сразу начался роман?
— Сразу со мной не бывает. Сразу я ему сказала: «Кос-тя, я знаю, чем это закончится. Не получается у меня личная жизнь, видимо, я просто должна своим делом заниматься». Но он был настолько чуток, что мы как-то легко все это преодолели. Я вспоминаю свои прошлые страдания с мужчинами — я их любила, они меня еще больше любили, но не получалось ничего! Такой стресс, такой труд, такой тяжелый график, такая жуткая усталость... -Необходимо быть одной, сосредотачиваться, расслабляться, думать... Все посвящено спектаклю, и твой партнер должен этим жить. Костя так и живет, хотя я его ни о чем не просила, условий не ставила. Просто делает для меня все самые простые и все самые важные вещи.

На протяжении нашего двухчасового интервью Костя сидел в дальнем углу лобби «Астории» и терпеливо ждал. И подошел к нам, только когда Диана подала ему знак — с таким счастливым и нежным лицом, что я подумала, как здорово, что ей хотя бы дома ни с кем не надо сражаться и никому ничего не надо доказывать. На сцене она всегда играет борьбу. Борьбу страстей, борьбу с мужчиной, борьбу — как в «Лабиринте» Марты Грэм — с собственными инстинктами. Я говорю ей об этом. Диана в ответ пожимает плечами: «На самом деле я всегда борюсь только сама с собой».

Фото: Patrick Demarchelier. Стиль: Ekaterina Mukhina.
Прически: Teddy Charles/Art + Commerce. Макияж: Fulvia Farolfi for Chanel/Bryan Bantry. Маникюр: Megumi Yamamoto for Nars Cosmetics/Susan Price. Ассистенты фотографа: Margaret Gibbons, Rob Massman, Brendan Burke. Ассистенты стилиста: Debbie Lerner, Kasey Noziska. Продюсер: Елена Серова.

amarilllys

Пост N: 174
Зарегистрирован: 18.03.07
Рейтинг: 0

Отправлено: 10.09.11 01:32. Заголовок: ох, уж этот костя! м..

ох, уж этот костя! мне он напоминает человека, положившего голову в пасть льву, причем лев не цирковой-дрессированный, а дикий.

amarilllys

Пост N: 179
Зарегистрирован: 18.03.07
Рейтинг: 0

Отправлено: 25.01.12 13:44. Заголовок: интервью гаевского о..

интервью гаевского о бт
http://lenta.ru/articles/2012/01/25/gaevskiy/

Карина

постоянный участник

Пост N: 1381
Зарегистрирован: 11.01.07
Рейтинг: 6

Отправлено: 13.02.12 23:03. Заголовок: источник Фарух Рузи..

источник

Фарух Рузиматов: «Хочу танцевать лучше самого себя»

11 февраля 2012

17 февраля в БКЗ «Октябрьский» состоится гала-концерт артистов балета «Звезды двух столиц». На одной сцене встретятся мировые звезды балета и ведущие солисты Мариинского, Михайловского театров, Большого и Музыкального театра имени Станиславского и Немировича-Данченко. Наш корреспондент встретился со звездой этого проекта выдающимся танцовщиком Фарухом Рузиматовым.

– Фарух Садуллаевич, вы танцевали на лучших балетных сценах мира… А в БКЗ «Октябрьский» давно выходили на сцену?

– Уже лет двадцать назад! На мой взгляд, большая проблема Петербурга – отсутствие нормальной концертной площадки именно для балетных вечеров, концертов. Так что для меня предстоящий концерт своего рода премьера, и, конечно, я буду волноваться. Наш вечер в БКЗ направлен на популяризацию классического балета. Сюда попасть все-таки проще, чем в Мариинский или Михайловский театр, да и цены вполне демократичные. Продюсер Ирина Белякова и ее Театральный центр на Коломенской задумали проект интересный, яркий. Собрали действительно звездный состав. Каждый представит свой лучший номер, я буду танцевать «Болеро» на музыку Равеля в хореографии Николая Андросова.

– Название «Звезды двух столиц» не намек на конкуренцию танцовщиков из Питера и Москвы? Ведь совсем недавно на Первом канале было показано танцевальное шоу «Болеро», что было построено на состязании артистов двух столиц, и вы, Фарух, возглавляли питерскую сборную…

– Такой проект, как «Болеро», изначально заинтересован в интриге, поэтому и был добавлен состязательный момент. Нынешний же гала-концерт – совсем другая история. Знаете, я не хочу танцевать лучше кого-то, я хочу танцевать лучше самого себя!

Балет – это не спорт. Мир балета довольно замкнут, и здесь все друг друга знают, знают, что ты можешь и чего ты стоишь в творческом плане. Балетный язык – международный. Многие танцовщики начинают в Петербурге, потом уезжают в Москву, бывают и другие примеры, как в истории с Натальей Осиповой и Иваном Васильевым, которые недавно перешли из Большого в Михайловский театр.

– Вам больше нравится выступать в Москве или в родном Петербурге?

– Я очень давно не выступал в Москве да и в Питере нынче выхожу на сцену два-три раза за сезон. В прошлом году прошел мой бенефис на сцене Мюзик-холла, и это был прекрасный вечер. Но моя танцевальная география сейчас больше распространяется на страны Запада. Меня часто спрашивают: где самая лучшая публика? Для меня – там, где я хорошо танцую. Я всегда считал, что если тебя не принимает публика, то это вопрос к тебе самому, а не к публике. Я часто выступаю в Японии, и там даже на мои не очень удачные танцы смотрят сквозь пальцы. Для японцев очень важно актерское мастерство, артистизм, а техника стоит на втором месте.

– Нынче на ТВ крайне редко увидишь классический балет… Как изменить эту ситуацию?

– Балет по телевизору я никогда в жизни не смотрел и смотреть не собираюсь. Балет – это живое общение. Мне кажется, балет не надо раскручивать! Он родился как элитарное искусство, таким, наверное, и останется. Хотя, надо отдать должное, в советские времена балет был поднят властями на огромную высоту. И Большой, и Кировский театры – эти два гранда держатся, по сути, с тех времен. Но масштабность и широкий охват балету не присущи. На «Лебединое озеро» не поспешит постоянный посетитель кинотеатров с поп-корном. Нужна определенная подготовка, воспитание с детства.

– Что происходит сейчас в Фондом Фаруха Рузиматова, который был создан в середине нулевых под лозунгом «За возрождение танцевального искусства»?

– Фонд закрыт, больше не существует. У меня не хватало времени постоянно принимать участие к проектах фонда, и он плавно почил в бозе. Меня это не сильно расстроило, потому что работы и интересных проектов меньше не стало.

– А как же памятник Мариусу Петипа в Петербурге, за который так ратовал ваш фонд?

– Это непростое дело. Решение должно приниматься не мной, не фондом, а городскими властями и общественностью. Когда уже власть имущие созреют до мысли, что в Петербурге, где творил Петипа, родоначальник русского балета, необходим памятник гениальному хореографу. Наверное, должен найтись энергичный и влиятельный человек, который сможет пробить эту идею. Пока такого человека я не знаю.

– В чем выражается ваша работа в качестве советника генерального директора Михайловского театра по художественным вопросам? Вы ведь раньше были худруком балета Михайловского и, говорят, ушли с конфликтом…

– Неправда. Мы нормально общаемся с Владимиром Абрамовичем Кехманом, никаких особых трений у нас нет, да и раньше не было. Я ушел, чтобы иметь возможность больше заниматься своим творчеством. Гендиректор Михайловского по-прежнему интересуется моей точкой зрения по многим художественным вопросам. Это свободное, дружеское общение. Нет никакого отчета, я абсолютно независимый человек, не числюсь ни в какой организации, надо мной нет ни директоров, ни администраторов.

– А «Лауренсию» с Натальей Осиповой и Иваном Васильевым в Михайловском вы уже видели?

– Пока еще не видел воочию. Из тех отрывков, что были в YouTube, можно сделать вывод: это действительно здорово. Молодость, техника, артистизм – все это присутствует в полной мере. Конечно, появление в нашем театре таких звезд поднимет уровень всей труппы, потянет за собой…

– Что вы скажете о проблеме службы в армии выпускников балетных школ?

– Это безобразие! Академия выпускает все меньше и меньше артистов балета мужского пола. И после восьми лет учебы забирать их в армию – это нонсенс, на мой взгляд, это вообще преступление. В рамках всей страны выпускается от силы человек шестьдесят артистов балета, везде их страшный дефицит. Если так будет продолжаться, наша профессия просто вымрет. Лет 25 назад был конкурс ребят в Вагановское училище, а сейчас, когда приводят мальчика, это большое чудо…

– Как танцовщика ваше имя прежде всего связывают с Мариинкой, но в последние годы вы сотрудничаете именно с Михайловским театром…

– Мариинский театр всегда был для меня родным, в нем я проработал четверть века. Но времена меняются. С Михайловским театром я начал сотрудничать еще в начале 90-х. Сейчас с Мариинским театром у меня нет никаких проектов, от них я не получал никаких приглашений.

– Звание «народный артист России» вам было присвоено только в 2000 году, уже в зрелом возрасте по меркам звезд балета… Вас это не обижало?

– Нисколько. Я всегда считал и считаю, что любые звания – это абсолютная условность. Да и в последнее время «народных артистов» стали раздавать налево-направо. Раньше это звание получали те, кого действительно знали все. Я бы такое звание вообще не применял к артистам балета. Плисецкая, Нуриев… Да и не было у Нуриева звания «народный артист». Понимаете, есть хороший артист балета и есть не очень хороший.

– Согласны ли вы с Борисом Эйфманом, который говорит, что в области балета мы уже не впереди планеты всей?

– Согласен. Но ситуация может измениться к лучшему только в том случае, если появится большая, продуманная государственная программа поддержки и развития балета. Этим сейчас никто не занимаемся. Мы питаемся тем, что было сделано в советские времена. Но корабль, который построили еще тогда, плывет по инерции, и ничего нового, кроме ремонта театров, не происходит.

– Поделитесь своими творческими планами?

– Нет у меня особых планов. Если меня куда-то приглашают, я еду танцевать. Творчество – оно у молодых, а я так, потихонечку выхожу на сцену, что-то делаю. Может быть, к лету сделаю творческий вечер на петербургской сцене.

// Беседовал Михаил Антонов. Фото Интерпресс

Карина

постоянный участник

Пост N: 1382
Зарегистрирован: 11.01.07
Рейтинг: 6

Отправлено: 19.02.12 23:39. Заголовок: источник Русская шк..

источник

Русская школа была и остаётся одной из лучших в мире - главный балетмейстер Ла Скала Махар ВАЗИЕВ

Легендарный Ла Скала стал первым зарубежным гастролёром на обновлённой исторической сцене Большого, показав два балета — «Эксельсиор» и «Сон в летнюю ночь». То, какими увидела эти спектакли российская публика, во многом заслуга Махара Вазиева, экс-худрука балета Мариинки, который уже три года возглавляет балетную труппу великого миланского театра. В эксклюзивном интервью «Эхо» мэтр рассказал о своей работе и жизни в Италии.

— Махар Хасанович, с какими трудностями вам пришлось столкнуться в Ла Скала?

— Я родился в Осетии, вырос в России, учился в Санкт-Петербурге, всю жизнь проработал в Мариинском театре — всё это, конечно, накладывает определённый отпечаток. Тем более что в Италии я столкнулся с более жёсткой системой художественной реализации балетных постановок, чем это принято в России. Я не могу сказать, хорошо это или плохо, а просто констатирую факт.

Поначалу для меня там всё было ново. Нужно было понять, чего от тебя хотят. На это ушло не так много времени. Важно другое — ты не знаешь, чего тебе ждать от этих людей. Проблемы возникают не столько из-за разности систем, сколько из-за разности менталитетов. Если с этим разберётесь, тогда у вас что-то получится сделать. Ведь даже если вы занимаете высокий пост, не всё от вас зависит. А балет — это вообще командная работа. Поэтому задача руководителя создать такую команду, которая бы наиболее ярко воплощала твои проекты и идеи. У меня в Ла Скала было много разных моментов — интересных, приятных, сложных. Это такой замечательный опыт, я здесь многому научился и многое для себя открыл.

— Является ли языковой барьер препятствием для взаимопонимания артистов балета?

— Если иностранец приходит работать в балетную компанию, то ему, конечно, лучше побыстрее выучить язык этой страны. В противном случае всегда будут проблемы недопонимания. Лично у меня не было другого выхода, как засесть за итальянский. Сейчас я уже говорю вполне сносно.

— Достаточно ли комфортно вам в Ла Скала?

— Комфортно я себя чувствую, когда вижу результат своей работы на сцене. Вообще я никогда не предполагал, что уеду из России. Мне было хорошо в Мариинском театре. Я не хотел уезжать. Но получилось так, что, когда я принял решение уйти, мне тут же позвонили из Ла Скала.

— И это было предложение, от которого нельзя было отказаться?

— Отказаться можно от всего. Итальянцы предложили мне просто приехать и осмотреться. Мои друзья по всему миру, узнав, что идут такие переговоры, меня предостерегали: «Куда ты суёшься? Там же невозможно работать!» После таких отзывов мне, наоборот, захотелось попробовать и на себе испытать, насколько справедливы эти утверждения.

Мариинский театр — великий театр. Маэстро Гергиева в Италии очень любят и принимают потрясающе. И я всегда знал, что ничего лучше Мариинки нет. Поэтому, буду честен, у меня не было желания ринуться в Ла Скала. И решение я принял далеко не сразу. После Мариинского балета очень сложно работать в других компаниях. Вот вам пример. Средний возраст танцовщиков в Мариинке — 25 лет, а здесь — 35. И не надо забывать об особенностях Италии, где очень сильны профсоюзы, которые не позволяют никого увольнять. Для меня это было как шоковая терапия.

Сначала нам было трудно друг друга понять, но, когда мы прошли через все препятствия и сложности и компания уверилась в том, что я хочу сделать и как, всё изменилось. И сейчас я очень доволен труппой. Если западные артисты вам поверили, они в лепёшку разобьются, но сделают то, что вы от них просите.

— А в чём вы видите главную свою задачу?

— Нас оценивают по тому, что мы показываем на сцене, поэтому нужно создавать условия для достижения высочайшего результата, иначе это никого не будет интересовать. В чём, собственно, заключается главное дело руководителя балета? Помогать танцовщикам! Ведь все проекты, которые мы выносим на суд публики, реализуются усилиями актёров. Театр интересен тогда, когда в нём есть звёзды, есть потрясающие профессионалы.

— Вы часто приглашаете в Ла Скала российских артистов?

— Я приглашаю танцовщиков, которые сегодня являются наиболее яркими и признанными на мировой сцене. И в России таких, уверяю вас, немало. Например, Светлана Захарова. Она — прима Большого и одновременно этуаль Ла Скала.

— Русская балетная школа всегда считалась лучшей в мире. Это первенство сохранилось?

— Могу сказать совершенно искренне, и это не псевдопатриотизм, — русская школа была и остаётся одной из лучших в мире. И у нас нет права ронять столь высоко поднятую планку, имея такую богатую историю, традиции и методику обучения. Другое дело, что времена изменились, и теперь получилось так, что многие русские педагоги разъехались работать по всему миру. Хорошо это или плохо, я не знаю, могу лишь констатировать факты.

Я вообще считаю, что для развития искусства русская система потрясающая, потому что при всех своих плюсах и минусах культивирует в людях преданность делу. Сложно достигать блестящих результатов, если относиться к сцене просто как к работе и не более того. А ведь западная система склонна именно к такому рациональному подходу. Европейские танцовщики предпочитают не идти на самопожертвование. И это правильно с бытовой точки зрения. Но с точки зрения искусства такая позиция во многом ущербна.

— Каким главным качеством должен обладать танцовщик?

— Талантом. Если человек талантлив, этим надо дорожить. Если при этом он подонок, жаль, но в нём есть ценность — его талант. Жуткую вещь вам говорю. Но зритель приходит смотреть не на подлеца или светлую личность, а на артиста, который своим талантом танцовщика может вызвать катарсис — мощное переживание, очищающее душу.

— Вы были солистом Мариинки, много танцевали ведущие партии. Сейчас по сцене не тоскуете?

— Вовсе нет. Я, наверное, вас удивлю, но я уже даже перезабыл, что же именно когда-то танцевал. Сейчас мне интересней заниматься молодыми, помогать им себя реализовывать. Сегодняшняя молодёжь гораздо способнее, чем моё поколение. И когда видишь перед собой талант, о себе уже не думаешь. У меня был момент славы на сцене, потом моя жизнь изменилась, и сейчас мне интересно то, чем я занимаюсь. История знает примеры, когда танцовщики заканчивали сценическую карьеру, переходя в балетмейстеры, но то, что они потом ставили, это — за гранью добра и зла. Как сказал один великий хореограф: такие примеры — часть позора нашей профессии. Для себя я решил, что буду заниматься компанией, людьми, какими-то организационными вопросами, а не собой.

— Чему итальянская балетная система могла бы поучиться у русской и наоборот?

— Прежде всего — отношению к педагогам. Зритель даже не подозревает, какой каторжный труд педагогов стоит за каждым триумфом труппы. А ведь в этом большая заслуга репетиторов, хореографов. В Италии труд педагога ценится гораздо выше, чем в России. Я говорю в первую очередь о Мариинке и Большом. В российской театральной жизни есть такой неприятный феномен, как неуважение к педагогам. Это порождает другой феномен — педагоги в театрах становятся зависимыми от артистов. Не хочу обобщать, но я часто наблюдал такое негативное отношение и всегда старался с ним бороться. Ужасно видеть, как порой несправедливо обходятся с замечательными, яркими педагогами. Я бы в обязательном порядке привозил наших зарвавшихся танцовщиков в Италию на стажировку, чтобы они в здешних театрах поучились, как нужно ценить труд педагога. В этом смысле я благодарен Италии и Ла Скала за опыт.

Вера Щербакова (ИТАР—ТАСС, Милан - Рим)

© ИТАР-ТАСС
© Эхо планеты

Карина

постоянный участник

Пост N: 1383
Зарегистрирован: 11.01.07
Рейтинг: 6

Отправлено: 19.02.12 23:44. Заголовок: источник УЛЬЯНА ЛОП..

источник

УЛЬЯНА ЛОПАТКИНА: "ГЛАВНОЕ В БАЛЕТЕ - ТРУД И ТЕРПЕНИЕ!.."

Вчера в Большом зале краевой филармонии состоялся грандиозный концерт "Чайковский Гала" с участием великой танцовщицы современности, примы-балерины Мариинского театра, народной артистки России Ульяны Лопаткиной и других звёзд русского балета.

Этот уникальный проект был реализован при поддержке губернатора Красноярского края и IХ Красноярского экономического форума. В программе концерта были показаны фрагменты из знаменитых балетов Чайковского "Лебединое озеро", "Щелкунчик", "Спящая красавица" и других спектаклей, поставленных Петипа, Баланчиным, Григоровичем и другими прославленными хореографами.

В большинстве номеров этого концерта блистала суперзвезда мирового балета Ульяна Лопаткина, лауреат Государственной премии РФ, Национальной театральной премии "Золотая маска", Международной премии "Божественная", обладательница многих других наград. В её танце гармонично сочетаются безупречная техника и присущее только ей изящество и экспрессия. Как писала газета "Телеграф", "каждый дюйм её невероятно гибкого тела создаёт безукоризненную форму, ей свойственны абсолютная точность, инстинктивное достоинство и музыкальность". И всеми этими качествами знаменитой балерины смогли насладиться красноярцы на вчерашнем концерте.

Накануне концерта Ульяна Лопаткина, едва отдохнувшая после прилёта, встретилась с журналистами и рассказала о своих музыкальных пристрастиях, о нелёгкой профессии балерины. Её собственная карьера складывалась негладко, и добиться успеха ей помогли трудолюбие и воля. В 1991 году она была принята в труппу Мариинского театра в Санкт-Петербурге, в 1995-м назначена примой-балериной, но вскоре из-за травмы была вынуждена на несколько лет покинуть сцену. В феврале 2003 года Лопаткина решилась на операцию, после которой смогла вернуться в профессию и добиться триумфального успеха.

Отвечая на вопросы журналистов, Ульяна Лопаткина сообщила, что в нашем городе она впервые, а программу гала-концерта охарактеризовала как преимущественно классическую. Эта программа уже была показана в разных городах России и за рубежом - в Азии и Европе.

На мой вопрос, не пробовала ли она танцевать современный модернистский балет, Ульяна Лопаткина ответила:

- Нет, я танцую только классику. Хотя есть, конечно, и другая хореография. Но классика безупречна в своей красоте, это стиль выдержанный, зарекомендовавший себя в течение долгого времени. Впрочем, я не исключаю, что у меня могут появиться и номера в другом стиле.

- Что Вы могли бы посоветовать юношам и девушкам, мечтающим посвятить свою жизнь балету?

- Людям, которые влюблены в балет и хотят заниматься этим профессионально, надо быть готовыми к долгому, каждодневному труду. Не нужно ждать быстрых результатов, главное - труд и терпение.

- Кого из великих танцоров Вы считаете своими кумирами?

- Могу назвать многих из тех, кто танцует сейчас, а также тех легендарных танцоров, кто составляет славу нашего прошлого. Это Михаил Барышников, Наталья Макарова, Екатерина Максимова, Владимир Васильев, Александр Годунов, Галина Мезенцева, Алла Осипенко... И такие легенды, как Анна Павлова, Галина Уланова, Майя Плисецкая. Всё это наше легендарное наследие, историческое достояние, наша гордость.

- А можно ли сегодня повторить слова Высоцкого, что "в области балета мы впереди планеты всей"? Или ситуация изменилась?

- Думаю, эти слова не совсем верны. Дело в том, что когда не видишь общей картины, то легко обманываться... Но я могу сказать, что русский балет силён, он, как и прежде, остаётся на первых позициях в мире. Другое дело, что искусству балета должно уделяться больше внимания со стороны государства и меценатов. Как и любое искусство, балет требует поддержки, его развитие невозможно без финансовой помощи. Чтобы не питаться только легендарным прошлым, чтобы наше настоящее не было похоже на исторический музей, чтобы расти и идти вперёд - нужны помощь, поддержка и любовь со стороны людей, которые понимают и ценят русскую культуру. А чтобы быть "впереди планеты всей", надо, наверное, в космос улететь! (Улыбается).

- О чём Вы мечтаете?

- Реализовать себя до конца жизни. Судьба балерины коротка, и поэтому надо найти себя в жизни и дальше, вне сценического искусства.

Эдуард РУСАКОВ.
На фото: народная артистка России Ульяна Лопаткина.
Фото Альфира ФАХРАЗИЕВА.

Карина

постоянный участник

Пост N: 1384
Зарегистрирован: 11.01.07
Рейтинг: 6

Отправлено: 19.02.12 23:46. Заголовок: источник Суровая пр..

источник

Суровая профессия
Диана Вишнева: "Я никогда не пребывала в эйфории от самой себя"

2012-02-17 / Юлия Виноградова

Сегодня в Большом театре – балет «Утраченные иллюзии» на музыку Леонида Десятникова, главную роль в котором исполняет Дина Вишнева. График выступлений примы-балерины Мариинского театра впечатляет – от Санкт-Петербурга до Нью-Йорка, от Амстердама до Токио. В перерывах между репетициями к спектаклю в Большом Диана ВИШНЕВА выкроила время и рассказала ответственному редактору «НГ-антракта» Юлии ВИНОГРАДОВОЙ о моде на балет, Пине Бауш и кинематографе.

– Диана, вы сегодня танцуете на сцене Большого театра. Несколько лет назад вас приглашали в Большой, но получилась неприятная ситуация, когда балерины театра фактически воспротивились вашему приходу…

– …но это не помешало мне приезжать и выступать. Просто помнят только эту историю, а то, что я продолжила сотрудничество с театром, как-то забыли. Да, это было неожиданно, но на мои отношения с Большим не повлияло. Такая же история произошла, кстати, с Натальей Макаровой, когда она осталась на Западе и балерины Royal Ballet в Лондоне также пошли к директору. В обоих случаях проигрывали балерины трупп, ведь они признавали свою слабость.

– И вашу силу, наверное. А такое понятие, как «звездная болезнь», вам знакомо?

– Меня с детства, когда я стала лучшей в школе, пугали ею. Но у меня была всегда высокая планка, к которой я стремилась, и мой педагог показывал мне больше моих минусов, чем плюсов, поэтому я никогда не пребывала в эйфории от самой себя. Наоборот, даже хотелось, чтобы критики к самой себе было меньше, потому что она также мешает. Надо знать свои плюсы, так же как и минусы, чтобы быть уверенной.

– А были ли такие ситуации, когда казалось, что ничего не получается и лучше вовсе бросить балет?

– Это постоянно происходит, потому что это работа физическая и эмоциональная, а артисты – тонко чувствующие люди. К тому же жизнь – это не только балет, неудачи бывают не только в профессиональном плане, и тогда балет встает поперек. Были и срывы, и нагрузки сумасшедшие. У меня никогда не было такого, чтобы я могла сказать – все, я сделала премьеру, а теперь могу вздохнуть. На следующий день начинаются новая гонка, новая цель, новый проект.

– Какими качествами, на ваш взгляд, должна обладать балерина помимо таланта, вернее, чтобы раскрыть свой талант?

– Прежде всего, конечно, должны быть характер, сила воли, огромное желание чего-то достичь, трудолюбие. И понимание того, что это очень долгий путь, который ты проходишь и набираешь буквально по крупицам. Если ты что-то пропустишь, то твои крупицы, как песок, высыпятся обратно и, чтобы их снова набрать, потребуется столько же лет. Балерина должна расти и развиваться годами.

– В театре и в жизни вы разная?

– В театре я очень требовательна как к себе, так и к другим. Я не позволяю на репетиции просто так прийти, шаляй-валяй. Нет, всякий раз это серьезная работа, понимание каждого жеста. Ты сразу в глазах танцовщика видишь, готов он или нет. И если он не готов, то приходится быть жесткой.

Но об этом все знают, и, идя ко мне на репетицию, партнеры, как правило, готовы и собранны. А в жизни (смеется)… Конечно же, иногда мне хочется быть слабой, это естественное желание любой женщины.

– Большая часть вашей жизни – это все-таки балет. А есть какие-то маленькие радости за пределами театра, на которые вы всегда стараетесь находить время, каким бы напряженным ни был график?

– Наверное, фильмы, кинематограф. Если есть еще чуть-чуть времени, то драматические театры. Я люблю Ларса фон Триера, Альмодовара, Вонг Кар Вая, несколько дней назад посмотрела новый фильм Сокурова, люблю «Другое кино», не блокбастеры. И, конечно, книги.

– Вы ведь и сами недавно снялись в кино – у Рустама Хамдамова в картине «Бриллианты».

– Мне повезло, что удалось поработать с таким гениальным режиссером. Это было неожиданно и нетрудно. Я сразу сказала: «Рустам, я никогда этого не делала, может быть, я не смогу». Но он ответил, что абсолютно уверен и что я получу огромное удовольствие. Так оно и было. Эти пять-шесть дней съемок останутся в моей памяти на всю жизнь, так же как и общение с Рустамом.

– Фильм «Черный лебедь» показал зрителю мир балета страстным, жестким. Да и среди публики ходит немало страшных легенд о том, как балерины, например, подсыпают друг другу в пуанты битое стекло. Насколько это все имеет отношение к реальной балетной жизни?

– Что-то, конечно, существует, просто так не будут говорить, но со мной такого не происходило, для меня это все преувеличено. Другое дело, что есть конкуренция, соперничество и интриги, но это есть в каждом театре. Что же касается жесткости, то я могу сказать, что это суровая профессия и даже неблагодарная. Потому что человек может всю жизнь ей посвятить, все силы отдать, физические и душевные, и не получить никакого результата, никакой отдачи. Это ломает судьбы.

– Помимо кино вы снимались для журнала Voque.

– Да, это было интересно, но, знаете, всегда немного тушуешься перед той или иной личностью и не сразу решаешься предложить что-то свое. Когда перед тобой такой легендарный фотограф, как Патрик Демаршелье, то хочется полностью исполнить его идеи. Сейчас мне кажется, что мы могли бы больше сделать в эти отпущенные два-три часа. Мне интересна внутренняя жизнь, нравится вживаться в образ, проходить все ступени, чтобы чего-то достичь, понять себя.

– Вас называют самой востребованной на Западе российской балериной.

– Мне это очень приятно, однако нужно понимать, что поддерживать это на протяжении всей карьеры не так просто. Но мне нравится выступать на разных сценах, это открывает тебе твое мировоззрение и широту взглядов, профессионально ты становишься гораздо интереснее зрителям. Я танцую и с русскими, и с западными компаниями. И мир современного балета и танца для меня всегда был интересен. Я сотрудничала с современными труппами – с Нидерландским театром танца, с компанией Эдварда Лока, с Пиной Бауш.

– С какими хореографами понравилось работать, а с какими, может быть, наоборот, было некомфортно?

– Если хореограф – такая личность, как Ноймайер, Форсайт, Лок, Бежар, – невозможно, чтобы было неинтересно. Это разные миры, от них можно получить разное понимание, раскрытие себя. Я очень рада, успела поработать с Пиной Бауш, это был замечательный опыт побыть в ее компании, в ее мире, отличающемся и от классического, и от современного балета. Сейчас рассеивается тот миф, что русские танцовщики не могут танцевать современную хореографию, модерн. Просто у нас не было возможностей и хореографов было мало – Голейзовский, Григорович, Якобсон, но они даже были запрещенными. Сейчас западные хореографы едут и с удовольствием работают с нашими танцовщиками.

– Вы выступаете на разных сценах, есть ли какие-то самые любимые?

– Я люблю Нью-Йорк, сцену Метрополитен-оперы. И не потому, что она такая известная и что все, что происходит в Нью-Йорке, узнает сразу весь мир, а из-за того, как я могу открыться на этой сцене. В Метрополитен дистанция между зрительным залом, оркестровой ямой и сценой так удобна, что я могу свои эмоции открыто, не боясь, доносить до зрителя.

– Как вам кажется, балет может и должен быть модным?

– Это всегда было элитарное искусство, но вот возьмем открытие Большого театра, конечно, сейчас очень модно туда ходить. Но массового зрителя не было и не будет, и это нормально. Это же искусство, а не спорт. Другое дело, что хотелось бы популяризации балета. В Америке тот же «Черный лебедь» привлек людей в театры. У нас мода связана, наверное, с первыми лицами, которые приходят в театр, но этого явно недостаточно.

– Какие сейчас у вас профессиональные мечты?

– Дело не в мечтах. Я работаю, делаю очень много. Репертуар в западных театрах, свои личные проекты, последний из которых – «Диалоги» – я считаю определенным пиком в своей карьере. Каждый год у меня несколько премьер, это очень сложно, не просто галочки, что я станцевала еще какую-то роль, а большая доскональная работа. Это процесс: как дальше развить то, что ты сделал. Как продвинуться дальше в том, что тебе хотелось бы увидеть от себя.

Карина

постоянный участник

Пост N: 1389
Зарегистрирован: 11.01.07
Рейтинг: 6

Отправлено: 19.03.12 20:07. Заголовок: источник Формула ба..

источник

Формула балета

Накануне открытия XII Международного фестиваля балета «Мариинский», во время которого, наряду с лучшими балетами Мариинского, зрителей ждет премьера одноактного балета «Юноша и смерть» и визит знаменитой труппы «Бежар Балет Лозанна», солисты балета Мариинского театра Екатерина Кондаурова и Владимир Шкляров рассказали о том, чем интересен этот фестиваль.

Владимир Шкляров: «Хороший дуэт – формула успешного балета»

Кого из приглашенных солистов вы ждете на фестивале балета «Мариинский»?

Лучше всех из тех, кто приедет, я знаю Алину Кожокару, Йохана Кобборга и Светлану Захарову. Спектакли с Кожокару и Кобборгом для меня – всегда двойное событие. Никогда не забуду их первое выступление на II фестивале «Мариинский», когда они вышли в «Жизели», – особенно сильное впечатление было от их дуэта.

В каких спектаклях вы будете участвовать на фестивале?

Очень рассчитываю на то, что станцую премьеру «Юноши и смерти». Готовясь к партии Юноши, я смотрел много записей этого балета, думая о том, какие мэтры мировой балетной сцены брались за нее: Рудольф Нуреев, Николя Ля Риш, Михаил Барышников – все они танцевали это гениально. Недавно на премьере в Большом театре «Юношу и смерть» исполнили Ваня Васильев и Света Захарова. Мне важно показать героя в движении, передать эмоции, которые движут человеком, ожидающим то ли девушку, то ли смерть. История психологически тяжелая. Интересно исполнить ее по-своему.

Накануне фестиваля вы готовились к дебюту в балете «Анна Каренина» Щедрина вместе с Викторией Терешкиной. Роман Толстого помог вживаться в образ?

Роман я читал в перерывах между репетициями. Хотелось исполнить эту роль не только для того, чтобы станцевать еще в одном балете Алексея Ратманского (я танцевал и в «Золушке», и в «Коньке-Горбунке»), но еще и потому, что Вронский – военный. А у меня и папа, и дедушка, и прадедушка служили, и хотелось хотя бы на сцене приблизиться к военной выправке. Должен сказать, что в фильмах с участием и Вивьен Ли, и Марлен Дитрих персонаж Вронского существует едва ли не как «подставка» для главной героини. А хотелось показать личность Вронского, который может не просто держать партнершу, но и вставать с ней в одну линию. В этом мне помогает моя любимая – Виктория Терешкина. Хороший дуэт, на мой взгляд, формула успешного балета и залог хорошего спектакля, после которого зрители обсуждают, «как же он смотрел ей в глаза!»

Вам хватает ролей в репертуаре Мариинского театра, чтобы реализовывать свой артистический потенциал?

Я по натуре максималист и могу сказать, что не хватает. Но в Мариинском я перетанцевал почти весь основной репертуар, проще сказать, что я не танцевал: «Легенду о любви», «Раймонду» и некоторые одноактные балеты Баланчина. Сейчас мы в театре собираем подписи, чтобы восстановить балет «Манон» Кеннета Макмиллана, о котором я мечтал еще в школе, когда в 1998 году была премьера с Игорем Зеленским и Алтынай Асылмуратовой. Прошло 14 лет, но не выходит из головы та фантастическая музыка и фантастические дуэты. Потанцевал бы в Нью-Йорке, Милане, Москве... Балетный век очень короткий, а всем нам хочется многого.

Екатерина Кондаурова: «Хочется нового»

За год, наверное, соскучились по фестивалю?

За год я соскучилась, прежде всего, по Мариинскому театру, где, в связи с многочисленными гастролями, я выступала не часто. Главное ожидание от нового фестиваля – премьера балета «Юноша и смерть», станцевать в котором хотела давно, еще до того, как мечтала станцевать «Баядерку» и «Бриллианты».

Несколько сезонов назад балет «Юноша и смерть» шел на сцене Мариинского, и вдруг подается как премьера...

Когда я пришла в труппу Мариинского в 2001 году, этого балета уже не было. И здесь уже не работают солисты, исполнявшие партию Юноши, – Андриан Фадеев, Фарух Рузиматов, Вячеслав Самодуров. Так что новое поколение солистов очень соскучилось по этому балету.

Вы остались довольны своим недавним дебютом в «Бриллиантах» Баланчина?

Этот спектакль невозможно танцевать без удовольствия. Я танцевала во всех «Драгоценностях» еще солисткой кордебалета и дождалась сольной партии в «Бриллиантах». Баланчину удалось, на мой взгляд, на 100% передать энергетику камней: спокойных, магически завораживающих изумрудов, ярких рубинов и восхитительных бриллиантов.

Когда-то вы танцевали в балетах Уильяма Форсайта, которые совсем исчезли из репертуара Мариинского театра...

В Мариинском я станцевала почти во всех балетах Форсайта, и его отсутствие в репертуаре, пожалуй, самая сильная потеря для меня. И артисты, и зрители мечтают о возвращении этих балетов на сцену. Хочется больше современной хореографии. Классика, бесспорно, должна быть, равно как и неоклассика Баланчина. Но нужны встряски. Артисты тоскуют даже по «Стеклянному сердцу» в хореографии Кирилла Симонова на музыку Цемлинского. Этот спектакль трогал зрителей.

Чем вы компенсируете нехватку современной хореографии?

У нас появился балет, который с лихвой возмещает нехватку современной хореографии, – «Парк» Прельжокажа, который я считаю гениальным. Его покажут на фестивале. Обожаю этот спектакль, знала о нем по записям, мечтая станцевать, и мечта сбылась. Также у меня есть балет «Простые вещи» Эмиля Фаски. Но хочется много нового, потому что я чувствую в себе необыкновенные силы, чтобы пробовать разные стили. Я бы взялась сейчас, кажется, за любой новый спектакль. Станцевала бы «Даму с камелиями» Ноймайера или «Манон» Макмиллана, который шел в Мариинском. Меня нередко приглашают в разные театры танцевать «Лебединое озеро» в разных редакциях, и я однажды подумала: «Как было бы здорово, если бы в Мариинском театре, рядом с его классической версией, появилась бы и современная». Ведь идут же у нас два разных «Щелкунчика»! Найти бы только смельчака, который взялся это сделать.

Беседовала: Юлия Бройдо. Фото спектаклей: Наталья Разина
Журнал «Ваш досуг» (СПб) №06 (18 марта – 1 апреля 2012)
19 марта 2012

Карина

постоянный участник

Пост N: 1403
Зарегистрирован: 11.01.07
Рейтинг: 6

Отправлено: 28.03.12 12:30. Заголовок: источник Time Out п..

источник

Time Out представляет: Филипп Степин

Степин пока числится в Мариинском вторым солистом, но он уже один из лучших Джеймсов театра (в «Сильфиде» взлетает над сценой так, будто это его герой – дух воздуха, а не сама Сильфида) и точно лучший Петрушка. Недавно он станцевал Ромео – и балетоманы начали о нем говорить как об одной из надежд театра.

«Эталоном для меня является Михаил Барышников – его жизнь, его карьера. Может быть, звучит сильно, но, по-моему, он божественен. Если же говорить о тех, кто танцует сейчас, – то Карлос Акоста. Когда мне было 13, он приезжал на гала-концерт в Мариинский – это была технически и эмоционально безупречная работа, до сих пор мурашки по коже. После этого я стал иначе трудиться в классе, появилась цель. А вообще прелесть нашей профессии в том, что можно что-то взять от каждого танцовщика – ты смотришь и выбираешь то, что подходит тебе.

Мне хочется набрать репертуар, станцевать Альберта в «Жизели» и Дезире в «Спящей красавице». А если более глобально – оставить след, что-то сделать для балета. Конечно, хочется известности, чтобы люди ходили «на тебя» и заряжались положительными эмоциями. Этого, наверное, хочет каждый артист – поэтому столько и поставлено на карту.

Сейчас я обеспечен работой и мне нравится в Мариинском. Дают роли, театр двигается в правильном направлении, так что я хочу танцевать и добиться успеха здесь. Но было бы здорово выступать и на других знаменитых сценах – прежде всего в Ковент-Гарден и Ла Скала. Почему нет?»

Анна Матвеева

Карина

постоянный участник

Пост N: 1421
Зарегистрирован: 11.01.07
Рейтинг: 6

Отправлено: 11.04.12 11:15. Заголовок: источник 2 апреля 2..

источник

2 апреля 2012, 14:32
Ярослав Тимофеев, Санкт-Петербург

«Главная интрига в том, с какими людьми Путин будет совершать рывок»
Валерий Гергиев — о своей дирижерской технике, Пасхальном фестивале и агитации за Владимира Путина

Корреспондент «Известий» сидел на телефоне в приемной Валерия Гергиева, а сам Гергиев с трубкой у уха мчался в Пулково. Несколькими часами ранее он продирижировал Восьмой симфонией Малера в Петербурге, несколькими часами позже ему предстояло исполнить симфонии Шостаковича в Мюнхене. Разговор прервался на несколько минут, когда маэстро проходил паспортный контроль, и продолжился в самолете — до тех пор, пока стюардесса не заставила Гергиева отключить связь.

— В этом году на Пасхальном фестивале вы впервые отказываетесь от практики играть два концерта в день в разных городах. Решили несколько ограничить свой график?

— Мы можем выступить дважды в день в соседних городах: скажем, в Екатеринбурге и Челябинске, Великом Новгороде и Санкт-Петербурге. Если люди обращаются к нам с настойчивым желанием услышать коллектив театра, мы идем на это. Но два концерта в день не являются обязательным условием существования Пасхального фестиваля.

— Правда ли, что Юрий Лужков был соавтором идеи Пасхального фестиваля?

— Автором идеи был я, а первым, кто поддержал ее — Лужков. Поддержал очень энергично, горячо. На следующий год я обратился к Путину, он тоже оказал содействие — и фестиваль стал всероссийским. Так Пасхальный фестиваль и строился — на искреннем человеческом общении.

— Многие в Москве до сих пор не понимают, как так получилось, что главный столичный фестиваль организовал петербуржец.

— Я родился в Москве и в чем-то считаю себя москвичом. А то, что Мариинский театр может проводить такой фестиваль, никого в Москве не должно пугать. У нас свои фестивали и в Голландии, и в Финляндии, и в Самаре, и в Сочи и много где еще.

— В прошлом году фестиваль впервые охватил несколько столиц стран СНГ. А спустя несколько месяцев в газете «Известия» появилась программная статья Владимира Путина о будущем Евразийском союзе. Это совпадение?

— Скорее параллель. Мариинский театр двигается в свободном творческом поиске. У нас есть свои отношения со многими зарубежными партнерами, и они очень прочные именно потому, что никогда не определяются усилиями иных субъектов. Даже очень крупных представителей власти.

— Но евразийские взгляды Путина вы, видимо, разделяете?

— Огромная Российская империя, которую мир знал в XVIII-XIX веках, в культурном смысле до сих пор не распалась. Поэтому я приветствую любые культурные контакты между странами СНГ, не исключая и страны Балтии. Мы многократно выступали в Эстонии, Литве. Бывает, что русский язык там игнорируют — и в этом нет ничего удивительного. Но российский культурный фонд — литература, поэзия, музыка, философия — и поныне не заменен на американский или какой-то другой.

— А западный гастрольный график Мариинки по-прежнему заполнен?

— Я помню первые выезды Мариинского театра, которые состоялись при мне — это было в 1989 году. Потом «понеслось». Коллектив это знает. Теперь мы постоянно находимся в режиме мощного культурного обмена. Мы много выступаем в Германии, Франции, Италии. Когда я узнавал, что в России год Франции или Италии, мы уже де-факто были готовы к проведению таких крупнейших культурных форумов.

— Несколько лет назад в СМИ неоднократно появлялись сообщения о том, что Валерий Гергиев построит свой культурный центр в Москве. Эта идея угасла?

— Об этом мы с вами поговорим позже. Мое отношение к контурам будущего во многом определяется в дни общения в рамках Пасхального фестиваля.

— Вы уже построили Мариинский концертный зал, организовали крупнейший фестиваль классической музыки, обновили конкурс Чайковского, сейчас строите Мариинку-2. Вас посещают мысли о том, что будет со всеми этими институциями после вас?

— Меня посещают самые разнообразные мысли. Я знаю, что мы все — временные гости на земле. Сейчас, мне кажется, главное — сделать процесс более или менее необратимым.

— Можете ли вы рационально объяснить специфику вашей необычной дирижерской техники — я имею в виду колебание, дрожание ваших рук?

— По первому образованию я пианист. Видимо, в какой-то степени я до сих пор проигрываю внутри все эти пассажи. Надеюсь, что я таким образом не мешаю музыкантам, а способствую тому, чтобы оркестр в самых мелких деталях чувствовал те импульсы, которые я хочу передать. Я играл с лучшими оркестрами мира. Мы работали молча, и они меня понимали.

— Кланяясь залу после исполнения Восьмой симфонии Малера, вы выглядели нагруженным множеством забот. Мешают ли вам посторонние мысли во время концертов?

— Тот концерт требовал от меня определенных усилий. У нас гостил детский хор из Уэльса. Это фактически его первые гастроли, и их руководитель волновался. Я был предельно сконцентрирован, чтобы помогать детям — старался показывать все самым ясным образом. Вообще, во время концерта я стараюсь заниматься музыкой, а не размышлениями о том, как идет стройка.

— А как идет стройка?

— Мы прилагаем довольно большие усилия для того, чтобы вторая сцена Мариинского театра открылась на высоком творческом уровне. А качество открытия подразумевает не только выступления, но и впечатление, которое театр произведет на публику, — свет, техника, современные, но не кричащие интерьеры. У нас есть Мариинка, которая строилась в 1860-м году, у нас есть здания сталинской эпохи и вот сейчас строится театр XXI века. Все это должно гармонично сосуществовать.

— Коснулись ли вас финансовые проблемы строительства и проверка Счетной палаты?

— Недавно Счетная палата объявила, что три года назад были завышены расценки. Мы об этом знали давно и сигнализировали всем. Даже судились с Северо-Западной дирекцией, каким-то невероятным образом проигрывали эти суды. И вот теперь все об этом заговорили.

— Правда ли, что поддержка кандидата в президенты Владимира Путина и, в частности, предвыборный видеоролик, стоили вам ряда зарубежных контрактов?

— Это неправда. Поддержка Путина была моей позицией. Никто меня не уговаривал, да и вообще меня нельзя уговорить. Все повторяют: Путин — это стабильность, а значит застой. Я скажу так: стабильность необходима для рывка вперед. Мы, музыканты, особенно хорошо это знаем. Да, опасность стагнации есть в любой стране. Ближний Восток тому пример: там режимы долговременного правления привели к застою. Но Путин сегодня имеет больший опыт, чем 10 лет назад, для рывка вперед. Он думает о развитии. Весь вопрос в том, с какими людьми он будет совершать этот рывок. Здесь сейчас самая большая интрига.

Светлана

постоянный участник

Пост N: 542
Зарегистрирован: 01.03.07
Откуда: Россия, Санкт-Петербург
Рейтинг: 2

Отправлено: 16.05.12 21:21. Заголовок: «Всё богине дал Зеве..

источник

«Всё богине дал Зевес…»
О великой Вагановой, о военных гастролях ансамбля Балтфлота, о том, как ездили с Плисецкой купаться, и о том, каким всегда был русский балет, «ВП» беседует с балериной Мариной Померанцевой

Марине Андреевне Померанцевой — в прошлом солистке Кировского театра — недавно исполнилось 90. В это трудно поверить — стройная фигура, легкий, отточенный жест… Карие глаза светятся жизнью…

Я встретилась с нею и с ее мужем, Юрием Михайловичем Найдичем, тоже бывшим балетным солистом, в их квартире на Большой Пушкарской. Присела на диван.

— Здесь когда-то Рудик сидел, — заметила Марина Андреевна. — Рудик Нуреев. Зашел к нам. Он был тогда, в свою ленинградскую пору, практически бездомным... Какой у него был темперамент! Как он прыгал! И как все чувствовал! Но полностью стал собой уже на Западе, когда освоил графику и четкость датской школы — школы Бурнонвиля.

На стене — портрет необыкновенной красавицы в уборе пушкинских времен.

— Это я, — поясняет Марина Андреевна, — моя «царица бала» из «Медного всадника». Я танцевала ее в послевоенные годы. А в «Фаусте», в сцене «Вальпургиевой ночи», танцевала нимфу. И партнер мой Юрий Монковский (он постарше, отметил свое 90-летие три года назад) посвятил мне тогда стихи:

Нимфа в жизни и на сцене —

Все богине дал Зевес:

От земли немножко лени

И истомы от небес…
— А какая партия была вашей любимой?
— Юра, скажи, — обратилась хозяйка к мужу, — разве бывает так, чтобы была какая-то одна любимая? Я все любила!

— Не из семьи ли балетные ваши корни?
— Напрямую нет. Отец был инженер-экономист. Окончил Тенишевское, потом — Политехнический. Мама два года проучилась в Сорбонне, а в 1914-м, как только началась война, вернулась в Россию. В Париже, кстати, она познакомилась с Верой Мухиной, и та даже лепила с нее голову Аполлона…

— Так откуда же балет?..
— Бабушка меня туда отдать придумала. Школа, где я должна была учиться, была какая-то хулиганская, и бабушка сказала: «В нашей семье ведь Ваганова есть! Позвоните ей».

— Что это означает? Агриппина Яковлевна — ваша родственница?
— Н-нет, не совсем, — улыбнулась Марина Андреевна. — Дело в том, что дед мой Андрей Александрович Померанцев, полковник в отставке, управляющий делами миллионеров фон Дервизов, был страстным театралом. Ну и в Мариинском, конечно, имел кресло. Там он с Вагановой и познакомился — в 1903 году. Начался роман, и в 1904-м у нее родился сын, Саша. Но из семьи Андрей Александрович не ушел. Бабушка его, конечно, время от времени пилила: как только дед ляжет ванну принимать, она ему — про Ваганову. А деваться-то некуда!

— Вы деда помните?
— Его не стало за пять лет до моего рождения. Застрелился под Рождество 1917 года — понял, что все кончено: капиталы конфискованы, будущего нет. И утром, сидя за письменным столом, пустил себе пулю в лоб.

— Ну а как же к Вагановой — после всего?..
— А так: мама взяла да и позвонила ей. Та говорит: «Привозите». Жила она на Бронницкой. Помню комнатку, кровать металлическую с шариками на спинках. Ваганова меня к ней приставила: «Держись, ножки вытяни». Поглядела и разрешила отвести меня в Хореографический техникум (тот, что в дальнейшем стал училищем ее имени). Но с условием: «Про меня ничего там не говорите».
Меня взяли. Было мне тогда девять лет. Первый год занималась я у Евгении Петровны Снетковой, матери Татьяны Вечесловой. Сперва все шло не очень… Но мама меня дома как-то «растанцевала» — она все-таки на балах бывала, двигаться умела: «Ну, давай, полечку попробуем — ручку сюда, ножку туда». Я оживилась, получила даже «плюсик» по классике. И однажды на обсуждении Ваганова вдруг всем сообщила: «А это моя племянница».
— Говорят, Ваганова строгая была…
— Боялись ее очень. Прилипали к окнам, с трепетом ждали, когда подъедет машина, на которой ее привозили к нам в училище из Кировского театра. И тут срочно начинали разогреваться, делать плие и так далее (хотя должны были заниматься этим заранее). Она входила, садилась и задавала комбинации, часто даже не вставая с места: «Фраппе-фраппе-пам-пируэт — пожалуйста!» А мы внимательно глядели и повторяли. Ноги драли не слишком — всего на 90 градусов, ну чуть-чуть повыше. Это сейчас стараются, чтобы нога за ухом оказалась.

Помню, как приходила к нам на уроки Любовь Дмитриевна Блок, — она писала тогда об истории балета, дружила с Вагановой. Видела однажды, как с Любовью Дмитриевной о чем-то долго разговаривала моя мама. Вдова поэта была полная и не очень, на мой взгляд, интересная. И я все думала, как же это Блок в нее влюбился?..

— В Кировский вас сразу после училища приняли?
— Я выпускалась в 1940-м. Спросили: «Где вы хотите работать?» Я сказала, что, конечно, в Кировском. Меня взяли в кордебалет, но в первый же сезон стала я получать и сольные партии. Оксану танцевала в «Тарасе Бульбе», «Шопениану» (вальс и прелюд), вальс в «Сусанине»...

Но тут началась война. Отца отправили на окопы под Лугу, а театр готовился к эвакуации в Пермь (тогда — Молотов). Мама собрала вещи, приготовила мешок с пшеном — а папы нет. Я пошла в театр и заявила, что, не дождавшись папы, ехать не могу. Мне сказали: «Не волнуйтесь, пойдет второй эшелон». Проводила коллег, пришла домой совершенно зареванная… Никакого второго эшелона потом, конечно, не было. А папа смог убежать от наступавших немцев и, когда появился, спросил: «Что же вы здесь? Я думал, вы уехали». Мама говорит: «Как мы могли без тебя уехать?» Ну вот так мы и остались. Папа умер от голода 4 января 1942‑го. И крестная моя умерла. А мама, которая до войны полная была, стала щепкой.
— Как же вы выжили?
— Нас с мамой Сергей Корень спас — был в театре такой характерный солист. «Марина, — говорит, — я собираю танцевальную группу для ансамбля Балтфлота, иди к нам, иначе погибнешь». Я и пошла. У меня и фотографии есть, где я в морской форме. В Ленинграде мы до весны 42-го оставались, даже в Смольном выступали. Потом нас через Ладогу в Москву отправили — готовить репертуар. Незадолго до отъезда иду к замполиту: «Не могу маму оставить, я ей все-таки кусочки хлеба приношу». И он через пару дней сообщил: «Берем вашу маму библиотекарем». Так и выжили.

Побыли мы в Москве, и ансамбль бросили в Мурманскую область — на базу Северного флота в Полярном, на полуострове Рыбачьем. Помню, там один военный (воодушевившись, видимо, нашим искусством) сказал мне: «Хотите, я торпеду с вашим именем на немцев направлю?» Я говорю: «Да нет уж, не надо».

Ранней весной 1944-го я оказалась в Москве снова. Ансамбль к тому моменту существование прекратил. Надо было где-то работать, и я устроилась в Большой театр. Из эвакуации в Москву привезли Ваганову, и несколько месяцев она давала в Большом уроки. Ходили к ней на класс и Суламифь Мессерер, и Майя Плисецкая (с которой мы подружились и ездили вместе купаться в Химки). Ленинградская школа была в целом качественнее московской. Москвичи, например, характерного танца не знали — как танцуется краковяк, мазурка. У нас мышцы были хорошо укреплены, а у москвичек руки болтались, и Мита Мессерер часто меня просила: «Ой, покажи руки!» Но в Москве, пожалуй, лучше, мягче получался бег на пальцах (говорят, что Сталин терпеть не мог, чтобы туфли по полу стучали).
…Война закончилась, мы с мамой возвратились в Ленинград из Москвы, а Киров-ский мой театр — из Молотова. И я вернулась на свою сцену. В те годы, что я провела на ней, громче всего звучали два имени: одни поклонялись Алле Шелест, другие Наталии Дудинской. Я любила обеих: у Дудинской был мощный темперамент, при этом на пальцах стояла великолепно — не сдуешь! А Шелест — потрясающая актриса с великолепным прыжком и значительным жестом — была скорее танцовщицей интеллектуальной. Любовь Блок хорошо сказала, и как будто прямо о ней: «Балет должен быть не только выразительным, но и содержательным». Естественная мотивация жеста, танца… Боюсь, что это уходит…

Беседовала Марианна ДИМАНТ. Фото Натальи ЧАЙКИ

Светлана

постоянный участник

Пост N: 547
Зарегистрирован: 01.03.07
Откуда: Россия, Санкт-Петербург
Рейтинг: 2

Отправлено: 27.11.12 02:37. Заголовок: источник Владимир Ш..

источник

Владимир Шкляров: «Очень хочется новизны»
Елена ФЕДОРЕНКО
Поводом для встречи с премьером Мариинского театра Владимиром Шкляровым послужило его выступление в спектакле Большого театра. Он исполнил главную партию в «Лебедином озере».

культура: В каком статусе Вы вышли на сцену Большого?

Шкляров: Как приглашенный солист, и, надеюсь, это не разовая акция, мне бы хотелось продолжить отношения с Большим.

культура: Спектаклем довольны?

Шкляров: Собой всегда недоволен, но рад, что спектакль приняли тепло. Каждый артист мечтает станцевать на исторической сцене Большого.

культура: Московский спектакль отличается от петербургского?

Шкляров: Он, конечно, другой. И атмосфера в театре непривычная. Я работаю в Мариинке десять лет и знаю каждого. А когда вокруг незнакомые люди, волнение усиливается. Многие артисты смотрели спектакль из-за кулис. Чувствовалась…

культура: Ревность?

Шкляров: В какой-то степени — да. У многих возникал вопрос: зачем пригласили танцовщика из Петербурга?

культура: А зачем?

Шкляров: Этот вопрос нужно задать худруку Большого балета Сергею Филину.

культура: Предложений перейти в Большой не поступало?

Шкляров: Меня все устраивает в родном театре. Но хочется расширить танцевальный кругозор, не стоять на одном месте. Домашний репертуар я перетанцевал практически весь. Мне 27 лет, уже есть опыт и еще есть силы. Хочется танцевать много — разные спектакли и с разными труппами.

культура: Вы танцевали в Большом с Екатериной Крысановой — абсолютно московской балериной: темпераментной и открытой. Приходилось идти наперекор своему строгому петербургскому воспитанию?

Шкляров: Залог хорошего спектакля — чистый, красивый и искренний дуэт. Многое пришлось переучивать, переделывать, но все проходило в творческой атмосфере, в рабочем режиме.

культура: Ваша прежняя партнерша Евгения Образцова сейчас в Большом театре. Ее переезд в Москву — потеря для Вас?

Шкляров: Конечно. И для Мариинского театра, и для меня. Одно время мы с Женей танцевали много, и те, кто следил за нами, видели, как строится новый дуэт. Говорили — интересный. Мы одинаково чувствовали нюансы, нам на сцене достаточно было полувзгляда, чтобы друг друга понять. Танцовщик должен уметь находить контакт с любой балериной, но, чтобы получился запоминающийся спектакль, нужен сложившийся дуэт.

культура: С кем танцуете теперь?

Шкляров: Танцевал с Викторией Терёшкиной, но сейчас она ушла в декретный отпуск. Стараюсь больше танцевать со своей женой Машей Ширинкиной — надеюсь, и сценический дуэт у нас сложится. Хотя работать в семейной паре непросто.

культура: Сезон Вы открывали «Раймондой», Жан де Бриен — новая роль?

Шкляров: Да, это была наша с Олесей Новиковой премьера. С Олесей танцуем нечасто, но когда я пришел в театр, то мы вели в дуэте «Спящую красавицу», «Жизель», «Ромео и Джульетту», «Ундину» Лакотта. Все готовили вместе. Потом случился перерыв, и сейчас опять возвращаемся на круги своя…

культура: Если говорить честно, в балете Мариинского наметился застой. Ощущаете?

Шкляров: Так хочется последовать примеру Большого театра, который в последние годы объявляет одну премьеру за другой. Сейчас готовят балет «Мойдодыр», его ставит мой друг — артист Мариинского театра Юрий Смекалов. Рождение спектакля — огромное событие, и событие вдвойне, когда абсолютно внове все: хореография, музыка, сценография. Обидно, что Юра ставит новый спектакль не дома, в Петербурге, а в Большом.

культура: Лет десять назад Мариинка подала пример, включив в свой репертуар балеты Баланчина и Форсайта.

Шкляров: Многое ушло из репертуара, причины — разные, на показ некоторых спектаклей попросту закончились права. Я пришел в театр, когда в афише значились балеты, которых нигде в России нельзя было увидеть. Сейчас решено возобновлять Форсайта: «Головокружительное упоение точностью» и «Там, где висят золотые вишни». Но, понимаете, они уже шли, удостоены премии «Золотая маска». Хочется нового.

культура: Хореографии Макгрегора, например?

Шкляров: Еще бы добавить спектакли Килиана или Форсайта, но те, которые мы не танцевали.

культура: Придется переходить в Большой?

Шкляров: Сергей Филин показал мне репертуар Большого на два ближайших сезона — столько премьер! А я не знаю своего расписания даже на два месяца вперед. Особое счастье артиста, когда ставят конкретно на него.

культура: А как же с хореографией Смекалова?

Шкляров: Да, Юра ставил для меня два номера — «Реквием по Нарциссу» и «Расставание». Мы начали работать, когда он еще служил в труппе Бориса Эйфмана. Остальные мои роли — вводы в готовые спектакли.

культура: Вы человек упорный, участвовали в Московском международном конкурсе, победили. Лавры помогли?

Шкляров: Победа помогла разобраться с личными амбициями. Мечтал, чтобы над фамилией в программке указывали — «лауреат Международного конкурса». Еще в детстве прочитал, что так складывалось у Михаила Барышникова. Подумал — здорово. Первый мой конкурс был в 2002 году — «Vaganova-Prix», я еще учился в Академии Русского балета. Получил вторую премию и поставил перед собой задачу выиграть конкурсное золото. Стать первым. На Московском конкурсе — стал.

культура: Волновались?

Шкляров: Очень. Еще и потому, что был уже солистом Мариинского театра, танцевал полноценные спектакли. Участвовал в конкурсе как солист. Исполнять вариацию в 50 секунд труднее, чем вести целый спектакль. Это как короткая программа у фигуристов: сделал четверной тулуп — значит, ты в пятерке призеров, упал — резко скатился в низ таблицы.

культура: Профессионалы сразу увидели в Вас лидера, зрители полюбили за изысканный артистизм, а за кулисами говорили, что Вы норовистый… Характер тяжелый?

Шкляров: Нелегкий. Многие подумали, что я задрал нос: не стал жить в гостинице на окраине Москвы, делить номер с соседом. Когда мне выписали репетицию на десять вечера, притом что назавтра в десять утра начинался следующий конкурсный тур, а часом раньше надо было пройти урок, тоже не смолчал. От нервного напряжения я похудел килограммов на восемь за это время.

культура: Зато есть результат…

Шкляров: Да, мы привезли в театр две золотые медали, Юра Смекалов выиграл этот конкурс как хореограф.

культура: Есть планы совместной работы?

Шкляров: Планы есть, но я не стану о них говорить. Хочется, чтобы Юра ставил у нас в театре. Чтобы балет соприкасался с литературной классикой — Пушкиным, Достоевским. Чтобы театр искал новое.

Ответов - 58 , стр: 1 2 All [только новые]

Ответ:

1 2 3 4 5 6 7 8 9

показывать это сообщение только модераторам
не делать ссылки активными

Имя, пароль:

зарегистрироваться

Форум » Читальный зал » интервью, часть 8

Тему читают:

- участник сейчас на форуме

- участник вне форума

Все даты в формате GMT 3 час. Хитов сегодня: 13
Права: смайлы да, картинки да, шрифты нет, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет

Создай свой форум на сервисе Borda.ru
Текстовая версия