Отправлено: 12.01.09 22:24. Заголовок: концертный зал 226 сезон

концертный зал 226 сезон

 Отправлено: 12.01.09 22:25. Заголовок: источник Гоголем не..

источник

Гоголем не вышла
// "Ночь перед Рождеством" в Мариинке-3

Мариинский театр представил первую в нынешнем сезоне премьеру -- "Ночь перед Рождеством" Николая Римского-Корсакова. По мнению ДМИТРИЯ РЕНАНСКОГО, малобюджетная режиссура спектакля вошла в противоречие с крупнокалиберным исполнением оперы.
В Мариинском театре который сезон царит кадровый кризис: репутацию главного оперного дома страны норовит подмочить очевидный режиссерский дефицит. Трудно даже вспомнить, когда на вотчину Валерия Гергиева в последний раз ступала нога по-настоящему значительного постановщика. Весь прошлый сезон театр либо отделывался трудоустройством сомнительных иностранных кадров (вроде проваливших свои спектакли Йана Джаджа и Александра Зелдина), либо с переменным успехом подряжал местных специалистов на постановки разной степени случайности. Приглашение Ольги Маликовой на постановку "Ночи перед Рождеством" на первый взгляд кажется как раз неслучайным -- в 2007 году недавняя выпускница режиссерского факультета Санкт-Петербургской консерватории уже ставила эту оперу Римского-Корсакова в Воронеже, и тогда, говорят, дело чуть не дошло до номинации на "Золотую маску". Петербургскому спектаклю госпожи Маликовой такая судьба явно не грозит -- поставленная на сцене концертного зала "Мариинский" "Ночь перед Рождеством" продолжила линию рассчитанных на широкие слои публики малобюджетных спектаклей сомнительных художественных достоинств.
Дешево, но не сердито: с колосников свисает месяц и облака, на рисованном заднике запорошенные снегом пейзажи, по сцене передвигаются наперстки украинских хаток. Для оживления всей этой бутафории пригласили матерого художника по свету Глеба Фильштинского, понавесившего стробоскопов, ответственных за звездную ночь, метель и прочее природное колдовство. Но никакой ворожбы на сцене нет и в помине. Конструкцию спектакля утяжеляют драматические интермедии пасечника Рудого Панько, который у Римского-Корсакова отсутствует. С появлением артиста Юрия Ершова, загримированного под Николая Гоголя, спектакль начинает отчетливо напоминать детские утренники для взрослых в их худшем варианте. Пацюк питается пластиковыми чебуреками, путешествие Вакулы из Диканьки в Петербург иллюстрируется перебежками из одного края сцены в другой. Главный смысловой ход режиссера состоит в том, что петербургские сцены "Ночи перед Рождеством" происходят в той же украинской Диканьке: парубки и дивчины облачаются в ватные парики и танцуют полонез, а Екатерина II появляется из-за грудастой снежной бабы. Никакой задней мысли за этим решением не наблюдается -- просто на концертной сцене Мариинки-3 с декорациями не развернуться.
Впрочем, главная проблема этого спектакля -- вовсе не отсутствие у госпожи Маликовой фантазии, а ее абсолютная глухота к музыке. Режиссер стремится заявить о своем присутствии именно в те моменты, когда ему лучше бы спрятаться за партитурой Римского-Корсакова. Потрясающую по красоте симфоническую картину полета Вакулы и гульбы планет публике мешают слушать белые шары, вбрасываемые в зал. В момент лиричнейшей арии Оксаны за спиной у героини Дьяк и Кум безмолвно, но шумно-суетливо выясняют отношения со своими супругами. В итоге весь языческий, надбытовой пласт "Ночи перед Рождеством" оказался за бортом новой постановки.
Плоскостная иллюстративность театральной стороны спектакля оказалась особенно очевидна в сравнении с роскошной музыкальной интерпретацией мариинской труппы. Выпестованная молодым дирижером Михаилом Татарниковым "Ночь перед Рождеством" стала лучшей музыкальной работой театра прошлого года. Впервые за последние годы поработал на славу хор Андрея Петренко, по полной оттягивается старая мариинская гвардия вокалистов во главе с гайдаевской комичности Чубом Геннадия Беззубенкова. У тенора Сергея Семишкура получился непривычный Вакула -- лишенный как брутальности, так и юношеского инфантилизма. Впервые в мариинские сопрано стремительно выходит Гелена Гаскарова -- в Мариинке лирические женские партии уже давно никому не давались с такой очевидной легкостью и совершенством. Главным открытием спектакля стал дирижер Михаил Татарников, работавший на подхвате у Валерия Гергиева и наконец выпустивший свою первую самостоятельную работу. Его интерпретация "Ночи перед Рождеством" далека от всяких канонов -- партитуру он прочитывает нежно и трепетно, без привычного жанрового нажима. Краски акварельны и чисты, оркестр упруг и полифонически чист: у "Золотой маски" определенно появилась новая кандидатура на пост лучшего дирижера петербургского сезона.

 Отправлено: 12.01.09 22:26. Заголовок: источник Выпуск № ..

источник

Выпуск № 001 от 11.01.2009
Девичий переполох

Первой оперной премьерой сезона в Мариинском театре стала «Ночь перед Рождеством» Н. А. Римского-Корсакова. В канун Нового года ее показали в Концертном зале Мариинского театра. Последний спектакль «новогодней серии» зрители услышали в день православного Рождества. Ближайший состоится 24 февраля.
Владимир ДУДИН

Новогодняя премьера «Ночи перед Рождеством» повторила аналогичный опыт с «Волшебной флейтой» Моцарта в прошлом году. Тогда французская постановочная команда во главе с Аленом Маратра изготовила спектакль-эксперимент также для Концертного зала Мариинского театра. Постановка «Волшебной флейты», преследовавшая среди прочих цель удовлетворить зрительский спрос в период школьных каникул, выдержала рекордное количество спектаклей в первую декаду января, войдя с тех пор в «лидеры продаж» Мариинского театра. «Ночь перед Рождеством» может ждать подобная участь, хотя популярное название все же провоцирует показ оперы непосредственно в свой сезон.

За исключением художника по свету – незаменимого Глеба Фильштинского, участие которого в постановке стало известно широкой публике лишь незадолго до премьеры, спектакль создавали «только девушки», еще не успевшие снискать ни широкой славы, ни почестей. Как уже сообщала наша газета, за плечами у режиссера Ольги Маликовой лишь экзаменационная «Тоска» Пуччини в театре Консерватории (2006), «Ночь перед Рождеством» и «Риголетто» в Воронежском театре оперы и балета, «Майская ночь» в Театре оперы и балета Йошкар-Олы (2008) и «Женитьба» Мусоргского в театре Юсуповского дворца (2008). Сценограф Ксения Киселева еще студентка Театральной академии, художник по костюмам Варвара Егорова окончила Училище им. Рериха в 2004 году. Хореограф-постановщик Надежда Калинина единственная может соперничать с режиссером по части профессиональных достижений – работ в театре «Суббота», Воронежском театре оперы и балета и петербургском Мюзик-холле.

Четыре девушки и один мужчина, умело заливший чудесным светом поляну сцены, – постановочная бригада образовалась абсолютно в духе игривой гоголевской повести. Сложность сценического пространства и небольшой опыт работы не помешали участницам проекта реализовать свой зреющий творческий ресурс. Еще немного их буйной фантазии – и опера Римского-Корсакова легко превратилась бы в подобие телевизионного или циркового шоу. Молодой творческой бригаде достался счастливый случай поработать на площадке «с именем», а публика получила скорее сезонное массовое зрелище, семейный утренник, чем постановку, претендующую на новое слово в искусстве или будоражащее откровениями действо.

Зрительный образ этой «Ночи перед Рождеством» – вид на зимние малороссийские хутора со стереоэффектом. Края сцены облеплены нежно-голубыми сугробами с выглядывающими из них окошками хат. Миниатюры сугробов-облаков со светящимися окошками свисают на цепочках с «потолка» зала, создавая как бы трехмерное пространство. Зеркальные шары, больше известные по цирку или мюзик-холлу, время от времени образуют в темном зале то звездное небо, то метели и вьюги со снежинками разной конфигурации. Жители села Диканька одеты реалистично, как полагается, без модернистских сложностей – кто в шаровары, кто в солопы, кто в платки должной формы. Девицы являются в комнату Оксаны почему-то в летних веночках – вероятно, чтобы зрелище казалось китчевым и забавным. Кому нужно – играют в снежки, катаются с горки и лепят снежную бабу. Солоха с Чертом творят свои дела – все выглядит прямой иллюстрацией текста Гоголя, персонаж которого режиссер решила ввести в самое начало действа под видом пасечника Рудого Панько, предлагающего зрителям выпить горилки.

Расхождение режиссера с Гоголем и Римским-Корсаковым наступает в тот момент, когда Вакула будто бы приезжает в Петербург к самой царице, которая оказывается вовсе не царицей, а какой-то видной хуторской бабой в окружении хуторян-придворных с париками-подушками на головах. Эта игра-обманка была бы всем хороша, если бы режиссер подготовила этот неожиданный ход предварительным развитием событий. Но Вакула является к этой «царице», не выражая ни удивления, ни досады: глуповатый, в воду опущенный, равнодушный к всему, ну разве кроме Оксаны – и то со слабо выраженным чувством. Получается, что и черевички как бы не царские, а подменные, и Черта кузнец зря хомутал. Здесь очевиден режиссерский промах.

Но вот где почти нет никаких просчетов, так это в музыкальной части спектакля. Дирижер Михаил Татарников деликатным жестом добивается от оркестра нежностей и красот в звучании музыки Римского-Корсакова, которая от первой до последней ноты – как собрание песенных шлягеров с украинской начинкой. Стереотипный образ серьезного Римского-Корсакова рушится у слушателя на глазах. На протяжении оперы не покидало ощущение, что, вернись композитор в наше время, отбоя ему с его даром аранжировщика и мелодиста не было бы от заказов на музыку к новогодним ТВ-шоу. Что до солистов, то кого ни возьми – сплошь яркие работы. Это и Оксана у изящной Гелены Гаскаровой, и феерический острохарактерный Дьяк у Евгения Акимова, и эффектнейшая чумовая Солоха у Елены Витман, и солидный Чуб у Геннадия Беззубенкова. Что ни говори, а оперу на русском языке солисты Мариинского поют с нескрываемым удовольствием.

 Отправлено: 04.02.09 23:53. Заголовок: источник Лист, Раве..

источник

Лист, Равель и Синяя Борода
В конце января на сцене нового концертного зала Мариинского театра Валерием Гергиевым была представлена одноактная опера Бартока «Замок герцога Синяя Борода»

Егор КОВАЛЕВСКИЙ

Предыдущее ее исполнение состоялось в том же зале в конце октября минувшего года в рамках II фестиваля «Новые горизонты», тогда опера шла на венгерском языке. В этот раз шедевр прозвучал на русском, но с той же безупречной музыкальной выделкой, характерной для Гергиева.

Роскошная и вместе с тем сложнейшая партитура Бартока воплотилась в ярких переливах оркестровых красок и тембров. Гнетущий сумрак замка жестокого герцога, мерцание сокровищ, обагренных кровью, ароматы цветущих садов – все это было тонко передано в звуке. В этом богатом оркестровом обрамлении очень достойно показали себя и певцы-солисты: молодой бас Эдуард Цанга, исполнявший партию герцога, и Наталья Евстафьева, певшая партию его жены Юдифь. Помимо технической выучки весьма непростых вокальных партий оба продемонстрировали яркий драматический пафос и прекрасную дикцию. Наталья Евстафьева и в прошлом году пела партию жены герцога, и можно с уверенностью сказать, что это ее роль. Вся гамма чувств Юдифи, от сомнения и страха до экстатической одержимости, была передана по-актерски блестяще. Остается надеяться, что когда-нибудь мы увидим это произведение Бартока и в сценическом варианте, тем более что европейская сцена имеет опыт весьма удачных постановок (одна из последних таких состоялась в «Опера-Бастиль» в Париже).

Опера «Замок герцога Синяя Борода» исполнялась во втором отделении, а в первом публике была представлена музыка Листа и Равеля. Вторая сюита из балета «Дафнис и Хлоя» Мориса Равеля, одно из красивейших произведений французского мастера, впервые звучала в новом Концертном зале Мариинки. Опыт удался, хотя тонкости и изысканности порою не хватало. Возможно, сказалась усталость оркестрантов (накануне вечером перед концертом оркестр Мариинского театра вернулся с больших гастролей по Испании), а также то, что партитура была разучена недавно и времени погрузиться в детали попросту не хватило.

Зато симфоническая поэма «Прелюды» Ференца Листа прозвучала стройно, слаженно и была четко выстроена по форме. Романтический пафос – стихия Гергиева, в ней дирижер чувствует себя свободно. Можно отметить мощное вступление со стройными хоралами медных духовых; затаенное начало разработки с ясно показанной полифонией, где каждый оркестровый пласт был четко слышен; пасторальный эпизод с тонкими прозрачными переливами флейт и гобоев, и, наконец, по-настоящему торжественный финал-апофеоз.

Превосходный как по акустике и интерьерам, так и по содержательному наполнению новый Концертный зал Мариинского театра становится настоящим культурным центром и обретает все большую популярность.

 Отправлено: 05.02.09 23:38. Заголовок: источник Пианист бе..

источник

Пианист без страха и упрека
В Концертном зале Мариинского театра состоялся сольный вечер Дениса Мацуева[/i]

Егор КОВАЛЕВСКИЙ

Этот концерт стал первым в серии запланированного артистом большого российского турне, равно как и первым из трех, которые пройдут в феврале в программе Мариинского театра «Артист месяца». 17 и 20 февраля пианиста еще предстоит услышать в том же зале, но уже в сопровождении оркестра под управлением Валерия Гергиева.

Наверное, не будет преувеличением сказать, что на нынешний день Мацуев, пожалуй, самый раскрученный в России пианист, который кроме чисто исполнительской деятельности занимается всякого рода общественной работой. Он общается с правительством, организовывает собственные фестивали, принимает участие в жюри конкурсов. При всем том Денис Мацуев держит прекрасную пианистическую форму, активно записывает собственные диски. Только что выпущенный The Carnegie Hall Concert слушатели, пришедшие на концерт, имели возможность приобрести в фойе зала, а после завершения вечера даже получить автограф самого артиста.

Программа наполовину состояла из произведений, записанных на диск, в их числе «Детские сцены» Роберта Шумана и Седьмая соната Сергея Прокофьева, кроме этого были исполнены шумановские «Симфонические этюды» и Четвертая баллада Шопена. Оказавшийся в романтической компании Прокофьев был самым удачным номером концерта: яростная механистичность, стремительный напор, густые перезвоны набатного колокола Седьмой сонаты превосходно удались исполнителю. А уж неистовый вихрь финала с рваным синкопированным ритмом для Мацуева, серьезно увлекающегося джазом, был его стихией. В свое время, исполняя эту сонату в Париже, Денис Мацуев обрушил рояль: треснула ножка, не выдержав последнего «ударного» аккорда, и инструмент рухнул на сцену. Мариинский «Стейнвей» выдержал яростный напор, однако на последнем аккорде, видимо, страхуясь, пианист вскочил, закончив сонату стоя.

Внешний блеск, безупречная техника – сильные стороны, которыми Мацуев активно пользуется. Каждое произведение было продумано, каждый эффект просчитан, в игре Мацуева нет ни тени сомнений, рефлексий, он четко знает, что делает и чего добивается. Даже четыре биса прозвучали как мини-отражение отыгранной программы: юношеский этюд до-диез минор Скрябина как отзвук наивной лирики «Детских сцен» Шумана, чеканная прелюдия соль минор Рахманинова в параллель масштабной звучности «Симфонических этюдов», элегическая «Осенняя песнь» Чайковского была сродни меланхолии Четвертой баллады Шопена. И, наконец, неистовый танец «В пещере горного короля» Грига в аранжировке для фортепиано Григория Гинзбурга напоминал вихревые темпы прокофьевской сонаты.

Но все же искусство – та сфера, в которой должны существовать и определенные «неправильности» и рефлексии, возникающие из глубинной сущности самого произведения, неожиданности, происходящие из вживания в саму внутреннюю ткань шедевра. Мацуев же действует как пианист «без страха и упрека». В этом отношении он прекрасно чувствует реалии нынешнего времени, когда требуются жесткость и энергия, крепкая выучка и деловая хватка, когда неуместны лишние сантименты. Можно спорить о том, хорошо это или плохо, однако жить и чувствовать поток жизни и ее тенденции – это тоже искусство, которое дается не каждому. Этим искусством Мацуев владеет вполне.