Отправлено: 11.01.08 20:28. Заголовок: гастроли 225 сезон

Публикации о гастролях балетной и оперной труппы Мариинского театра.

 Отправлено: 11.01.08 20:30. Заголовок: источник Chinese fa..

источник

Chinese fans
By Kevin Ng
Special to The St. Petersburg Times

BEIJING – After endless controversy about its design during the long period of its construction, China’s Grand National Theater opened last September to little fanfare except for some reports in the international press. Located next to the Great Hall of the People, this imposing, eye-catching egg-shaped structure blends in quite harmoniously with the overall style of Tiananmen Square.

After several months of trial-run performances by various Chinese companies, the Grand National Theater finally played host to an overseas company. And no overseas company deserves more the honor of being the first to perform there than the Mariinsky Theater, the leading opera and ballet company in Russia. The Mariinsky troupe arrived in Beijing in the final week of 2007, bringing a grand climax to the “Year of Russia in China” cultural program organized between the two nations.

The Mariinsky Theater, bringing a total of 500 musicians, dancers, and singers, opened its two-week season at the Grand National Theater on Christmas Day (Dec. 25) with Borodin’s opera “Prince Igor” conducted by maestro Valery Gergiev. This was followed by “Swan Lake” on Dec. 31, led by the two young Mariinsky ballet stars Leonid Sarafanov and Alina Somova. The Mariinsky dancers had arrived in Beijing just the day before from Germany straight from another tour to Baden Baden, and celebrated this New Year outside Russia for a change.

On Jan. 3 the Mariinsky Theater presented its third program – George Balanchine’s mid-20th century classic “Jewels.” This masterpiece has been a staple of the company’s repertoire since its Mariinsky premiere in 1999, and has also been seen often on the company’s tours overseas including to Covent Garden and the New York Metropolitan Opera House.

“Jewels,” which is in the repertoire of most major ballet companies nowadays including the Royal Ballet which just premiered the ballet in London last November, is a full-length abstract ballet which never ceases to reveal new riches despite repeated viewings. It consists of three different ballets, which pay tribute to the three countries associated with Balanchine; France, the cradle of classical ballet (“Emeralds”); America, where Balanchine founded the New York City Ballet, (“Rubies”); and Russia, Balanchine’s birthplace (“Diamonds”).

“Emeralds” is the hardest of the three segments to bring off due to its romantic elusiveness. Yekaterina Osmolkina danced lyrically as the first ballerina. As the second ballerina, Anastasia Kolegova however lacked the unique allure of Veronika Part in the original cast. Maxim Zyuzin was superb as the first cavalier. Also outstanding was the promising corps de ballet dancer Andrei Yermakov, who was most elegant as the second cavalier.

“Rubies” wasn’t the same without Mariinsky star Diana Vishneva as its central ballerina; her radiance is unrivalled. Still Irina Golub in the second cast captured the Broadway showgirl glamour in the ballerina role with her bright charm and energy. Leonid Sarafanov was dazzling as the male soloist on the first night. And Yekaterina Kondaurova impressed with the power and large scale of her dancing.

The greatest performance was by Viktoria Tereshkina, who was sublime in the ballerina role in the closing “Diamonds” on the second night. Tereshkina has a pure classical style and an expressive upper body. She was most poetic and heart-melting in the pas de deux, one of the most exposed in the ballet repertory. Tereshkina is one of the most distinguished Mariinsky ballerinas today. Yevgeny Ivanchenko was her gallant cavalier, and danced heroically in his solo. The Mariinsky corps de ballet was magnificent in the closing polacca of this ballet, set to a symphony by Tchaikovsky, Balanchine’s own tribute to the Mariinsky tradition.

The Mariinsky season finally ended last Sunday (Jan. 6) with Petipa’s 19th century classic “Le Corsaire” (The Pirate). The Mariinsky version, by Pyotr Gusev and revised by the former ballet director Oleg Vinogradov, is so much more fun and alive than the Bolshoi’s new version by Alexei Ratmansky which is over-long and quite boring in the final act. Of course, the Mariinsky’s full-bodied dancing has always made this ballet an intoxicating experience, and it was no exception last weekend.

Sarafanov was brilliant as the slave Ali. Tereshkina, again, shone gloriously as Medora with the sheer beauty of her dancing. And what a pleasure to see the dashing Ilya Kuznestov as Conrad, dancing with such a breadth of spirit. Olesia Novikova was impeccable as the third odalisque.

All the Mariinsky performances at the Grand National Theater were sold out, boding well for future tours by other overseas companies, such as the Royal Ballet, during this summer’s Olympic Games Arts Festival. These sumptuous Mariinsky performances made for a happy New Year celebration indeed for the Mariinsky Theater as well as for the Beijing public.

 Отправлено: 11.01.08 20:35. Заголовок: источник Слово о по..

источник

Слово о полку Гергиеве
Чему нас учат китайские музыкальные премьеры
Ирина Муравьева, Москва - Пекин
"Российская газета" - Федеральный выпуск №4560 от 11 января 2008 г.

Мировое открытие самого грандиозного современного культурного сооружения в Юго-Восточной Азии состоялось накануне Нового года.

Стеклянный футуристический занавес только что отстроенного Большого национального театра в Пекине засветился изнутри тысячами неоновых ламп, и на его огромной оперной сцене появились древнерусские персонажи оперы "Князь Игорь" Александра Бородина. Все дни необычных гастролей российского театра наблюдал наш корреспондент.

Театр Олимпа

Этого события в Китае ждали почти десять лет. Именно столько - с 1998 года тянулась история сооружения Большого театра в символическом квадрате Пекина Тяньаньмэнь, где сконцентрированы главные иерархические ценности Китая - Запретный город императорских династий, мавзолей с мумией Мао Цзэдуна, здание Большого народного собрания, собирающего в гигантском зале съезды коммунистической партии Китая.

Каково же было изумление пекинцев, когда в этот монументальный ряд китайских госсимволов вдруг "летающей тарелкой" проникла ультрасовременная стеклянно-титановая капсула будущего оперного театра - модерновый проект французского архитектора Поля Андрю, прославившегося своими конструкциями аэротерминалов в разных странах мира. Пекинцев раздражало все. И сама идея поместить в древнем сердце города чуждый им оперный театр по западному образцу, не связанный никакой культурной нитью с их любимой и близкой сердцу Пекинской оперой, очаровывающей ариями, акробатикой и творчеством грима. И сам проект Андрю, который воспринимался как "архитектурное насилие", "плевок" на площадь Небесного спокойствия, на чтимые традиции Китая. Все хотели понять, ради чего правительство намерено тратить баснословную сумму почти в 4 миллиарда юаней на постройку здания для развлечений, когда в стране существуют более насущные проблемы, связанные с бедностью, нехваткой жилья и образованием. Сотни ученых и инженеров включились в дискуссии, писали протестные письма в Центральное правление Китая. Но инициатор проекта, экс-председатель КНР Цзян Цзэминь, оставался непреклонен. С задержками, проволочками, но начиная с 2001 года фантастическая стеклянная конструкция Большого пекинского театра начала подниматься из котлована, набирая высоту и слои своего прозрачного полушария, напоминающего с высоты птичьего полета гигантское яйцо утки. Пять тысяч строителей возводили новый культурный символ Китая, закончить который поторопились именно к 2008 году. Ультрасовременное здание на Тяньаньмэнь должно войти в орбиту предстоящей Олимпиады-2008 наряду со строящимися Национальным стадионом и Национальным центром водного спорта.

Опера в капле

Летом 2007 года здание Большого театра, освобожденное, наконец, от строительных лесов, предстало перед горожанами, тут же бросившимися снимать на камеры новое пекинское чудо - гигантскую каплю из стекла, выплывающую, словно мираж, из глади искусственного озера в 30 000 кв. метров. На солнце капля мерцает, отражается в зеркале воды, а ночью собирает под своим прозрачным куполом звезды. Выглядит одновременно романтично и футуристично, как марсианский пейзаж. Но у практичных пекинцев вертится каверзный вопрос: во сколько обойдется содержание этого ультраобъекта? Чего стоит отмыть от уличной пыли один только стеклянный купол? Чтобы попасть в новый театр, приходится в буквальном смысле проходить сквозь воду: вход в театр находится на одном из берегов озера и связан со зданием подводным тоннелем длиной метров в сто. И если кто-то случайно упустит эту единственную точку, связывающую улицу со сценой, то обречет себя на то, чтобы долго бегать вокруг озера, рассматривая на другом его берегу светящийся распахнутый занавес из стекла, обнажающий привлекательную вечернюю жизнь театра.

По замыслу Андрю, тоннель придает философский смысл всему сооружению: проходя через воду, которая струится над головой по стеклянному потолку, человек освобождается от груза реальных забот и постепенно погружается в вымышленный мир - мир оперы, мечты, в чистую сферу прекрасного. Поднимаясь по эскалаторам на разные уровни, переходя от одних гигантских залов к другим, зритель не только созерцает оперу, слушает музыку, но и любуется 360-градусным обзором Пекина, открывающимся во всей своей красе при свете заката и луне, в тумане или смоге вулканической пыли, придающей видам города мутноватый оттенок дагерротипа. Из гигантских стеклянных проемов - вид на Запретный город, а внутри - бары, алые мягкие диваны для vip-посетителей, укромно отделенные бамбуковыми ширмами, музейные витрины и, главное, четыре зала, вмещающие одновременно 6000 потребителей искусства. Большой оперный зал на 2017 мест, шикарный концертный холл - на две с лишним тысячи мест, экспериментальная сцена и театральный зал, специально разработанный для исполнения китайских традиционных опер - пекинской оперы и оперы Kun.

От флейты до Страдивари

Открылся новейший театр в Китае не пекинской оперой, а русской исторической оперой "Князь Игорь", написанной на легендарный сюжет памятника древнерусской литературы "Слово о полку Игореве". Это название предложил китайцам Валерий Гергиев, приглашенный вместе с труппой Мариинского театра на событие инаугурации еще в 1998 году. Предложение тогда сделал Цзян Цзэминь, инициатор грандиозной театральной стройки, поклонник оперы, музыкант-любитель, увлекающийся игрой на флейте. Услышав выступавшего впервые в Китае маэстро с оркестром Мариинского театра, Цзян был потрясен, и больше ни одна персона для будущего пафосного события не могла его увлечь. Даже спустя годы конкурс предложений, поступавших от музыкантов и коллективов из разных стран на участие в открытии пекинского театра, закончился лаконично: Гергиев и Мариинский театр.

Маэстро в Пекине действительно ждали. В городе - тканевые растяжки с эффектными изображениями костюмированных сцен из "Князя Игоря". Радийные каналы постоянно сбиваются музыкальной рекламой спектакля, и монументальные "Половецкие пляски" в исполнении Гергиева неожиданным вихрем врываются в квартиры пекинцев, в такси, заставляют вздрагивать посетителей тихих уютных чайных домиков. В самом же театре первых зрителей встречают не портреты китайских руководителей, а грандиозная галерея гигантских, нечеловеческого роста портретов русского маэстро.

Его пронзительный взгляд сопровождает каждый шаг поклонников искусства, терпеливо следующих по алой ковровой дорожке в поисках удаленного необъятными пространствами пустынных холлов зрительного зала. К моменту открытия театра на полу, на стенах уже прочертили указатели движения, и многочисленные гиды в униформе помогают растерянным визитерам не заблудиться на тысячах квадратных метров, хотя всего месяц назад сотрудники здания сами часто попадали впросак, проводя по три часа кряду в поисках выхода. Для маэстро это путешествие не столь неожиданно. На пресс-конференции, организованной в день его прилета в Пекин, он признался, что не раз прохаживался здесь в строительной каске вместе с архитектором Андрю и "смотрел, как поднимается театр". "Для меня такие проекты, как строительство нового музыкального зала, - объяснял журналистам, собравшимся в новеньком красном пресс-зале, Гергиев, - подобно тому, как создавали свои знаменитые инструменты великие мастера Страдивари и Гварнери: итальянские мастера знали секрет. И это в строительстве зала - главное".

Визитная карточка Мариинки

Русский "Князь Игорь" оказался для пекинской публики, конечно, абсолютной экзотикой. Во-первых, неведомая им летописная русская история про борьбу князя из Путивля, жившего почти тысячу лет назад, с половцами, во-вторых, многочасовой оперный эпос с длинными ариями, где подробно излагаются княжеские думы, размышления о судьбе отечества. С другой стороны - зажигательные половецкие танцы, сделавшие "Князя Игоря" классическим музыкальным "сувениром" из России, любовные пряные дуэты Кончаковны и княжича Владимира, хоры - сплошь шедевры, особенно "Мужайся, княгиня", обращенный к Ярославне и не уступающий по силе вагнеровским братьям Грааля.

Режиссер Мариинского театра и автор постановочной версии "Князя Игоря" Иркин Габитов пояснил: "Вопрос стоял так: мы хотели показать грандиозное произведение, которое имело бы колоссальный успех и отзывы критики. По первоначальному плану это была постановка "Войны и мира" Прокофьева. Но открытие театра в Китае все время откладывалось, и, когда нас оказались готовы принять, мы как раз возобновляли "Войну и мир" в "Метрополитен-опера". Решили везти в Китай "Князя Игоря". Это визитная карточка Мариинки, мы показывали спектакль в 14 странах мира. По масштабу разворота на сцене русской истории и русской культуры трудно найти что-либо подобное".

Надо заметить, что именно в Мариинке в 1995 году сделали эксклюзивную версию оперы Бородина, не поленившись прокопать нотные архивы и восстановить сценарный план, купюры и отдельные номера, не попавшие в окончательную партитуру. Результатом изыскательской работы стало появление на мариинской сцене самой полновесной музыкальной версии "Игоря" - оперы, не доведенной, как известно, до конца самим композитором. Тогда же реставрировали и добротную, в большом "сталинском" стиле постановку 1954 года режиссера Евгения Соковнина в роскошных живописных декорациях Нины Тихоновой и Николая Мельникова. "Половецкие пляски" на мариинской сцене по традиции идут в хореографии Михаила Фокина, созданной еще для "Дягилевских сезонов". Получился сложный эстетический микст. Для Пекина сценическую версию оперы специально подкорректировали: развернули целиком Второй половецкий акт, добавив восточной пряности княжеской истории. Учитывая, что метро в городе работает до 23 часов, сократили количество антрактов и подрезали финал, закончив спектакль эффектной сценой Ярославны с боярами, пожаром в Путивле и набатом, собирающим народ на борьбу с половецким нашествием.

Когда взвился занавес и открыл роскошную картинку старорусской площади с храмом Божьей матери, толпу нарядных бояр, когда начались оперные шествия в духе "слава!" и зазвучал монолитный мариинский хор, стало ясно, что зрелище произведет на пекинцев неизгладимое впечатление.

Венские традиции на Тяньаньмэнь

Стоячую овацию устроили на утреннем концерте оркестра Мариинского театра, исполнившего под управлением Гергиева обширную программу симфонической музыки в новеньком Концертном холле Большого театра. По своим дизайнерским идеям и акустическим свойствам пекинский холл не уступает самым продвинутым современным залам в мире. На сцене - готовый к эксплуатации серебристый орган, зрительские балконы расположены по периметру, много воздуха, цветов. В перспективе Концертный холл на Тяньаньмэнь хотят раскрутить по типу венского "Мюзикферайна", чтобы транслировать оттуда на всю планету знаковые для Китая концерты. На Мариинский утренник пришел почетный гость - Цзян Цзэминь: он, кстати, был первым, кто три месяца назад приезжал принимать акустику нового театра, и, как свидетельствуют очевидцы, спев несколько арий Верди со сцены, остался очень доволен. Гергиев подготовил для Цзяна и избранной публики китайского политбомонда серьезный симфонический репертуар: "Светлый праздник" Римского-Корсакова, "Ромео и Джульетта" Чайковского, "Рассвет на Москве-реке" Мусоргского, "Монтекки и Капулетти" Прокофьева, его же Марш из оперы "Любовь к трем апельсинам", "Ночь на Лысой горе" Мусоргского, Концерт для скрипки с оркестром Чайковского, часть из которого исполнил китайский музыкант, лауреат Конкурса Паганини Лю Си-Цинь. Изнурительная для оркестра программа прозвучала на одном дыхании и с тем фирменным качеством баланса, которое позволило инструментальным группам даже в самых сложных звуковых "клубках" Лысой горы звучать ясно и рельефно. Цзян Цзэминь лично направился к маэстро выразить свои восторги. Надо заметить, что на гастролях Мариинки побывали все руководители Китая, в том числе нынешний председатель КНР Ху Цзиньтао, и все они приобщились к русскому оперному эпосу и к балетной классике театра - "Корсару", особенно любимому в Китае "Лебединому озеру" и баланчинским "Драгоценностям". Как подчеркнул маэстро: "Это наше творческое приношение и пожелание успехов старшего по возрасту театра - молодому".

Мариинка в этом сезоне отмечает солидный юбилей - 225 лет своей истории. История Большого национального театра в Пекине только началась. Только пианистов, обучающихся сегодня в Китае, 10 миллионов! Эта цифра потрясла маэстро. Музыкальный мир может отдыхать.

 Отправлено: 24.01.08 01:16. Заголовок: источник День рожде..

источник

День рождения "Баядерки"

Жемчужина русского классического балета вновь покоряет мировые сцены. Гастроли в Вашингтоне Мариинский театр открыл спектаклем "Баядерка". Американские зрители увидели постановку именно такой, какой она была в день премьеры - ровно 131 год назад. Публика была в восторге и долго не отпускала со сцены артистов.

видео

То, что на сцене древняя Индия - зритель перестает сомневаться, как только из-за кулис появляется слон: богатые декорации, классические танцы, изысканно украшенные элементами восточной пластики - Мариинский театр показывает Вашингтону одну из своих редких жемчужин - спектакль «Баядерка». Эти персонажи были отысканы в драме индийского классика и в балладе Гете «Бог и баядерка» легендарным балетмейстером Мариусом Петипа.

"Этот спектакль был поставлен у нас в театре, в Мариинском театре еще в 1877 году, - говорит директор балетной труппы Мариинского театра Махат Вазиев. – И, конечно же, в этом спектакле существует акт теней, что является, на мой взгляд, да не только на мой взгляд, объективно, неким совершенством классического танца".

Романтическая история индийской языческой танцовщицы первый раз предстала перед петербуржским зрителем ровно 131 год назад - 23 января. Балет Мариинского театра на сцене имени Кеннеди показывает спектакль почти таким, как задумал его Петипа - хореографический текст автора был отреставрирован по первоисточникам, декорации и костюмы реконструированы по эскизам из коллекции Петербургского государственного музея театрального и музыкального искусства.

"Мы храним традиции. Мы смотрим старые записи, мы учимся, - говорит солист Мариинского театра Андриан Фадеев. - Можно сказать, что тогда танцевали по-другому, нежели чем сейчас. Но мы движемся вперед, техника движется вперед. И мы продолжаем дело наших предков".

Сцена, предваряющая падение занавеса - «Тени» - признанный мировой шедевр, который часто исполняется как отдельный концертный номер. Драматические интонации главной партии американскому зрителю продемонстрировала прима Мариинского театра Диана Вишнева.

"Шедевры, и мы этим сильны, и сильны школой, сильны стилем, вкусом и поэтому эти спектакли - это наша кровь, наше тело - Мариинского театра, Кировбалет. И поэтому это никогда не будем скучно", - говорит прима-балерина Мариинского театра Диана Вишнева.

Мариус Петипа сочинил «Баядерку» для бенефиса русской балерины Екатерины Вазем, ориентируясь на виртуозность и безупречность ее академичного танца.

Это соло еще станцует балерина-легенда Анна Павлова. На протяжении своей долгой сценической жизни постановка обогащалась актерскими находками. И, несмотря на то, что спектакль прошел по всем сценам мира и исполнительская традиция сложилась, «Баядерка» остается неизменно Петербургским балетом.

23.01.2008 11:03 Михаил Солодовников

 Отправлено: 24.01.08 23:35. Заголовок: источник 'La Ba..

источник

'La Bayadere' Takes Flight on the Wings of the Kirov

By Sarah Kaufman
Washington Post Staff Writer
Thursday, January 24, 2008; Page C01

Let 100 navels wink in the spotlights, let every forehead bear a spangle bindi, shake out the togas and haul the stuffed tiger out of the attic. The Kirov Ballet's "La BayadЁ¦re" may have a 1950s Hollywood-epic look -- the colors a bit too bright, the costuming a bit too bold. But the dancers in Tuesday's opening-night performance at the Kennedy Center Opera House believed in every moment of it, and that's what made it work. A sterling cast led by the ravishing Diana Vishneva as the doomed temple dancer Nikiya proved this sprawling Indian fantasy ballet is all about reconciling perfectionism and schmaltz and spinning them both into gold.

As over the top as it seems, the ballet's stylistic mix is an honest quality. Choreographer Marius Petipa, that exacting sculptor of 19th-century classical ballet, betrays his heavily perfumed soft side in "La BayadЁ¦re." His central dance ideas in this 1877 work are firmly classical, predicated on line and uniformity and anticipating his triumphs soon to come in "Swan Lake" and "Sleeping Beauty." But "BayadЁ¦re's" narrative and emotional sensibilities reach back to the romantic era, with its cult of death, belief in the supernatural and craze for the exotic.

To its enormous credit, the Kirov, performing its full-length version of "La BayadЁ¦re" for the first time here, does not play this heady blend as camp. It gives each aspect full credit, braiding a drive for classical perfection with the more mystical and sentimental elements of the work.

Vishneva, a dancer of exceptional suppleness and dramatic power, set the tone for this approach. She conveyed layers of spiritual devotion and sensual abandon.

Contrasts are built in to the theme, with Nikiya's unsullied love for the warrior Solor set against his betrothal to the spoiled and cunning Gamzatti, a politically fruitful union arranged from childhood. Vishneva gave the contrasts added dimension; her dancing changed from scene to scene. She was light as smoke, as if inspired by the sacredness of her surroundings, in the opening scene by the temple flame, where she and Solor (the endearingly boyish and buoyant Andrian Fadeyev) pledge their hearts; in her confrontation with Gamzatti (Viktoria Tereshkina), she was eloquent in her mime passage and increasingly desperate, like a trapped animal.

When she is ordered to dance for Solor and Gamzatti's engagement celebration, Vishneva entwined her long limbs and arched like a serpent ready to strike, foreshadowing the fatal snakebite to come and milking every note of this achingly poignant solo with divalicious intensity. Then, the final transformation: In the "Kingdom of the Shades" scene, the dream of reconciliation that Solor conjures through his opium pipe, Vishneva, now a ghost, made clear that she was utterly and completely above it all. Her cool remove suggested that, in the Hindu tradition from which the ballet's story was drawn, she was already on the path to her next life. Solor could clutch at her, could leap about, could grasp at her veil and kneel at her feet, but she existed on an infinitely higher plane.

What was interesting in this cast was the complexity of the two female leads. Many ballets -- and operas, for that matter -- present a heroine and antiheroine as polar opposites; take "Swan Lake," with good-girl Odile, fluttery victim of trickery, vs. her doppelganger Odette, a duplicitous femme fatale. The two ballerinas in "BayadЁ¦re" are more textured than that. Gamzatti, as danced by Tereshkina, is not merely the flip side of Nikiya. She is exquisitely self-possessed, accustomed to getting her own way. When she danced, she made clear just how very pleased with herself she was; she embodied the old-fashioned Russian ballerina tradition of emphatic technique and firmness of character. The catfight with Nikiya unspooled spontaneously, each woman believably unsettled by her own lack of control. For this Gamzatti, slipping a poisonous snake into her rival's flower basket was simply a necessary move, not an evil one.

Among the other soloists, Grigory Popov stood out as a high-bounding Golden God one would freely worship, as did Vladimir Ponomarev as the High Brahmin, who wore an orange robe and strappy sandals with all the majesty of Yul Brynner.

The corps de ballet was a star in its own right in the frequently excerpted "Kingdom of the Shades" scene, for which Petipa elevated perfect academic form into an unmatched vision of eternity. Watch the entrance of the 32 tutu-clad dancers here carefully and you will see the essence of the Russian style. The Kirov dancers are famed for the fluidity of their spines, and this is glowingly in evidence in the single-file line of dancers, each extending a leg high behind her like an arrow poised for flight, without effort, because their backs are so limber and strong.

Watch this act, which so fully explores the distinct aesthetics of ballet, and ponder the infinite. Ponder how Petipa's steps, set down 130-plus years ago, still breathe with abundant life.

Pavel Bubelnikov conducted the Kennedy Center Opera House Orchestra in a full-bodied and gorgeously lyrical account of the Ludwig Minkus score.

Performances continue through Sunday, with cast changes.

 Отправлено: 24.01.08 23:45. Заголовок: источник Stunning &..

источник

Stunning 'La Bayadere'

By Jean Battey Lewis
January 24, 2008

The Kirov Ballet of St. Petersburg presents a lavish production of "La Bayadere" at the Kennedy Center.

The Kirov Ballet of St. Petersburg, one of the great companies of the world and arguably the most fabled, is bringing its grand style and sumptuous staging of "La Bayadere" to the Kennedy Center Opera House this week.

Premiered in 1877 by Marius Petipa, the legendary French-born choreographer who had been working in Russia for 30 years, "La Bayadere" ushered in a golden age of ballet that continued with other Petipa masterpieces: "Sleeping Beauty" and "Swan Lake."

At its opening Tuesday evening under the direction of Makhar Vaziev, the Kirov showed its skill in both dramatic high jinks and beautiful, soulful dancing with a dream cast led by Diana Vishneva, stunning as the ill-fated bayadere dancer, Nikiya, and Andrian Fadeyev as Solor, her conflicted lover.

Miss Vishneva is a marvel, a glorious dancer with a wonderfully flexible, expressive body, steely technique and impressive dramatic presence. Mr. Fadeyev, who looks a bit like the young Mikhail Baryshnikov, soars through the air in grand form and partners her with skill.

"Bayadere" is jammed with exotic goodies reflecting a 19th-century fascination with distant lands, in this case India. What elevates it to a special place in ballet's pantheon, though, is its third act, "The Kingdom of the Shades," in which the star-crossed lovers are reunited after death.

In contrast to the rest of the ballet, this act is abstract, a grand symphonic poem creating its ineffable effect through the beauty and power of classical dancing.

One by one, 32 dancers enter and descend down a ramp at the back of the stage, repeating a simple step that includes a sustained, simple arabesque. The music, by Ludwig Minkus, an undistinguished composer, provides a suitably supportive repetition.

The mood is serene, hypnotic, transcendent. The corps de ballet, in what is one of the great passages created for a large group — another, totally different, would be the breathlessly wind-swept corps in George Balanchine's "Serenade" — continues its grave, sustained movements and provides a striking frame for a trio of soloists and the two lovers.

"La Bayadere," part of the Kirov's birthright, is in the repertoire of several companies worldwide, but its large-scale demands mean only a few can muster sufficient resources to mount it.

Still, Rudolf Nureyev took his knowledge of the ballet from his years at the Kirov and staged it for the Paris Opera Ballet, and Natalia Makarova, another Kirov alumna, did so for the American Ballet Theatre and the San Francisco Ballet. (When I saw the San Francisco version a few years ago, the unity of style she had achieved was striking, especially the unmatched delicacy of a corps that breathed as one.)

The Kirov's production is lavish, with towering sets, phalanxes of dancing girls (a dozen of them holding stuffed parrots), slave girls, drummers, warriors and a group of near-naked heathens sporting mops of gray hair. All are dancing to the hilt, wave upon wave of highly trained professionals at home with the production's flamboyant and grandiose style, including soloists Viktoria Tereshkina as villainess Gamzatti and Grigory Popov as the Golden God.

The Kirov dances through Sunday, with established stars and promising newcomers taking the leads later this week. Ballets this opulent don't come around often, so if you want to see this 19th-century icon, now is the time.

 Отправлено: 02.02.08 00:06. Заголовок: источник Русский Ба..

источник

Русский Базар №5(615) №5(615)
31 января - 6 февраля, 2008

ЗВЕЗДЫ ЯРКИЕ и НЕ ОЧЕНЬ...

Балет Мариинского театра гастролирует в Вашингтоне в январе ежегодно. В этом году театр привез в Кеннеди-Центр балет «Баядерка» Премьера этого спектакля Мариуса Петипа на музыку Минкуса состоялась в 1877 году. Балет шел в 4 актах и 7 картинах и не был оценен современниками Петипа (неудачная попытка С. Вихарева возобновить первоначальный вариант балета, по-моему, только подтвердила эту точку зрения). Мы говорим о балете в целом, оставляя за скобками шедевр классического балета – картину «тени».
В Петербурге-Ленинграде балет то сходил со сцены, то его возобновляли вновь. В 1941 году балетмейстер Владимир Пономарев и танцовщик Вахтанг Чабукиани решили вернуть «Баядерку» и создали свою версию, которая стала основой всех последующих редакций. Они бережно возобновили одно из лучших созданий Петипа – картину «тени», характерные и ряд других танцев, но изменили драматургическую структуру балета. Постановщики сократили его до трех актов, перенеся сцену помолвку Гамзатти и Солора из последнего акта во второй. Чабукиани сочинил ряд танцев, строго соблюдая стиль Петипа. Позднее замечательный артист Николай Зубковский поставил танец Золотого божка, ставший бессмертным.
Также вкратце расскажу содержание балета (в том варианте, в котором он идет сегодня) для тех, кто никогда его не видел.
«Баядерка» - балет из псевдоиндийский жизни. Баядерка Никия, жрица бога, любит военачальника Солора. Верховный Брамин, в свою очередь, пылает страстью к Никии, которая его отвергает. Раджа решает женить Солора на своей дочери Гамзатти, и он не смеет отказаться. На их свадьбе присутствует Никия, которая должна танцевать ритуальный танец в честь новобрачных. Она в отчаянии. Раджа посылает ей корзинку с цветами, баядерка радостно принимает подарок, думая, что это Солор преподнес ей цветы. Но в цветах спрятана змея, от укуса которой Никия умирает. Солор курит кальян с опиумом, чтобы забыться, и во сне встречает свою возлюбленную в царстве теней.
На открытии гастролей Никию танцевала Диана Вишнева, Солора – Андриан Фадеев, Гамзатти – Виктория Терешкина. О них я и расскажу в первую очередь.
Я всегда с особым вниманием слежу за тем моментом, когда Брамин снимает покрывало с лица Баядерки, только что вышедшей на сцену. Она стоит несколько секунд неподвижно, но по выражению лица балерины можно почти всегда определить, как в ее исполнении будет развиваться роль.
Вишнева вскинула голову (для зрителей партера даже слишком высоко), преисполненная сознания своей причастности к божеству. И в то же время стремительное движение головы сразу выдаёт натуру этой Никии, страстную почти до неистовства. Гордость, ощущение собственной значимости в сочетании с повышенной эмоциональностью женской натуры и составляли суть образа, создаваемого Вишневой. Сразу скажу: из всех «Никий», которых я видела в течение последующих дней, только одна Никия Вишневой общалась с богом, которому служила. Остальные вскидывали руки к небесам в привычном ритуале. Никия Вишневой обращала свои пламенные очи непосредственно к богу - как в этом, так и в следующем акте.
У Вишневой и Фадеева на сцене всегда происходит контакт. Их дуэт в первой картине незабываем: страстная чувственность Никии Вишневой и влюбленная нежность красивого Солора Фадеева гармонично сочетались.
Блестяще станцевала Вишнева монолог Никии во втором акте. Ритуальный танец баядерки перед венчающейся парой - Гамзатти и Солором, Вишнева исполнила и как отчаянный вопль к небесам (опять непосредственно к богу, взирающему на нее сверху), и как непосредственное обращение к Солору. Отдельные «остановки», застывшие позы только подчеркивали метания страстной души, доведенной до последней степени отчаяния. Получив цветы, которые, она верит, прислал ей Солор, Никия Вишневой довела свой танец до такого экстаза, свою радость - до такой степени ликования, что за пределами этого накала чувств ничего не оставалось, кроме смерти. Я не буду останавливаться на техническом мастерстве балерины. Оно неоспоримо. Отмечу одну особенность танца Вишнёвой, её невероятную гибкость, красивый изгиб спины, отчего её Никия и впрямь напоминает восточных женщин. Благодаря гибкости тела балерины, нога поднимается вверх как будто из-под лопатки, отчего арабеск Вишнёвой становится особенно красивым.
В последнем акте Никия является Солору королевой царства теней. В исполнении Вишнёвой она и в этом подлунном мире сохранила память о своей любви. И взгляд, который она временами обращала к Солору, был исполнен земной любви и земного страдания. Эту встречу в царстве теней в исполнении Вишневой и Фадеева можно рассматривать как свадьбу, состоявшуюся в царстве грез. Длинный шарф, с которым танцует Никия в то время, когда Солор держит один его конец, казался подвенечной фатой.
Андриан Фадеев - один из лучших премьеров Мариинского театра. У него абсолютно бесшумный прыжок, он артистичен и обаятелен. Возможно, характер его Солора слишком мягок для воина, но зато романтичен. Фадееву принадлежит замечательное решение финальной сцены второго акта. В корзинке с цветами, с которой танцует Никия, по приказу Раджи спрятана змея. Никия должна умереть от ее укуса, но Брамин протягивает Никии пузырек с противоядием. Баядерка смотрит на Солора. Эту сцену артисты играют каждый по-своему. Под взглядом баядерки Солор Фадеева вдруг низко опустил голову. Это был блестящий штрих, чисто мужской поступок: дескать, извини, дорогая, ничего поделать не могу, обстоятельства выше меня. Солор вынес приговор их любви. И Никии Вишневой на самом пике ее страстей ничего не оставалось, как разжать руку, уронить пузырек и упасть замертво. От постоянного контакта между актерами пантомимная сцена стала ярким завершением отношений между баядеркой и воином.
Гамзатти танцевала Виктория Терешкина. Она стала не просто лучшей Гамзатти среди тех, кого я видела в следующих спектаклях. Терешкина была хороша даже в сопоставлении с исполнительницами прошлых поколений. Помимо того, что балерина прекрасно владеет формой классического танца, ее Гамзатти, единственная из всех последующих, держалась с достоинством принцессы.
Во всех спектаклях характерные роли каждый вечер танцевали почти одни и те же исполнители. Я расскажу о них в следующем номере. В этой статье хотела бы отметить еще кордебалет. Я была счастлива увидеть его на том уровне, которым он славился раньше. Осенью в балете «Жизель» в Петербурге «виллисы» поразили меня плохим исполнением. Но в Вашингтоне, в акте теней я увидела опять тот единственный в мире, ни с каким другим не сравнимый кордебалет Мариинского театра. Дело не в синхронном исполнении, но в том необъяснимом мистическом сиянии, которое исходило от танцовщиц кордебалета, от их сверкающих белизной рядов, гениально построенных Петипа. Мне казалось, что Павел Бубельников, опытный дирижер и тонкий музыкант, специально немного замедляет темп, давая зрителю возможность дольше любоваться неземной красотой петербургских танцовщиц.
Удачен был и состав исполнительниц трех вариаций в «тенях». Особенно мне понравилась Олеся Новикова, которая танцевала первую вариацию - не всегда безукоризненно, но зато мягко и женственно. Екатерина Кандаурова (исполнительница третьей вариации) начинает занимать в труппе все более заметное положение. Высокая, статная, осанка горделивая - танцовщица явно обладает актерской индивидуальностью.
Я намеренно не вдаюсь в профессиональные тонкости исполнения молодых танцовщиц. Все они в свое время являлись лучшими выпускницами Академии балета им.А.Я.Вагановой. Если сегодня их танец выглядит не всегда ровным, надо надеяться, что при работе с репетиторами они постепенно овладеют мастерством в совершенстве. Для меня гораздо важнее кажется сегодня проявление индивидуальности начинающей танцовщицы. Есть ли надежда увидеть в будущем на сцене актрису?
С этой точки зрения я смотрела и на исполнителей главных ролей в следующих спектаклях. О своих впечатлениях напишу в другой статье.
В целом первая «Баядерка», которую театр показал в Вашингтоне, останется в памяти как один из лучших представлений этого балета из тех, которые сохранила моя память.

Фото Н. Аловерт

 Отправлено: 15.02.08 12:36. Заголовок: источник Русский Ба..

источник

Русский Базар №7(617) 14 - 20 февраля, 2008

Звезды яркие и не очень

В позапрошлом номере газеты я начала рассказывать о гастролях балета Мариинского театра в Вашингтоне. Продолжу эту тему.

Я видела почти все составы исполнителей. В день открытия гастролей, как уже писала, главные роли танцевали Диана Вишнева, Андриан Фадеев и Виктория Терешкина. И это был блестящий спектакль. На следующий день в «Баядерке» в роли Никии выступила другая прима-балерина театра - Ульяна Лопаткина. Солора танцевал Иван Козлов, бывший артист театра Б.Эйфмана, Гамзатти – молодая солистка Татьяна Ткаченко.
Лопаткина представляет собой тип балерины, полностью противоположный Вишневой. Никия Вишневой была вся пламень и страсть. Никия Лопаткиной демонстрировала «гордость непомерную» и отсутствие каких бы то ни было чувств. Даже самый эмоциональный монолог со змеей она танцевала так бесстрастно, как будто выполняла давно заученный школьный экзерсис. Конечно, обернувшись к Солору, она улыбалась ему или старалась изобразить страдание, но на лице был только отсвет непрявленных чувств. Так далекие и едва уловимые зарницы на небе подают сигнал: где-то за горизонтом сверкают молнии и гремит гром. Но к нам гроза так и не доходит.
Танцует Лопаткина безупречно, хотя, на мой вкус, суховато, но она балерина высокого класса. Наиболее удачным в ее исполнении выглядит акт «теней». Атмосфера отчужденности и душевного холода, которыми Никия Лопаткиной отделена от остальных героев балета, здесь кажутся вполне логичными: Никия – видение в наркотическом сне Солора, только величественная королева царства теней. Больная совесть героя не позволяет ему даже представить себе, что такая Никия когда-нибудь может его простить.
Иван Козлов выглядит в академическом балете пока еще несколько инородным телом. Повторяю, он в балетах Эйфмана казался мне способным артистом.
Манера поведения на сцене у Козлова в «Баядерке» значительно улучшилась по сравнению с его выступлением в «Жизели» осенью прошлого года. Это рослый, красивый артист, но с академической формой он пока что не в ладу. И даже высокий прыжок танцовщика впечатления не производит: в прыжке Козлов выглядит очень тяжелым.
Ткаченко была самой неудачной исполнительницей роли Гамзатти из всех, которых я видела в других спектаклях. Я даже не говорю о технической стороне исполнения. Но характер могущественной индийской принцессы совершенно не совпадает с ее актерскими возможностями. Милая, простенькая девочка...
Более интересным оказался состав исполнителей третьего представления. Виктория Терешкина на этот раз танцевала Никию. Балерина владеет не просто формой классического танца, но можно сказать, танцует в чистой, почти старомодной академической манере. Это ее стиль.
Я уже писала, что надо всегда внимательно следить за выходом баядерки, за тем моментом, когда Брамин срывает покрывало с ее лица. В исполнении Лопаткиной перед нами предстала величественная, холодная дева - такой ее Никия и осталась до конца спектакля. Никия Терешкиной оказалась женственной – такой она оставалась в акте «теней», не теряя контакта с бывшим возлюбленным даже в подлунном царстве. Я бы подумала, что такая Никия слишком проста. Но...
Я смотрела второй акт из кулис, где видно каждое душевное движение актера. В какой-то момент, в середине монолога Никии, который Терешкина танцевала как жалобу на свою печальную судьбу, балерина вдруг остановилась и в упор взглянула на Солора. Ее глаза несколько необычного разреза вдруг потемнели, как будто лишились белков, и в этих черных глазах было столько жгучего страдания, что я поверила в возможности балерины. Что-то есть в этой танцовщице от настоящей актрисы, нужен какой-то толчок, чтобы она почувствовала свои возможности.
Фадеев как всегда танцевал прекрасно, но его Солор в отношениях с Никией Терешкиной был гораздо спокойнее, чем он был в спектакле с Вишневой.
Ирина Голуб танцевала Гамзатти не совсем чисто. Над этой ролью ей еще предстоит поработать.
В последнем увиденном мною спектакле выступали молодые премьеры театра: Алина Сомова - Никия, Леонид Сарафанов – Солор. Эта пара сейчас лидирует среди молодого поколения Мариинского театра, поэтому я следила за ними особенно внимательно.
Сарафанов «выпрыгнул» на сцену широким жэте и произвел на меня впечатление мальчишки-сорванца. Я подумала, что такой образ Солора может оказаться приемлемым: раз танцовщик не может быть на сцене мужественным воином, он будет искать другой ключ к роли - исходя из своих данных. Но Сарафанов этого не сделал. Он «плыл по течению», изображая, или точнее, обозначая душевные переживания Солора, исходя из смысла сцены. А иногда – о смысле забывая. Впрочем, не он один в сцене свадьбы с Никией теряет линию поведения и танцует обычный бессюжетный дуэт. О Никии танцовщиков заставляет вспоминать только поставленная мизансцена. Конечно, так бывает не всегда. Я помню, как выходил из этой сложной ситуации Константин Заклинский. Его Солор принадлежал к высшему классу общества, он знал, как надо вести себя, даже вступая в нежеланный брак. Но в поведении Заклинского в свадебной сцене всегда чувствовалось внутреннее напряжение, беспокойство. Современные исполнители Солора смыслом пренебрегают (за исключением Фадеева - он хотя бы не так уже активно радуется своей свадьбе, как другие исполнители). Жаль, потому что танцевал Сарафанов безукоризненно и даже красиво. Высокий, мягкий прыжок, легкие верчения, точные окончания хореографической фразы - все, казалось, должно идти на пользу образу. Но образа не было. Сарафанов танцевал Солора, как танцует кавалер в бессюжетном балете.
Посмотрев Сомову в роли Никии, я еще раз удивилась, почему театр так старательно выдвигает эту танцовщицу. Молодая и красивая, Сомова вообще не обладает актерской индивидуальностью. Когда Брамин снял с Никии покрывало, я увидела лицо, лишенное какого бы то ни было выражения. С таким невыразительным лицом Сомова и протанцевала весь балет. В танце со змеей она так резко исполняла па-де-баски на пуантах и так трясла при этом корзинкой с цветами, что я все время ждала, когда содержимое корзинки вывалится на сцену. Стиля нет, красоты в танце нет, в акте «теней» грубо поднимала ногу перпендикулярно полу, не заботясь при этом о положении корпуса. Помилуйте, как же можно такую танцовщицу выпускать в главной роли?!
Естественно, никакого контакта у героев балета не было, каждый танцевал свою роль как мог.
Гамзатти танцевала Екатерина Осмолкина. Балерина давно выступает в этой роли, но в тот вечер в Вашингтоне она явно была не в ударе.
Теперь обратимся к другим, более второстепенным персонажам балета. Об исполнительницах вариаций в акте «теней» я уже писала в предыдущей статье.
Давно на сцене Мариинского театра я не видела, чтобы так замечательно танцевали Золотого божка, как танцует этот вставной номер Григорий Попов. Худой, стройный, с продольными мышцами, танцовщик не только обладает высоким прыжком, но и тем самым умением «висеть в воздухе» (качество довольно редкое), которое необходимо для исполнителя этой роли. Сколько бы раз я ни фотографировала Попова в прыжке, всегда получала снимок, где артист летит над головами танцовщиц в той позе, в которой я хотела его поймать фотоаппаратом. Он заслужил те «бурные аплодисменты, переходящие в овации», которыми награждал его зал на каждом спектакле.
Необходимо отметить и мастерство двух характерных танцовщиков петербургского балета. Ислом Баймуратов, исполнявший мужскую сольную партию в индийском танце. Баймуратов и Василий Щербаков (в танце с барабаном) - «последние из могикан» характерного танца в Мариинском театре. Баймуратов - мастер, он чувствует и понимает стиль, он знает, как надо танцевать характерные танцы в классическом балете. Его выступления всегда отмечены благородством и темпераментом. Остальные танцовщики, которых я видела за последнее время в балетах Мариинского театра, казались мне классическими танцовщиками, которые случайно выступают не в своих ролях. Такое впечатление произвели и исполнительницы женской характерной партии в индийском танце. Ни Любовь Кожарская, ни Рью жи Йен даже по своим физическим данным не подходят для этого номера. Эффектный выход заключается в том, что танцовщик и танцовщица движутся по сцене, в быстром темпе выбрасывая вперед поочередно ноги (через девелоппе). Ноги должны «лететь» впереди танцовщицы - как стрелы. А еслиноги короткие? Их просто не видно на фоне массового танца кордебалета. Обе танцовщицы к тому же лишены темперамента. Галина Рахманова, постоянная исполнительница индийского танца, ушла на пенсию. Но почему так рано перевели на мимические роли превосходную характерную танцовщицу Елену Баженову?
Классический балет строится на классическом, характерном танце и пантомиме. Потерять искусство исполнения характерного танца – печальная перспектива для театра с классическим репертуаром.
Зато в мимической роли Брамина выступает по-прежнему импозантный Владимир Пономарев, соблюдая все законы старомодной пантомимы.
В целом спектакли балета Мариинского театра, самого дорогого для меня в мире, не производят впечатления стабильности. Складывается картина отдельных удач некоторых премьеров на фоне довольно ординарного состава солистов.

Фото Нины Аловерт

 Отправлено: 30.03.08 19:32. Заголовок: источник От Петипа ..

источник

От Петипа до Форсайта

Балет Мариинского театра вместе с оркестром, в полном составе и сценическом оформлении, появится на сцене Сити-центра 1 апреля. В Нью-Йорк приезжают все ведущие танцовщики — Ульяна Лопаткина, Диана Вишнева, Адриан Фадеев, Илья Колб, Никита Корсунцев, Ирина Голуб, Валентина Терешкина и другие. Трехнедельные гастроли (они завершатся 20 апреля) — это лучшее, избранное из обширного репертуара театра, это отчет о том, чем живет сегодня труппа.
Любителей классики привлекут первая (1, 2 и 3 апреля) и третья (8, 9, 10 апреля) программы гастролей. В первую программу вошли третий акт из балета Александра Глазунова «Раймонда», поставленного в 1898 го¬ду на сцене Мариинского театра Мариусом Петипа, а также второй акт — знаменитые «Тени» — из балета «Баядерка» и Гран Па из балета Петипа «Пахита». В третью программу вновь включены «Тени» (давно ставшие визитной карточкой кордебалета Мариинки, образцом чистоты и строгости петербургского стиля), но на смену «Раймонде» и «Пахите» придут другие образцы классики: фрагменты из «Дон-Кихота», «Дианы и Актеона» и «Корсара».
Вторая и четвертая программы связаны уже не с Петипа, а с другим гением Мариинской и мировой балетной сцены, представителем следующего поколения хореографов — Михаилом Фокиным. В центре этих программ — «Умирающий лебедь» на музыку Сен-Санса в исполнении Ульяны Лопаткиной, чья интерпретация признана сегодня уникальной и одной из лучших за всю историю бессмертного шедевра, созданного в свое время для Анны Павловой. Но в одном из вечеров, 5 апреля, на сцену в этом балете выйдет Диана Вишнева, и будет особенно интересно увидеть ее интерпретацию.
В той же фокинской программе мы увидим балет «Шехерезада» (где в главной роли тоже будут чередоваться две ведущие солистки Мариинского и их более юные коллеги), балет «Видение розы» и — что, по-моему, самое замечательное — «Шопениану», балет, который почему-то никогда не ставился в Америке, но пользовался огромной и заслуженной популярностью в России. Первоначально называвшийся «Сильфиды», этот балет представляет собой венок камерных танцевальных миниатюр (некоторые исполнялись в концертах как отдельные номера) на музыку Шопена.
«Умирающий лебедь», «Шопениана» и «Видение розы» останутся и в четвертой программе гастролей (11, 12, 13 апреля) с той лишь разницей, что вместо «Шехерезады» в нее войдет редко исполняемый, но исключительно эффектный балет «Этюды».
Финальная неделя гастролей представит труппу в репертуаре второй половины ХХ — начала XXI века. 15, 16 и 17 апреля будут показаны балеты американского хореографа Уильяма Форсайта. Он — одна из главных фигур сегодняшней хореографии; мастер, новатор, невероятно обновивший лексикон классического танца. А солисты Мариинки, с которыми он сам работал в театре над постановкой его балетов, своей утонченностью и эмоциональностью невероятно обновили хореографию Форсайта, что, кстати, дружно отметила международная пресса.
Завершает гастроли Мариинского театра программа балетов Баланчина, чье творчество давно и широко представлено в репертуаре труппы. Для нью-йоркских выступлений выбраны такие вершинные создания мастера, как «Серенада», «Рубины» (из балета «Драгоценности») и балет «Империал».
Билеты и информация о составе исполнителей на сайтах www.ardani.com и www.nycitycenter.org

Майя ПРИЦКЕР NRS.com
03.30 10:31 am

 Отправлено: 01.04.08 16:11. Заголовок: The New-York Times

http://www.nytimes.com/2008/04/01/arts/dance/01kiro.html?ref=arts

Kirov’s Travel Plans Exclude the Director

By JENNIFER DUNNING
Published: April 1, 2008

The Kirov Ballet begins its New York engagement on Tuesday with a program not at its usual home away from home, the Metropolitan Opera House, but at City Center for the first time. That will be the most transparent change to audiences. What they wonЎЇt be seeing is the turbulence behind the scenes, where questions about the ballet’s leadership surround the company.

Conflicting reports about Makhar Vaziev, director of the Kirov Ballet, the foreign touring name for the Maryinsky Ballet company of St. Petersburg, turned into a will-he-or-won’t-he game: Would he accompany his troupe to the United States as Valery Gergiev, the Maryinsky’s overall director, said last week that he expected, or would Mr. Vaziev remain at home to contemplate retirement? A handwritten sign posted on Sunday at the artistsЎЇ entrance to the Maryinsky Theater in St. Petersburg seemed to confirm his absence: Yuri Fateyev, a company member assigned to oversee the Balanchine repertory, would be responsible for the dancers on tour.

On Monday the company’s New York presenter, Sergei Danilian, confirmed that Mr. Vaziev was not with the troupe. He said that temporary leadership of the company had been handed over to Mr. Fateyev, a decision Mr. Gergiev conveyed at a 2 a.m. meeting on Monday. Mr. Gergiev, who is in New York to conduct the Metropolitan Opera, was unavailable to comment on the latest developments.

Where Mr. Vaziev stands now is uncertain. He could not be reached for comment either, and a Maryinsky Theater spokeswoman also refused to comment. Last week, however, Mr. Gergiev said the ballet director had told him that he would discuss retiring this summer. What is clear is that Mr. Gergiev is unhappy with Mr. Vaziev.

In an interview on Friday about the City Center season that touched on other topics, Mr. Gergiev said he had been disappointed by some of Mr. Vaziev’s recent choreography choices.

The current Maryinsky repertory includes an intriguing selection of 19th-century and Soviet classics and lesser-known Soviet ballets, as well as ballets by Vaslav Nijinsky, Bronislava Nijinska and August Bournonville. The 21st century is represented by choreographers unfamiliar to most American dancegoers.

Finding new choreography has been a problem for the Kirov, Mr. Gergiev said. He has asked the choreographer Alexei Ratmansky, artistic director of the Bolshoi Ballet, to create a new version of a Soviet classic, “The Little Humpbacked Horse,” set to music by Rodion Shchedrin, as well as a new version of Stravinsky’s “Baiser de la Fée.”

“We can’t afford doing things that are mediocre,”Mr. Gergiev said. Though he described the problem as “the biggest question mark” of Mr. Vaziev ’s 11-year directorship of the company, Mr. Gergiev said another area of disagreement was Mr. Gergiev’s strong desire to enlist seasoned company principals like Igor Zelensky, Uliana Lopatkina, Diana Vishneva and Yulia Makhalina to work with the youngest generation of Kirov dancers. “I’m not 100 percent sure that we have created the atmosphere and situation today where all these young people are immediately helped to the maximum. ”

Mr. Vaziev, a former lead dancer with the company, succeeded Oleg Vinogradov, the politically adept but increasingly unpopular director who appointed Mr. Vaziev as an administrative assistant and whose tenure ended when Mr. Gergiev took over the Maryinsky Theater in 1996.

Today Mr. Gergiev talks of the urgent need to revitalize the ballet and opera by making it more accessible to new generations of theatergoers. “We have to work hard on making ‘Sleeping Beauty’ the property of totally, completely new people, millions of them.

“I remember myself being 11 or 12 years old, at Rimsky-Korsakov’s ‘Tsar’s Bride’. The recitative was in Russian. That was a huge thing for me. I was leaning forward trying not to miss a single word. It was so exciting. And this is something I want to translate into the ballet world.”

For its current run (through April 20) New York audiences will be seeing the Kirov in a smaller and more egalitarian-feeling theater than the Met. The larger house has not been available to the Kirov for a full season since its last performances in New York, said Mr. Danilian, producer of the City Center engagement. The Kirov performed at the Met in 2002 as part of the Lincoln Center Festival.

But the Kirov will hardly be slumming. City Center has had an illustrious ballet history as home to New York City Ballet and the Joffrey Ballet in their formative years. It can accommodate large-scale spectacles like the Kingdom of the Shades act from Marius Petipa “Bayadère” as well as the flashy “Don Quixote” and “Diana and Acteon” pas de deux, all of which the Kirov will be performing. But Michel Fokine’s more intimate “Dying Swan” and “Spectre de la Rose,” also in the repertory, would be lost on a larger stage.

Taken together, most of the 18 full ballets and excerpts in the New York season chronicle the history of the Kirov, considered the bedrock of classical ballet purity and sophistication. The City Center chronicle begins in 1847 with the Grand Pas from Petipa’s “Paquita” and continues with Fokine and George Balanchine, another though very different rebel, who trained as a child at the Maryinsky and began his choreographic experiments there. William Forsythe, an iconoclast with no relation to the Kirov, will also be represented at City Center with a full program of dances from the 1980s and ’90s.

Some may have trouble accepting Mr. Forsythe’s turbulent, antitheatrical ballets as consistent with the tradition of Kirov lucidity. “I don’t take Forsythe as the child of this tradition,” Mr. Gergiev said in the interview. “But I think Forsythe was amazed to discover how his choreography started to interact with the traditions. ”

Mr. Gergiev said that he expected Mr. Zelensky, a New York favorite who has been absent from the Kirov while working with the Novosibirsk Ballet Theater, to perform here on Sunday. He also suggested that New York audiences might want to keep an eye out for several dancers ЎЄ among them Viktoria Tereshkina and Leonid Sarafanov ЎЄ who are “liked, maybe loved” in St. Petersburg but almost unknown here.

Will the Kirov overcome this trouble in paradise? The company has survived tectonic shifts over the past century and a half, sending distinctive performers and rule-breaking choreographers out into the world armed with a sturdy root aesthetic and elements of style that have remained freshly alive and nourishing throughout their lives.

Sophia Kishkovsky contributed reporting from Moscow and Daniel J. Wakin from New York.

 Отправлено: 02.04.08 23:52. Заголовок: Фото- и видеорепорта..

Фото- и видеорепортажи с гастролей в Нью-Йорке:

Первый канал

Вести

НТВ

 Отправлено: 04.04.08 14:04. Заголовок: НТВ неприятно удивил..

НТВ неприятно удивили- ФОрсайт, БалАнчин- если можно ударение переврать- переврут.

 Отправлено: 11.04.08 18:09. Заголовок: источник Мариинский..

источник

Мариинский балет покоряет Америку

Мариинский балет продолжает триумфальное шествие в Соединенных Штатах. За три недели на сцене Нью-Йорк Сити Центра петербургская труппа покажет 19 лучших постановок от Петипа до Формайта. Таких масштабных гастролей не было шесть лет. Газеты пестрят хвалебными отзывами, но артистам читать рецензии некогда - репетиции и спектакли идут в режиме нон-стоп.

Публика рукоплескала выступлениям Ульяны Лопаткиной, Леонида Сарафанова, Екатерины Осмолкиной, Игоря Зеленского – все звезды Мариинки приняли участие в гала-концерте. Мы связались по телефону с примой театра Ульяной Лопаткиной, и она рассказала нам о сложностях и приятных событиях первых гастрольных дней.

С неожиданной проблемой, по словам питерцев, пришлось столкнуться в ходе гастролей: размер сцены нью-йоркского театра намного меньше родной. Так что монтировщикам приходится очень аккуратно устанавливать декорации, а артистам с математической точностью рассчитывать все прыжки и поддержки.

видео

 Отправлено: 11.04.08 18:11. Заголовок: источник МАРИИНСКИЙ..

источник

МАРИИНСКИЙ ТЕАТР В НЬЮ-ЙОРКЕ. БАЛЕТЫ МИХАИЛА ФОКИНА

Закончилась первая неделя гастролей балета Мариинского театра в Нью-Йорке. Были показаны две программы: отрывки из классических балетов Мариуса Петипа и спектакли, состоящие целиком из произведений Михаила Фокина.
На следующей неделе начнется смешанная программа, состоящая из произведений классиков XIX и XX века.
Я собираюсь сделать обзор выступлений труппы после окончания третьей программы. Пока хотела бы отметить событие, которым закончились спектакли первой недели.
6 апреля в балете М.Фокина «Шехеразада» на музыку Н.Римского-Корсакова главные роли Зобеиды и Раба танцевали Диана Вишнева и Игорь Зеленский. Вишнева уже выступала в этой роли 4 апреля с Игорем Колбом, Зеленский танцевал ее в Нью-Йорке впервые, его участие в гастролях Мариинского театра вообще не было запланировано.
Игорь Зеленский – премьер балета с международным именем, приближается к концу своей артистической карьеры. Один из последних представителей мужественного мужского танца, ученик Вахтанга Чабукиани, он был премьером Кировского балета, City Ballet в Нью-Йорке, Королевского Балета в Лондоне и вновь вернулся в Мариинский театр. С начала сезона 2007-08 года Зеленский руководит (и, по слухам, успешно) балетом в Новосибирском театре, продолжая выступать в главных ролях. В истории Новосибирского театра появление танцовщиков и хореографов из Ленинграда (Петербурга) происходит не в первый раз. Балетную труппу в свое время возглавлял Петр Гусев, там ставили балеты Юрий Григорович и Игорь Бельский, в Новосибирске начинал свою карьеру знаменитый теперь Олег Виноградов, танцевал уникальный танцовщик XX века Никита Долгушин. Игорь Зеленский, таким образом, продолжает традицию.
Танцовщику в этом году исполняется 37 лет. Его предполагаемый уход со сцены в основном связан с тем, что обязанности художественного руководителя труппы невозможно совмещать с полноценной актерской жизнью.
Зеленский был приглашен принять участие в гастролях Мариинского театра главой театра Валерием Гергиевым, что справедливо и закономерно: Игорь Зеленский принадлежит плеяде лучших танцовщиков этого театра последних десятилетий.
6 апреля Гергиев дирижировал балетом. Естественно, что под его руководством и оркестр звучал по-другому, и присутствие сразу двух звезд мирового балета сделало спектакль более праздничным.
Зеленский находится в хорошей профессиональной форме, его прыжок по-прежнему высок и стремителен. Когда Раб-Зеленский «вылетел» из дверей своей темницы, возникло ощущение, что на сцену вырвался сгусток энергии, так долго сдерживаемый в заточении. Раб Зеленского наслаждался всем – возможностью взлететь в прыжке, обнять красавицу, закрутить вокруг себя вихрь мужского кордебалета. Дуэт Зобеиды Дианы Вишневой и Раба Зеленского и стал событием балетного вечера 6 апреля.
Казалось, гибкое тело Зобеиды Вишневой каждой клеточкой трепетало от чувственного наслаждения в объятиях этого мужественного Раба. Естественно, танцовщики не играли «историю любви», которой и нет в балете Фокина. Но сексуальная оргия стала для страстной героини Вишневой таким же «побегом» от однообразной и унылой жизни в гареме, как и для Раба Зеленского, которому Зобеида отомкнула двери темницы, избавлением от унизительного существования в неволе. Оба заплатили жизнью за эту временную свободу, потому что оба не могут жить без нее.
Такой своеобразной интерпретацией «Шехеразады» в исполнении двух ведущих танцовщиков мирового балета закончилась первая неделя гастролей русского балета.

Фото Нины Аловерт

 Отправлено: 11.04.08 18:13. Заголовок: источник Петербург ..

источник

Петербург на Гудзоне
Балет Мариинского театра танцует в Нью-Йорке

В Нью-Йорке продолжаются трехнедельные гастроли балетной труппы Мариинки, приуроченные к 225-летию театра. В последний раз Мариинский балет устраивал свой "большой выезд" на Манхэттен шесть лет назад, показав тогда на сцене Метрополитен-опера "визитную" русскую классику - "Дон Кихота", "Баядерку", "Лебединое озеро" и хореографию Джорджа Баланчина "Драгоценности". На этот раз в афише почти два десятка наименований.

Американский "сезон" Мариинского балета проходит в Нью-Йорк Сити Центре - на знаменитой сцене Джорджа Баланчина, где культовый американский хореограф родом "из Мариинки" создавал свои шедевры начиная с 40-х годов. Учитывая особенности репертуарной политики Сити Центра, еще со времен Баланчина сориентированного на небольшие форматы спектаклей, петербургская труппа собрала в афишу шесть разных программ, способных продемонстрировать практически все актуальные для нынешней труппы хореографические стили. Это и раритетная русская классика Мариуса Петипа - гранд-па из "Раймонды", Оживленный сад и гран-па "Корсара", гран-па из "Пахиты", "Тени" из "Баядерки", Большое па-де-де из "Дон Кихота" в хореографии Александра Горского, это и "модерн" дягилевского периода - балеты Михаила Фокина "Шопениана", "Видение розы", "Шехеразада", "Умирающий лебедь", и хореография матронессы петербургской школы ХХ века Агриппины Вагановой - па-де-де из "Дианы и Актеона", а также творения американских хореографов - Джорджа Баланчина: "Серенада", "Драгоценности", "Империал", феноменальным исполнением которых "Киров-балет" (так его все еще называют на Западе) уже успел прославиться в Нью-Йорке, и современника Уильяма Форсайта - "Форсайт в Мариинском".

Столь щедрая на названия афиша позволит не только представить стилистическое богатство труппы, но и во всех ракурсах показать кордебалет, который на недавних январских гастролях театра в Вашингтоне критика назвала "квинтэссенцией русского балета", самым "звездным кордебалетом", способным в "Царстве теней" из "Баядерки" через танец создать "бесподобный образ вечности". А также - труппу солистов, немалая часть которой обновилась за те шесть лет, что прошли со времени предыдущих гастролей "Киров-балета" в Нью-Йорке. Теперь наряду с именитыми и хорошо известными на Манхэттене звездами Ульяной Лопаткиной и Дианой Вишневой, Игорем Зеленским, прилетевшим специально из Новосибирска в Сити Центр, чтобы станцевать в одном из представлений "Шехеразады", выходят в тех же партиях артисты нового поколения - Леонид Сарафанов, Екатерина Осмолкина, Анна Сомова, Виктория Терешкина.

Американская пресса уже откликнулась на выступления петербургского балета, отметив, что в "Раймонде" "Никто из танцовщиков Кировского балета не танцевал напоказ, а некоторые из них обнаруживали невероятную артистическую глубину, особенно - Виктория Терешкина и Диана Вишнева. В госпоже Терешкиной сочетаются деликатность и сила - шелк и сталь... В "Пахите" пять солисток были просто ослепительны. Первой выступила очаровательная Надежда Гончар. Затем появилась танцовщица, заинтересовавшая меня более всех, - Екатерина Кондаурова. Во время ее вариации, когда балерина демонстрировала впечатляющую гибкость и выразительные руки, в зале буквально перехватило дыхание. Нельзя не отметить наделенную обаятельной живостью Валерию Мартынюк и крайне симпатичную Екатерину Осмолкину. А затем вышла Виктория Терешкина и станцевала потрясающей фразировки соло, покорив полетным корпусом и безупречной музыкальностью" (Oberon"s Grove. 04.04.2008). Обозреватель Danceviewtimes Мэри Карджилл также подчеркивает качество мариинского кордебалета и солистов: "Прекрасное зрелище - видеть, как артисты Кировского балета только в им свойственной манере перемещаются в танцевальных туфлях на каблуках, как танцуют мазурку и чардаш с музыкальностью и уверенным изяществом. Вариация Ульяны Лопаткиной в "Раймонде" была наполнена чистотой и светом. Власть над движением, полное отсутствие манерности, внутренняя радость - ее подлинное величие выглядело так же естественно, как утренняя прогулка" (Danceviewtimes. 01.04.2008). Ульяну Лопаткину критики назвали "Катрин Денев классического балета за благородство минималистического стиля", а у Дианы Вишневой отметили партию Никии в "Баядерке", которую она играет "глубоко, по-женски мистично и с поэтичностью".

Художественный руководитель Мариинского театра Валерий Гергиев тоже находится в Нью-Йорке: в эти дни он дирижирует серией спектаклей "Игрок" Прокофьева в постановке Метрополитен-опера. С маэстро выступает целая "сборная" певцов Мариинки: Лариса Дядькова, Ольга Саввова, Владимир Галузин, Сергей Алексашкин, Николай Гассиев. А 6 апреля Валерий Гергиев приехал к балетной труппе Мариинки в Сити Центр, чтобы продирижировать спектаклем "Шехеразада". Маэстро подчеркнул для нью-йоркской прессы: "Мариинский театр не должен сдавать экзамены Нью-Йорку или Лондону. Эти времена прошли. Мы просто показываем наши новые работы, мы верим в нашу творческую молодежь, и мы ищем новых талантливых хореографов, потому что не хотим делать посредственные вещи. Мы хотим иметь балет, который будет нужен следующим поколениям".

Ирина Муравьева

 Отправлено: 13.04.08 22:04. Заголовок: источник Troubled t..

источник

Troubled tour
The Mariinsky (Kirov) Ballet struggles in New York.

By Alastair Macauley
The New York Times
For The St. Petersburg Times

During most of the third program in the Kirov Ballet’s season at City Center — a quadruple bill of excerpts from late-19th-century ballets by Marius Petipa — an alarming question kept flashing into my mind: “Maybe I don’t like ballet after all?” Here were virtuoso episodes from “Le Corsaire” and “Don Quixote”; here was the “Diana and Acteon” pas de deux; here came salvo after salvo of audience applause. And almost all of it left me cold.

Fortunately, friends admitted at intermission that they felt the same way. More fortunately yet, the evening ended with the Shades scene from “La Bayadиre,” which — despite my enduring reservations about the Kirov’s current way of performing it — at least provided the much-needed proof that ballet can be an art of substantial dance architecture and eloquence. Elsewhere, however, this feeling of indifference was disquieting.

There is more than one problem here. For one thing, whose choreography are we really watching? For another, to whose music are we actually listening? Above all, is there any kind of coherence to be found here? In the program alone, the introductory essay, the central list of credits and the detailed series of notes on individual ballets all have divergent accounts of who made what.

The “Corsaire” episode, listed as Petipa’s choreography and Adolphe Adam’s music, is actually a nutty conflation. You no sooner start to watch — and listen to — its women-only garland-waving “Jardin Animй” scene than one confusion arises. This music (the “Naila” waltz) isn’t by Adam but by Leo Delibes. (Many New Yorkers will recognize it from Balanchine’s ballet “La Source.”) The program notes establish that by the time of Petipa’s final 1899 staging, the complete “Corsaire” had music by 11 composers; in these excerpts we hear work by at least four.

And what we’re watching has been considerably overhauled by successive post-Petipa hands. This staging doesn’t make it clear that the setting is a harem or that the three women who dance a virtuoso pas de trois are odalisques. In the middle comes a grand pas de trois from another part of the ballet: the ballerina Medora dances with her Byronic partner, Conrad, and his slave, Ali. Then Medora and the harem girls resume their horticultural scene as if the male intruders had been irrelevant anyway.

Similar problems surround both the “Diana and Acteon” and “Don Quixote” excerpts. Nomenclature: This should be “Diana and Endymion.” Accreditation: Its music is at least partly by Riccardo Drigo, whereas the center-program billing lists it as by Cesare Pugni. But not even the program notes explain why the “Don Quixote” excerpt is performed with the same backdrop of an imperial-theater curtain that also accompanies the Kirov’s “Paquita” grand pas, or why one soloist contributes a solo variation that more usually turns up in that divertissement (as it did last week).

This litany of textual collage and corruption only begins to explain my problems with the first three excerpts. In “Corsaire” the introductory “Naila” waltz looks woefully underchoreographed. Yet even so, the Kirov has moments when dance and music suddenly split apart. When a bell rings at the end of a musical phrase, no corresponding dance image occurs; a second or so later, however, six women lift their feet into a retirй position that has no corresponding musical cue.

I don’t actually care if what we’re shown isn’t authentic Petipa; I just want to see dancing that feels like dancing — musical, spontaneous, connected. But the Kirov has spent decades honing these chunks into material that makes ballet feel like a graduation exercise or professional competition.

The emphasis becomes so point-scoring and prize-oriented that there’s far less difference than there should be between the first three ballerinas. The sheer beauty of Diana Vishneva (sometimes glowing in Tuesday’s “Corsaire” but still capable of ending a dance well after the music has stopped); the dramatic-theatrical gifts of Victoria Tereshkina (seen in “Diana and Acteon” on Tuesday); and the stunt-laden, toneless effects of Alina Somova (Tuesday’s Kitri in “Don Quixote”): these should be worlds apart, but all seem to have acquired the same glaze. Some kind of prize for lurid sex appeal should go to Mikhail Lobukhin for the bare-limbed flash he brought to “Diana and Acteon”: it scarcely matters here that he seems devoid of classical finesse.

Meanwhile, some technique prize should go to Leonid Sarafanov. In his “Don Quixote” solo he knocked off a single sequence of alternating double air turns and double pirouettes. Why is it that such rare feats, which I have cherished with a few other artists, still don’t quite feel fully dimensional with him? I like his boyishness and his buoyancy, but not his dancing’s lack of weight or contrast.

In the famous entry of the Shades in “La Bayadиre,” the corps women enter in a long succession of arabesques, showing several different conceptions of what the front arm should be doing. But who can forget how, formerly, each one aimed her arm ahead into space like a search beam? Still, when these 24 women end that opening dance and stand there, each with one leg stretched behind her and resting on point, it’s still one of the great images of ballet: all those calves and feet seem to have been specially shaped and trained to this one end.

 Отправлено: 13.04.08 22:07. Заголовок: источник Декаданс о..

источник

Декаданс от Мариинского

Майя ПРИЦКЕР NRS.com
04.13 10:51 am

Из-за отпуска я пропустила открытие гастролей балета Мариинского театра (на гастролях его все еще называют Кировским) в нью-йоркском Сити-центре, о чем сожалею: я люблю «Раймонду», третий акт которой был частью первой программы, и было бы приятно увидеть хореографию Петипа в аутентичном исполнении. Увы, этот фрагмент из балета Глазунова не повторяется в остальных из шести программ, которые будут сменять друг друга до 20 апреля. Когда статья эта выйдет из печати, зрителям останется посмотреть еще вечер балетов Форсайта (я видела его в Петербурге прошлым летом и с интересом пойду смотреть еще раз) и вечер Баланчина («Серенада», «Рубины» из «Драгоценностей» и «Балет империал», знакомые здешним зрителям по предыдущим гастролям труппы в Нью-Йорке, как, разумеется, и по репертуару нью-йоркского Сити-балета).
Первым же спектак¬лем гастролей, который видела я, оказался вечер балетов Михаила Фокина. В слегка измененном виде (вместо «Шехерезады» — «Этюды») он будет показан еще трижды: сегодня днем и вечером и завтра днем.
Главная причина его посмотреть — «Шопениана», или «Сильфиды» (второе название дал балету Дягилев, представив его для своих «Русских сезонов» с новыми декорациями А. Бенуа и полонезом Шопена Ля мажор в качестве увертюры в 1909 году).
Как ни называй, балет этот остается одним из шедевров русской классики, мостом между «белыми» актами «Лебединого озера» и «Жизели» с одной стороны и «Серенадой» Баланчина — с другой (а отсюда уже прямая дорога к бессюжетным композициям Роббинса и «симфоническим» балетам Ноймайера), образцом танца одновременно абстрактного и романтического.
На Западе «Шопениана» почти нигде не идет, а вот в Большом и Мариинском (в версии Агриппины Вагановой 1931 года) спектакль был постоянной частью репертуара. И именно танцовщики Мариинского, с их слегка отстраненной, сдержанной и утонченной манерой, могут представить этот венок мазурок, прелюдий, вальсов Шопена так, что они не покажутся ни слащавыми, ни вычурными, ни сентиментальными. Просто «чистейшей прелести чистейший образец».
Так оно и случилось: стройный и элегантный кордебалет, каждое перемещение которого было полно какого-то неземного покоя, необычайно легкие и поэтичные солистки Екатерина Осмолкина и Яна Селина и благородный Антон Корсаков, единственный мужчина в этом «белом царстве», а вдобавок прекрасное звучание оркестра Мариинского театра под управлением Михаила Синкевича — все это замечательно сплелось в то видение красоты, поэзии и совершенства, которое так редко сегодня встретишь на сцене и в жизни.
«Видение розы», мини-балет для двух солистов на музыку «Приглашения к танцу» Вебера, — создание куда более вычурное и совсем не такое вневременное, как «Шопениана». Мужчина в облике розы, приснившийся девушке, — согласитесь, такой сюжет, как и розовый костюм на исполнителе, завершенный чепчиком из лепестков (декорации и костюмы по эскизам Л.Бакста), интересен, скорее, как образец вкусов декадентской эпохи. Фокин создал его почти экспромтом, вдохновившись строчкой из Теофиля Готье: «Я — призрак розы, что ты носила на балу вчера». Исполнен балет был, однако, с большой долей естественной, ненаигранной грации (Яна Селина и Игорь Колб), причем Колб поразил не только виртуозными прыжками, но и певучей и изысканной пластикой рук, очень важной в этом балете.
В пару к короткому «Видению розы» во второе отделение вошел «Умирающий лебедь», которого в тот вечер (как и почти во всех фокинских программах) танцевала Ульяна Лопаткина. Технически совершенное, это исполнение, как мне показалось, эмоционально слегка «поблекло» от слишком частых повторений — от него веяло не трепетной печалью, не болью утраты, а холодом «сделанности».
Завершался вечер «Шехерезадой» (1910 г.) — красочным образцом экзотики и эротики, которой Дягилев потчевал и пленял Париж. Сегодняшнего зрителя, если он не завзятый балетоман или узкий специалист по танцевальному декадансу, не так просто пленить пантомимическими жестами, размахиванием саблями и прыжками упитанного сверх всякой меры евнуха. Ярко раскрашенный занавес, на фоне которого звучит «увертюра» — то есть начало симфонической сюиты Римского-Корсакова «Шехерезада», — и тесно заполненная декоративными деталями и участниками спектакля сцена (все это по эскизам Бакста) тоже несет на себе печать эпохи, кажущейся невероятно далекой. И только присутствие Дианы Вишневой (с ее интенсивностью и полнотой жизни, вибрирующей буквально в каждой мышце и каждом суставе) в роли Зобеиды — любимой, но неверной жены шаха Шахрияра, а также виртуозность обаятельного Данилы Корсунцева в роли Золотого раба да очаровательные танцы одалисок спасают положение.
«Шехерезаду» в четвертой программе гастролей (сегодня и завтра) сменят «Этюды» Харольда Ландера (на музыку Карла Черни), куда более современные по стилю.

 Отправлено: 21.04.08 20:59. Заголовок: источник В Нью-Йорк..

источник

В Нью-Йорке прошел мини-фестиваль Мариинского театра

Аншлагом начались и закончились трехнедельные гастроли балетной труппы Мариинского театра в Нью-Йорке. Воскресный заключительный спектакль из одноактных балетов в хореографии Джорджа Баланчина продолжался почти три часа и неоднократно прерывался криками "браво!" Заключительный, третий акт - балет Петра Чайковского "Империал" - вызвал столь сильный всплеск эмоций, что солисты Алина Сомова, Андриан Фадеев и Екатерина Осмолкина были вынуждены пригибаться под градом цветов, который обрушила на них благодарная публика.

Балет Мариинки 6 лет не гастролировал в Нью-Йорке и привез репертуар, который охватывает три века прославленного коллектива: его легендарное прошлое, запечатленное в наследии Мариуса Петипа (XIX век), Михаила Фокина и Джорджа Баланчина (XX век), и, наконец, настоящее и будущее, представленное балетами Уильяма Форсайта. Всего было показано шесть программ из 18 одноактных балетов и фрагментов классических спектаклей.

Они проходили при переполненных залах. Критика и пресса при этом не преминула заметить, что хотя сцена Нью-Йорк Сити Центра значительно уступает по размерам петербургской, это нисколько не отразилось на качестве их работы, как, впрочем, и то, что труппа приехала в Нью-Йорк без своего руководителя Махара Вазиева. "Труппа сражалась за каждый дюйм сценического пространства, но делала это героически и профессионально", - заметила газета "Нью-Йорк сан". Она же не удержалась, чтобы не сравнить Ульяну Лопаткину в "Раймонде" с "Катрин Денев классического балета".

Не меньших похвал публики и критики удостоились и другие признанные лидеры труппы, в том числе Диана Вишнва, Виктория Тершкина, Игорь Колб, Данила Корсунцев, Леонид Сарафанов, а также представители нового поколения Мариинки, в том числе Юлия Большакова, Дарья Васнецова, Олеся Новикова, Михаил Лобухин, Александр Сергеев, Владимир Шкляров.

За три дня до начала гастролей балета, 27 марта, на сцене легендарной Метрополитен-оперы начались представления оперы Сергея Прокофьева "Игрок". В возобновленном спектакле режиссера Темура Чхеидзе и художника Георгия Цыпина были заняты лучшие вокальные силы Мариинского театра: Владимир Галузин (Алексей), Ольга Гурякова (Полина), Лариса Дядькова (Бубуленька), Сергей Алексашкин (Генерал). Звездная сборная Мариинской оперы под управлением маэстро Гергиева выходила в "Игроке" на сцену Метрополитен еще четыре раза - 31 марта, 4, 8 и 12 апреля - и всякий раз при полном аншлаге.

По словам Гергиева, по существу в Нью-Йорке прошел своеобразный мини - фестиваль Мариинского театра. "Очень редко бывает так, чтобы здесь одновременно проходили гастроли и балетной, и оперной труппы, - сказал он незадолго до отъезда в Санкт-Петербург. - Конечно, Нью-Йорк - огромный мегаполис, который остается одним из центров мировой культуры, но наше появление здесь не только не затерялось, но и, наоборот, вызывает повышенное внимание".

 Отправлено: 29.04.08 17:56. Заголовок: источник Без панеги..

источник

Без панегириков
Труппа Мариинского театра, по-прежнему выступающая под маркой Kirov-ballet, получила в США обескураживающую прессу

Анна Галайда
Для Ведомостей

29.04.2008, №78 (2100)

Фото: Н.Баусова

Труппа Мариинского театра, по-прежнему выступающая под маркой Kirov-ballet, получила в США обескураживающую прессу

Америку, главный балетный рынок мира, представить без гастролей Мариинского театра невозможно — труппа бывает там порой несколько раз в год. Но в Нью-Йорке после триумфа 2002 г. она не была, а за такое время меняются не только вкусы, но и поколения танцовщиков. New York Times предвкушала событие: «Трехнедельный сезон Kirov-ballet выглядит основным курсом истории балетного классицизма. Вы можете ничего не знать о танце и многое узнать о балетных формах и их развитии за это время».
Однако резкие окрики не заставили себя ждать. Американские критики выразили неудовольствие программой из Петипа: вместо целого балета — ансамбли из «Пахиты», «Раймонды» и «Баядерки». Еще меньше повезло Фокину: в подробностях проанализировав редкую на Западе «Шопениану», обозреватель New York Times пришел к выводу: «Кроме этого ничего важного с точки зрения хореографии в программе нет», а «Шехерезаду» предложил «оставить Балету Трокадеро де Монте-Карло»: «Это глупейшая “Шехерезада” из виденных мною за 30 лет». «Восхитителен Kirov, восхитителен Баланчин — до тех пор пока волосы танцовщиц не падают распущенными», — резюмировала впечатление от финальной программы бостонская Phoenix, упрекнув таким образом труппу в непонимании стиля.
Впрочем, переключившись на исполнителей, критики отдали должное Ульяне Лопаткиной, которую «можно назвать Катрин Денев современного балета благодаря ее минималистскому стилю» (New York Sun), Диане Вишневой, «блестящей, как мало кто еще в сегодняшнем мире» (New York Times), и устроили соревнование эпитетов для Алины Сомовой, Олеси Новиковой, Екатерины Осмолкиной, Леонида Сарафанова.
Однако бесспорных звезд американцы нашли в двух других балеринах: Виктории Терешкиной — «образцовой танцовщице Баланчина», в исполнении которой «все ясно, артикулированно, воздушно» (New York Observer), и Екатерине Кондауровой, которая, хотя и была порой занята в партиях небалеринского уровня, по словам New York Times, «для многих стала звездой сезона» благодаря тому, что «получала очевидное удовольствие, демонстрируя разницу характеров в каждом балете и каждой партии».
А это значит, что, несмотря на кислый тон многих рецензий, у труппы есть лидеры и они справляются с миссией, возложенной на артистов Мариинкой, — во всех стилях быть столь же свободными, как в академизме Петипа.

 Отправлено: 04.05.08 20:47. Заголовок: источник БЛЕСК и НИЩ..

источник
БЛЕСК и НИЩЕТА. К ГАСТРОЛЯМ БАЛЕТА МАРИИНСКОГО ТЕАТРА
Нина АловертРусский Базар №18(628) 1 - 7 мая, 2008

В театре последнее время выдвинулась Виктория Терешкина. Она заметно развивается от спектакля к спектаклю, владеет русской классической школой. Ее форма танца безупречна, у балерины есть апломб. Терешкина достойно представляет стиль и благородную манеру русской классической школы. Но ее исполнение однообразно, я пока не чувствую в танцовщице подлинной актерской индивидуальности, масштаб ее дарования кажется мне ограниченным.
Екатерина Осмолкина - легкая, воздушная, оказалась единственной приемлемой исполнительницей сильфиды в «Шопениане», замечательно танцевала «русскую» солистку в «Серенаде». Проблема та же, что и у Терешкиной: ограниченный масштаб таланта. Даже предположить нельзя, что одна из них поднимется до уровня настоящей примы-балерины Мариинского театра.
Олеся Новикова в «Раймонде» нравилась мне больше, чем более опытные исполнительницы Лопаткина и Терешкина. Но пока что трудно определить ее подлинные возможности. Тем более что Новикова в середине второй недели перенесла грипп и некоторое время не выступала.
Особое место занимает молодая танцовщица Алина Сомова, которую привезли на гастроли как восходящую звезду театра. Во всяком случае, она танцевала все главные партии почти наравне с Вишневой и Лопаткиной.
Сомова своего рода феномен: спина не «поставлена», руки, ноги и голова при пируэтах «разлетаются» в разные стороны, колени не вытянуты, но крутит фуэте! И не падает! И никого не сбила с ног! А в «Пахите» я именно этого и ждала. Танцует неряшливо, манера вообще отсутствует, формы нет, апломба нет, актерского дарования – тоже.
Должна, справедливости ради, отметить, что к концу второй недели несколько «собралась» даже Сомова. «Вальс» в «Серенаде» она станцевала вполне прилично, хотя и бесцветно. Девочка по природе способная, но, вероятно, ее надо сначала научить танцевать, а затем выпускать хотя бы в вариациях. И она – будущее этого театра...
Не просто инородным телом, но непозволительным явлением в театре является Елена Шешина, танцевавшая только в балете Форсайта. Не хотелось бы обижать танцовщицу, но как с такой фигурой, провинциальной напористостью и отсутствием всякого сценического обаяния она могла оказаться танцовщицей Мариинского театра? В антракте и критики, и зрители спрашивали друг друга в недоумении: «А это кто?»
Но случались и счастливые неожиданности. «Открытием» гастролей оказалась Екатерина Кандаурова. Высокая, красивая, с породистыми чертами лица и благородной манерой исполнения, она замечательно танцевала вариации в «Баядерке», «Пахите» и «Дон Кихоте». Я уже писала о выступлении Кандауровой в «Рубинах». Особый шик исполнения, искусство мгновенной импровизации, умение «подать» себя – пусть королева «полусвета», но все равно – королева! – сделали Кандаурову любимицей публики.
Не менее удачным оказалось ее выступление в роли Ангела Смерти в «Серенаде» Баланчина. Ореол мистики сопутствовал ее танцу, красивому в каждом движении. Я не видела Кандаурову в большом балете, поэтому трудно пока составить окончательное мнение о танцовщице. Но сегодня она, несомненно, обладает самой яркой индивидуальностью среди молодых танцовщиц Мариинского театра.
Среди танцовщиков-мужчин по-прежнему выделяются Андриан Фадеев, Игорь Колб, Евгений Иванченко.
Но кто идет на смену?
Конечно, Леонид Сарафанов – великолепный танцовщик. Его первое выступление в роли Солора в акте «Теней», темпераментное, эффектное, всем запомнилось. Но Сарафанов, к сожалению, танцует вне смысла балета. Особенно это было заметно, когда он вышел в роли Раба в отрывке из «Корсара».
Иванченко в роли Конрада держался так, будто выступает в спектакле, а не в концертном отрывке. Сарафанов вышел на сцену только для того, чтобы показать себя, свои прыжки, свои вращения. К партнерше относился как к досадной помехе. Если Сарафанов не будет сознательно строить свою роль, как он сделал это в «Рубинах», то рискует остаться «мастером вариаций». Жаль, танцовщик талантливый.
Хуже обстояло дело с Антоном Корсаковым. Не обладая такой совершенной техникой и таким исполнительским азартом, как Сарафанов, Корсаков вообще танцевал все партии одинаково деловито и сосредоточенно - как репетицию, на которой надо только проверить сцену и поддержки с партнершей.
«Неужели русская балетная школа больше не растит выдающихся танцовщиков-мужчин? И почему так мало настоящих балерин в труппе?» - спросила меня Анна Киссельгоф, известный американский балетный критик, которая любит искусство балета в целом и русский балет в частности. «Если мама не приведет в школу Барышникова, то никакой педагог не вырастит его из заурядного ученика», - пробовала я объяснить ситуацию. На самом же деле не только в мамах дело (хотя и в них, естественно). В театре потеряно принципиальное отношение к артисту на сцене как к участнику всего спектакля в целом. Молодые танцуют «сами по себе», на публику.
В конце второй недели в «Этюдах» Черни солировал еще один молодой танцовщик - Владимир Шкляров. По нескольким выступлениям в балетах Баланчина о нем создалось благоприятное впечатление. У него есть все задатки стать танцовщиком на роли благородных и романтических героев, каким в театре сегодня, по большому счету, является только Фадеев.
Молодой танцовщик Александр Сергеев – явно творческая и нестандартная личность. Из него можно и нужно растить ведущего солиста. Шкляров и Сергеев на сегодняшний день вселяют надежду, что «не погиб еще тот край».
Я выделяю общие проблемы исполнения молодых танцовщиков не потому, что мне хочется подчеркнуть их недостатки, а потому, что они – будущее труппы. Но их надо внимательно и с любовью растить. Когда они станут мастерами, на них будет равняться молодежь. Новые девочки будут смотреть на Сомову и думать, что так и надо танцевать... Боже, спаси и сохрани великую русскую труппу! Надеяться, по-видимому, больше не на кого.
Балет Мариинского театра – моя любовь. Видеть, как разваливается труппа, для меня – душевная боль.
Я не отрицаю, что прежний блеск петербургского балета еще освящает современных танцовщиков, которые все равно в целом танцует лучше американских. Но я сравниваю петербургскую балетную труппу сегодня с петербургской труппой вчера. Какой кордебалет, какие составы исполнителей привозил художественный руководитель труппы Олег Виноградов в конце прошлого века в Америку!
Почему сегодня составы исполнителей подобраны с таким безразличием?
Из театра уезжают молодые танцовщики. Разве это не симптом тревоги?
Почему никто не обращает внимания на появившуюся у молодых артистов манеру танцевать «на публику» и думать не о роли, а выигрышной вариации?
Почему сегодня труппа возрождает к новой жизни балеты Баланчина, а хореографию Петипа танцует, как ученик-троечник отвечает урок? В ХХ веке мастера балета и хореографы подняли русский балет на недосягаемую никем высоту. Если сегодня труппа Мариинского театра потеряет умение танцевать классическую хореографию, если современный репертуар будет пополняться только однодневками или западными балетами, созданными 50 лет назад, труппа Мариинского театра потеряет свою уникальность и превратится в заурядную компанию с эклектичным репертуаром. И только отдельные заезжие звезды будут оживлять однообразные будни театра.
Я уже писала, что труппа постепенно гибнет под протекторатом Валерия Гергиева, который как художественный руководитель театра отвечает за ее жизнь и развитие.
Один из оркестрантов театра сделал всеобщим достоянием высказывание Валерия Гергиева на репетициях: «Будешь плохо играть, отправлю играть музыку к балетным спектаклям». От генерального директора и художественного руководителя театра, с таким презрением относящегося к балету, зависит сегодня судьба уникальной балетной труппы.
Я понимаю стремление импресарио Сергея Даниляна, влюбленного в русский балет, показать в Америке замечательную труппу. К сожалению, в самом театре такой задачи, по-видимому, перед собой не ставили, и к гастролям подготовились наспех. Выступления труппы в Нью-Йорке показали не только ее блеск, но и нищету, те пути, по которым идет разрушение.
Искусство балета, в первую очередь искусство балета Мариинского театра, многие годы в прошлом веке было духовной сокровищницей общества, хранившей моральные ценности, идею и образ непреходящей красоты. Разрушение петербургского балета – это разрушение одной из главных ценностей русской культуры.

 Отправлено: 05.05.08 14:23. Заголовок: Елену Шешину в театр..

Елену Шешину в театр привела Дудинская. К формам Дудинской претензии были?

 Отправлено: 05.05.08 16:15. Заголовок: Тогда была другая эп..

Тогда была другая эпоха и другие требования к формам. Думаю, что сейчас формы Дудинской вызывали бы совсем не ту реакцию, что тогда.

 Отправлено: 06.05.08 08:39. Заголовок: Так Шешину и не взял..

Так Шешину и не взяли сразу в МТ, ее из Михайловского Дудинская привела и НАСТОЯЛА, чтобе ее взяли в труппу. Не всякий рискнул бы тогда спорить с таким авторитетом, как Дудинская. И мы не будем.

 Отправлено: 06.05.08 09:11. Заголовок: Во-первых, это было ..

Во-первых, это было много лет назад, и Шешина с тех пор изменилась. А во-вторых, Дудинская, кажется, никогда не славилась беспристрастностью.

 Отправлено: 29.06.08 20:39. Заголовок: Журнал DANCE №117 ап..

Журнал DANCE №117 апрель 2008

Sergei Vikharevs Don Quixote
Yuki Nagano admires a promising young Russian Kitri in Tokyo

Evgenia Obraztsova, one of the fledging young soloists of the Mariinsky, flew to Tokyo in February to star in the local NBA ballet company's new Don Quixote. Incandescent and playful, but not the fireball that we automatically expect with the heroine of this ballet, Obraztsova still is irresistibly charming and dominates the stage. The exemplary harmony and grace of the St. Petersburg school is an antonym of exaggeration and excessive attack. Obraztsova, as Kitri, reassures us that such qualities, attained by pure classical training, are good for every nineteenth century masterpiece.
Take her variation in Act I as the prime example. This whirlwind solo is recognised best by many with that familiar black-and-white Plisetskaya film clip taken in 1964 at tremendous speed, so brisk that one may wonder if the filming technique of those days failed to capture the motions at the original pace or the producer intentionally wound it up for added effect. As for tempo, Oblastzova's is much more moderate than the legendary Bolshoi ballerina, on the average metronome count, and that allows her generous time to demonstrate the pliant line of her back, which is perfectly shaped at the peak of the deep backbend leaps. At the same time, she is sleekly on the beat and propels the music, producing the marvelous impression of acceleration toward the end of the "diagonal" climax.
Celestial energies flow in Act II, as the Don's idealised princess Dulcinea is inherent for Obraztsova and her soft and precise ports de bras and the dreamy curve of rondes de jambes glide through the forest air. In the final pas de deux, she could have shown off technical assuredness in a more grandiose manner, but it is her triumph that she convinces us of the euphoria of a new bride, who is finally getting married after many troubles, in some moments in the adage. This is what distinguishes this full-length story ballet from its excerpt, as a technical feast in ballet concert.
Her Basil on the first night was Yaroslav Salenko, a Ukrainian principal of the company. He has a brilliant record in international competitions, such as the Gold medal in Moscow in 2005 before he joined the company in 2006. Though seemingly having lacked zeal for accomplishment sometimes, he now has broken a new horizon and handsomely accentuated every movement, gracing himself with a secure finish in each sequence. The only regret is that he sometimes looks too serious, and could have been more uncomplicated. This is all the more so when juxtaposed with Obraztsova's natural flair.
The production is by Sergei Vikharev from the Mariinsky, who has reconstructed great Russian classics including The Sleeping Beauty
(1999) and La Bayadere (2002) based on the historic materials. He includes aspects of early Petipa versions; a nightmare follows the gypsy encampment, where the Don has to batter the huge cobweb to rescue the kidnapped Dulcinea and, when he proceeds to the forest vision, the female corps in his dream is clad in white romantic tutus with pale pink sashes on their waists, the period style of the late nineteenth century.

Evgenia Obraztsova and Yaroslav Salenko in Don Quixote. Photo: NBA

 Отправлено: 06.10.08 18:10. Заголовок: источник Россыпь зв..

источник

Россыпь звезд из Петербурга
«Жизелью» в Чикаго началось трехнедельное турне Мариинского балета по США, посвященное 225-летию театра
Анна Галайда
Для Ведомостей
06.10.2008

В Петербурге на афишах Мариинского театра застыло одно балетное название — «Сильфида»: верный признак того, что труппа, которую в мире по-прежнему знают под советским брендом Kirov-ballet, отправилась на гастроли. Раздваиваться петербургским танцовщикам не привыкать. Но сейчас компания одновременно продолжает давать спектакли дома («Сильфида» — самый короткий и малонаселенный классический балет), выступает в Берлине на сцене Deutsche Oper, где показывает фирменное «Лебединое озеро» и эклектичный огромный «Корсар», на днях в лондонском Sadler's Wells исполнит балеты Баланчина, Форсайта и Ратманского.
Но если в Европе балет лишь выступает на разогреве у оперной труппы, то длительные гастроли по Соединенным Штатам носят принципиальный характер. Ни одна другая балетная труппа не появляется в Америке так часто, и именно эта страна — главный гастрольный маршрут петербуржцев (только в 2008 г. они показывают там 57 спектаклей). То есть именно в США куется международный имидж компании и ее финансовое благополучие.
Между тем это первое появление труппы в Америке после того, как весной она пережила в Нью-Йорке давно забытый огонь критики. Апрельский сезон в Нью-Йорке оказался для Kirov-ballet обескураживающим: он выехал на гастроли сразу после того, как лишился многолетнего руководителя Махара Вазиева, привез далеко не самый популярный репертуар и, если верить рецензиям, выглядел обесточенным.
На этот раз в турне, большая часть которого пройдет по городам Калифорнии, едут проверенные столетиями «Жизель», «Дон Кихот» и нарезка из шедевров Петипа: «Тени» из «Баядерки», гран-па из «Раймонды» и «Пахиты». Этот репертуар не добавляет ничего к тому имиджу Kirov-ballet, что сложился с его американского дебюта в начале 1960-х: главная классическая компания мира, рафинированная и консервативная, в которой нужно смотреть не на постановки — на исполнителей. А звезд для американских городков подобрали настоящую россыпь. Рядом с Ульяной Лопаткиной и Дианой Вишневой — другие прославленные мастера: Ирма Ниорадзе, Евгений Иванченко, Андриан Фадеев, Леонид Сарафанов, молодые героини предыдущих гастролей Виктория Терешкина и Екатерина Кондаурова, а также юная Олеся Новикова, которой досталось не меньше ролей, чем официальным примам. С такими составляющими питерцам гарантирован восторженный прием и новые контракты.

 Отправлено: 18.10.08 15:29. Заголовок: источник Волшебная ..

источник

Волшебная поэзия» Мариинского балета продолжается в США

САНКТ-ПЕТЕРБУРГ, 16 октября. С 1 по 19 октября в США — Чикаго, Коста-Меса, Беркли — проходят гастроли балета Мариинского театра, приуроченные к 225-летию театра, которое отмечается в 2008 году. В афише тура: «Жизель», «Дон Кихот» и гала-программа, включающая Гран-па из балета «Раймонда», Гран-па из балета «Пахита» и «Тени», из «Баядерки». Об этом сообщает пресс-служба театра.

Перед американским зрителем выступают признанные лидеры труппы — Диана Вишнева, Ирма Ниорадзе, Виктория Терешкина, Игорь Колб, Андриан Фадеев, Евгений Иванченко, Леонид Сарафанов, и ярко вспыхнувшие молодые звезды — Олеся Новикова, Алина Сомова, Екатерина Осмолкина, Владимир Шкляров, Михаил Лобухин. Американская критика насчитала выдающихся талантов в Мариинской труппе более, чем в какой-либо другой из гастролировавших на континенте, оценив не только фантастическую виртуозность танцовщиков, но и их актерские работы.

«Жизель» – воплощение красоты и технического совершенства, в спектакле созданы убедительные образы, танцоры поражают изяществом исполнения, великолепной техникой и мастерством. В первую очередь это относится к Диане Вишневой, одной из величайших балерин современности, движения ее рук восхищают тончайшими оттенками», — пишет обозреватель Сид Смит из Chicago Tribune. По словам критика, каждый пируэт, арабеск, безупречные прыжки и точные приземления – все элементы доведены в танце Вишневой до совершенства.

Особого внимания заслуживает Мирта в исполнении Екатерины Кондауровой, считает эксперт. Она исполняет pas de bourrees так, будто она плывет над сценой. Быстрые и точные движения ее ног напоминают трепещущие крылья колибри, а удлиненные линии рук и выразительная манера танца придают еще больше великолепия этому лирическому спектаклю.

«Леонид Сарафанов – одна из самых ярких звезд Мариинского театра. Наполненный энергией и динамизмом, он создает вокруг себя атмосферу игры и веселья. Техническое мастерство Сарафанова – двойные tours en l'air, бесчисленные пируэты, восхитительные высокие прыжки – производят огромное впечатление благодаря совершенно удивительной манере исполнения. Кажется, что все ему дается очень легко», — пишет другой знаток балета Пол Ходгинс из Orange County Register. Выступление Олеси Новиковой в партии Китри он назвал изящным и технически безупречным — «ее недосягаемого качества développé, вероятно, пробудили у многих студентов балетной школы, находящихся среди зрителей, желание немедленно бросить занятия танцами».

В такой тональности Мариинский балет описывают практически все крупнейшие издания США. Как всегда, русский балет стал потрясением для благодарного зрителя.

 Отправлено: 22.02.09 22:31. Заголовок: источник Тройной уд..

источник

Тройной удар
Гастроли Мариинского театра, проходящие в рамках фестиваля «Золотая маска», откроют московской публике новых танцовщиц

В Москве балет Мариинки теперь появляется много раз за сезон. Ажиотажа, с которым штурмовали здание Большого десять лет назад, когда питерцы приехали после огромного перерыва, давно нет. К тому же в тот первый визит они привезли всю основу своего репертуара. С тех пор лишь реконструкция «Спящей красавицы» да дебют в России спектаклей Форсайта заставили столицу завистливо охнуть от петербургских новинок.

Мариинский балет делает ставки не на постановки. Питаемый знаменитой Вагановской академией, он обновляется не хореографами, а артистами.

На этот раз во главе отряда в Москву едет сама Ульяна Лопаткина. В «Симфонии до мажор» Баланчина во время Вечера одноактных балетов она будет солировать во второй части — партии небольшой, но знаковой: в 1997-м юная Лопаткина получила за нее свои первые награды. Тогда она танцевала «Симфонию» со своими ровесницами Дианой Вишневой, Ирмой Ниорадзе, Майей Думченко. Теперь же Лопаткина будет окружена танцовщицами нового поколения. Ни одна из них еще не достигла вершины карьеры: сейчас получить звание примы Мариинки сложнее, чем обзавестись мировым признанием и международными контрактами.

Итальянская красавица

Все в той же «Симфонии до мажор» третья часть, где солировала Диана Вишнева, досталась Олесе Новиковой. Она и внешне похожа на знаменитую предшественницу: тот же тип яркой итальянской красавицы. Вот только Вишнева не искала в классическом балете гармонии и безмятежности. А Новикова приковывает взгляд, когда выписывает завораживающие по форме туры и пируэты в небольших вариациях «Баядерки» и «Дон Кихота» или с изяществом рассыпает виртуозные pas в форсайтовском «Головокружительном упоении точностью», доводя публику до соответствующего состояния. Однако в «Симфонии до мажор» ей предстоит продемонстрировать умение вложить в партию нечто большее, чем изматывающие душу большие прыжки и замирания в чеканных арабесках.

Фарфоровая куколка

Евгения Образцова возьмет на себя еще одну часть «Симфонии». Но вглядываться в танцовщицу нужно в другом одноактном спектакле — «Карнавале» Фокина, воссозданном Сергеем Вихаревым. Этот балет на музыку Шумана — стилизация стилизации. Именно в этом жанре Образцова кажется непревзойденной. Изящная и обаятельная, не знающая проблем в технике, миру она кажется воплощением петербургского академизма (ее хотят видеть в Риме и Берлине, в Балтиморе и в Токио) — но не его леденящего совершенства, а упоительной юности. Лишь умиляющая в классических балетных трагедиях, эта фарфоровая куколка берет реванш там, где необходима легкость духа — субстанция, которую тяжело удержать во взрослой жизни, а в театральной — особенно.

Очень современная

Екатерина Кондаурова, поступившая в труппу Мариинского театра на год раньше Новиковой и Образцовой, была замечена в первый же сезон, в «Щелкунчике» Михаила Шемякина. Яркая внешность модели и изломанная графичность пластики выдавали в ней современную танцовщицу, что она быстро и подтвердила выступлением в балете Форсайта In the Middle. Казалось, высокий рост и техническая ограниченность не позволят ей соревноваться с ровесницами в классике. Однако ее дебют в главной партии «Лебединого озера» прошел с триумфальным успехом, а прошлой весной Кондаурову назвали звездой сезона нью-йоркские критики, оценивавшие ее в баланчинских «Рубинах» и «Серенаде». В Москве она выступит Соблазнительницей в другом балете Баланчина — «Блудном сыне», а в «Стеклянном сердце» станцует Альму Малер, роковую женщину прошлого века.

28 февраля, «Стеклянное сердце», 1 марта, Вечер одноактных балетов: «Карнавал», «Блудный сын», «Симфония до мажор», Новая сцена Большого театра, Театральная пл., 1, тел. 662 53 52